Михаил Михеев - Запах «Шипра». Сочинский вариант

А потом в своей комнате я оторвала все листки календаря до завтрашнего дня и выбросила их в мусорное ведро…

Во сне увидела свою мать, какой она была на последнем свидании.

В чёрном стёганом бушлате, с жёлтой нашивкой на груди, где чернильным карандашом написана её фамилия.

Она осунулась, потемнела. Только глаза у нее остались прежние, красивые, серые, чистые глаза, которые так не вязались с этим стёганым бушлатом. Она показалась мне чужой, далёкой от меня. Видимо, и я ей тоже. Мы сидели рядом, но между нами была стена — «восемь лет заключения в колонии строгого режима…», и существовали мы с ней в разных мирах. Я не знала, что ей сказать, и она тоже ничего не спрашивала у меня, сидела потухшая, неподвижная, только редкие слезинки скатывались по ее щекам. Когда в комнату заглянул конвойный, она так же молча встала и ушла. Я стояла возле дверей и смотрела ей вслед. Она шла впереди конвойного, заложив за спину руки, как никогда не ходят женщины «на воле». И теперь, как только я думаю о матери, я прежде всего вспоминаю эти заложенные за спину руки…

5

Утром я направилась в Управление Торга.

— Мне надо было устраиваться на работу. Здесь полковник Приходько помочь уже не мог, чтобы не привлекать излишнего внимания к моей особе. Поэтому ни он, ни я не знали, где мне придется работать.

Адрес Управления у меня был.

Я села на «двойку» и, плохо разобравшись в объявлениях кондуктора трамвая, проехала две остановки лишних. Возвращалась уже пешком.

Возле подъезда Управления стоял «Москвич» цвета «кофе с молоком». Стоял прямо против дверей, мешая входящим и выходящим. Мне сразу не понравился этот «Москвич», машина была, понятно, не виновата, но водитель ее наверняка был хам.

Я обошла машину с левой стороны. Белобрысый парень за рулем откровенно скучал, позевывал и постукивал пальцами по рулевому колесу. Поглядел на меня липко и нагло — этакий бычок, избалованный своей дешевой неотразимостью.

Пожалуй, нечего было возле него задерживаться, но я все же задержалась.

— Отъехал бы в сторонку, товарищ!

Очень не хотелось тратить на него слово «товарищ», но я старалась сохранить миролюбивый тон. Водитель тут же высунулся из машины с улыбочкой.

— А чего?

Нет, бесполезно было здесь проводить воспитательную работу. Я молча повернулась и вошла в двери.

Небольшой вестибюль, затем коридор, двери налево и направо. Стучала пишущая машинка. В углу вестибюля стояла доска Почета с фотографиями.

Я подошла поближе, чтобы взглянуть на сотрудников Торга, работа которых, судя по надписи на доске, заслуживала подражания. И без труда отыскала в самом верхнем ряду фотографию Аллаховой.

Полковник Приходько был прав: заведующая Главным складом Торга Светлана Павловна Аллахова обладала располагающей внешностью. Я знала, что ей уже за сорок, но на фотографии она выглядела моложе. У нее был правильный овал лица, четкие губы и большие, чуть навыкате, глаза.

У полковника Приходько были серьезные подозрения против Аллаховой. Через Главный склад Торга распределялись товары во многие магазины города. «Работать» одна — Аллахова не могла, ей нужны были сообщники… Чтобы не навязывать мне своего мнения, полковник Приходько сообщил только проверенные факты. Аллахова, сказал он, привлекательна, живет с молодым мужем, третьим или четвертым по счету — здесь у полковника не было точных сведений.

Я пригляделась к фотографии.

Я тоже старалась быть объективной — и подумала, что если фотограф не очень польстил Аллаховой, то многие мужчины знакомством с такой женщиной могли бы гордиться.

Фотографий ее заместительницы Тиуновой и кладовщика Бессоновой я на доске Почета найти не могла. Не нашла также и снабженца Колесова, и только потом сообразила, что начальник отдела снабжения Колесов работает совсем в другой организации, и если его фотография висит на доске Почета, то где-то в ином месте. О Колесове полковник Приходько сообщил немного: замечена его тесная связь с Главным складом Торга, но деловые это интересы или какие другие — неизвестно. Сам Колесов — веселый мужчина, душа общества и женщин, соответственно. Не дурак выпить, причем предпочитает хороший коньяк. О коньяке полковник Приходько добавил просто так, между прочим…

Трудоустройством старших торговых работников, а товароведы относились к их числу, заведовал заместитель директора Торга Королёв А. И. Эту фамилию я прочитала на стеклянной дощечке, прибитой к дверям кабинета. Конечно, перед дверями имелась приемная с секретарем-машинисткой, была и очередь посетителей.

Возле самых дверей сидели две девушки, вероятно, выпускницы торгового техникума. Обе рыженькие, обе в сапожках и модных вязаных кофточках, приобретенных, надо полагать, «по блату» или на «барахолке».

Через два стула от них дожидалась очереди пожилая женщина в мятом болоньевом плаще.

Я не люблю очередей, терпеть не могу вопроса «Кто последний?». Молча уселась на свободный стул, рядом с женщиной в мятом плаще.

Она коротко взглянула на меня и отвернулась. Потом посмотрела еще раз, уже более внимательно. У нее были грубоватые черты лица, не лишённые, однако, как говорят, некоторой привлекательности.

— На работу поступать? — спросила она.

Я кивнула.

— Кем?

Я сказала.

— Документы с собой? Ну-ка, покажи.

Голос у нее был глуховатый, решительный, разговаривая, она глядела прямо в глаза. Это мне понравилось, и я простила ей грубоватое «ты», не показавшееся мне ни пренебрежительным, ни обидным.

Я вынула из сумочки трудовую книжку. Моя соседка прочитала единственную запись.

— Пойдешь ко мне работать? Склад № 8. Галантерея, иногда немного мебели, готовое платье. Словом — пересортица разная. Заранее скажу, складик скромный. А ты, может, с ЦУМа хочешь начать?

— Нет, зачем же, — улыбнулась я.

— Складик хотя и маленький, но без товароведа трудно. Был у меня мальчик из профучилища, да слабоват оказался. Драп от сукна отличить не мог. Влетела я с ним в историю, на полторы тысячи. Кое-как уладили. Мало что платить, позору еще сколько, что там ни говори - растрата. Вот, последний оправдательный акт на подпись принесла. А своего товароведа на склад игрушек отправила. Куклы, лошадки, автоматы - там не спутается. Так одна и тяну. Ты пока к Королёву не ходи, меня подожди, вместе пойдем на мой склад. Сама посмотришь. Понравится — я тебя оформлю.

— А где ваш склад?

— Ты же нездешняя, чего тебе говорить, все равно город не знаешь. В Дзержинском районе, словом.

Главный склад Торга тоже находился в Дзержинском районе. Пожалуй, лучше мне пока нечего было и искать. Я согласилась. Моя собеