Евгений Сартинов - Золото на крови
— Помню, у меня напарник был вроде тебя, сосунок, только после армии. Приспичило его раз по нужде, повар сохатину не доварил, всей бригадой тогда дристали. Нет чтобы у гусениц устроиться, так он в лес поперся, такой стеснительный. Только было в тайгу зашел, вылетает обратно с воплем, штаны держит. Мы уж думали, за ним медведь бежит, а это просто в тайге гнус появился. До этого его не было, благодать, а тут сразу миллионы этих тварей. Дрянь, меньше комара, но так, падла, кусает! И главное, кровь не сворачивается долго, так и течет рекой. Вот ему в задницу гнус и впился, сразу от стеснительности вылечил…
— А на прииске его что же, не было, этого гнуса? — задал вопрос кто-то из зрителей.
— Там же река, ветер по руслу, он этого не любит, сдувает, понимаешь? А чуть отойдешь — все. Загрызут на хрен…
Много он нам тогда баек порассказал: про скелеты, лежащие на истлевших мешках с золотом, про самородки, попадающиеся исключительно дуракам, про повадки дорожной милиции, изымающей золото, куда его только не прячь, хоть в задницу. Все это было, конечно, интересно, но от мясистого лица Рыжего, от его ухмылки и манеры держаться веяло таким самодовольством и пренебрежением к нам, салагам артельного дела, что когда он ушел, я почувствовал немалое облегчение.
— Болтун, — охарактеризовал позднего гостя Андрей, спрыгивая со своей полки. — Пошли покурим, да и здесь проветрим немного.
Уже в тамбуре я его спросил:
— Ты что же думаешь, что он все врет?
— Да нет, все может быть и правда… Чего только так рисоваться? Я не я и рожа не моя!..
Выгрузились мы той же ночью на небольшой таежной станции. Поезд там стоял всего две минуты, и десантирование шестидесяти человек проходило более чем весело. Последние прыгали уже на ходу, причем один из зазевавшихся при этом сломал ногу. Судя по голосу, это был кто-то из эскорта Рыжего, так и не протрезвившегося к концу пути. Человек пять потащили матерящегося неудачника к уже поджидавшим нас «Уралам» с будками-вахтовками. Лишь к рассвету мы прибыли на место.
Поселок артельщиков не поразил нас своей архитектурной изысканностью. Кроме нескольких старинных изб из потемневших бревен, он большей частью состоял из сборно-щитовых домиков, поставленных довольно хаотично. Все машины остановились около длинного приземистого здания в характерном для новостроек стиле «баракко», и кто-то из ветеранов безошибочно определил:
— Контора.
Несмотря на раннее время, нас уже поджидал невысокий чернявый человек довольно интеллигентной наружности, в затемненных очках в тонкой золоченой оправе, из-под куртки виднелась белоснежная рубашка и узкий черный галстук с тонкой заколкой. На вид ему было лет тридцать пять, может, сорок. Мне показалось, что встречающий нервничал, это чувствовалось по тому, как он курил, слишком резко поднося сигарету к губам и чересчур часто стряхивая пепел.
Дождавшись, пока все выгрузятся, немного успокоятся и обратят на него внимание, чернявый выкинул сигарету и обратился к нам с небольшой речью:
— Ну что ж, с прибытием. От лица руководства артели «Заря» я поздравляю вас с тем, что вы — не побоюсь этого слова, вливаетесь в нашу дружную семью. У вас появилась прекрасная возможность заработать кучу денег. Материальная база подготовлена, техника, горючее — все на местах. Теперь дело за вами, как вы поработаете, так и получите. Сегодня — оформление, выдача спецодежды, а завтра вас на вертолете раскидают по точкам. У нас в этом году всего три участка. До сентября мы должны их полностью выработать. Затем рекультивация, получение денег и счастливый путь домой…
— А золото дадите? — крикнул кто-то из толпы. — Не обманете?
— В артеле «Заря» за двадцать лет существования еще никого никогда не обманывали, — чуть повысив голос, отозвался чернявый. — Какие еще будут вопросы?
— А Селиванов где? — раздался сзади меня знакомый скрипучий голос.
Администратор прищурился, пытаясь рассмотреть спрашивающего.
— Это у нас никак Тюрин снова появился? А еще говорят, нету старых кадров. Ну, значит, скучать не будем. Водку-то по дороге всю выпил?
— Не-а, — заржал Рыжий и показал рукой на въезжающую в хоздвор автоцистерну с надписью «Бензин». — Вон еще везут.
Все шестьдесят человек грохнули единым, громогласным хохотом. Смеялся и сам начальник. Когда смех немного утих, он ответил на поставленный Рыжим вопрос.
— А Иван Андреич снова приболел, очередной инфаркт, уже третий, но поправляется, скоро обещал быть.
— Кто этот Селиванов? — негромко спросил Андрей у Рыжего.
— Батя, — тоже негромко ответил тот, — Создатель «Зари», Бог и царь.
— А это кто такой? — Андрей кивнул в сторону чернявого, отвечавшего на вопросы окруживших его старателей.
— Это Мациевич, главбух, еврей.
— Ну это почти одно и то же, — пошутил лейтенант, и Рыжий охотно засмеялся.
На время нас разместили в приземистом щитовом бараке с двухъярусными койками, как в армии. Мне показалось, что оформление документов выглядело довольно небрежно. Дымящий сигаретой чиновник записывал в учетной карточке наши данные по паспорту, а трудовую книжку небрежно кидал в общую кучу. Более долгой оказалась процедура получения спецодежды. Кроме обычной робы, мы получили и кое-что новенькое: два накомарника и что-то вроде кольчуги от комаров, защищающих тело, руки и шею. Все это время мы с Андреем были неразлучны. Больше всего я боялся, что нас отправят в разные бригады, но на перекличке наши фамилии прозвучали рядом.
Вечер прошел исключительно весело, даже и без водки. У всех было приподнятое настроение, и шутки Рыжего шли особенно хорошо. Весь вечер Андрей и еще несколько человек пытались хоть раз поставить Рыжика в тупик, подковырнуть его так, чтобы он растерялся и не смог ответить. Бесполезно, тот выворачивался из всех положений.
— Слышь, Рыжий, а правда ты раз медведицу отодрал? — подмигивая нам, спросил очередной шутник.
— Было дело, было, — кивал головой Рыжий. — А что медведица, не баба, что ли? Я в наших деревнях и не таких встречал, куда там медведице.
И под общий хохот он разводил руки, показывая размеры своих красавец.
— Это все ерунда, медведица, — перебивал общий хор Потапов, здоровущий мужик просто невероятных габаритов. — Вот говорят, тебя медведь как-то поимел, как было дело?
— Ну а как же, такое не забывается, — охотно соглашался весельчак. — Да ты что, не помнишь, что ли? Чай в одной бригаде были. Меня-то он хоть раз трахнул, а к нему, — Рыжий показал пальцем на Потапова. — Каждую ночь приходил. Как уезжали, так медведь плакал, вслед лапой махал, так Потапов ему понравилось!
И под общий хохот, казалось, сотрясавший стены, побагровевший Потапов отошел в сторону, крутя головой и матеря шутника.
Бригада Рыжего улетела рано утром, на рассвете. Уже стоя на пороге вахтовки, Рыжий со своей привычной ухмылкой изрек последнюю сентенцию:
— Ну, бывайте, мужички. Встретимся осенью, когда на юг потянутся стаи длинных рублей. Будьте толстенькими и не худейте.
Увы, встретились мы гораздо раньше и совсем не так, как думал Рыжий: без водки и без радости…
ЧАПАЙ И ГАРИК
Часа за два до отъезда мы с Андреем стали свидетелями необычной сцены. К крыльцу конторы подъехал «уазик», и из него, поддерживаемый невысоким, уже седоватым главным механиком артели, вылез необычайно громоздкий человек. Высокий, грузный, с широкими плечами, делающие его фигуру почти квадратной, он тяжело, по астматически с присвистом отдышался, благодарно кивнул механику. Мимоходом скользнув взглядом по нам с Андреем он развернулся лицом к крыльцу, где уже ждал его необычно бледный Мациевич. Хотя я видел лицо приезжего всего какую-то секунду, оно поразило меня своей неординарностью. За ним чувствовалась большая и сложная жизнь. Широкое, с отвислыми брылинами щек, изрезанное густой сетью морщин, с крупным носом и нездоровыми огромными мешками под глазами. Но сами глаза смотрели остро и проницательно. И я понял главбуха, когда он запнулся, начав приветствовать гостя.
— С… приездом, Иван Андреевич. Как долетели?
Мы поняли, что это и есть знаменитый Селиванов. За прошлый вечер мы наслушались много легенд про этого человека. Один из мастодонтов золотодобывающей промышленности, начинавший с простого промывочного лотка, дважды сидевший и раз десять бывший под следствием в нашей стране, не прощавшей людей, ворочающих большим золотом, почти добитый чиновниками всех рангов, перенесший три инфаркта, он все-таки возвращался к себе в артель, Хозяин. И Селиванов сразу дал об этом понять своему главбуху. Неожиданно густым, мощным голосом он весьма неприветливо оборвал Мациевича:
— Ты что, Илюшка, похоронил меня уже, да?! Стоит только заболеть, и начинает твориться черт знает что! Только я ведь и не таких, как ты, на чистую воду выводил.
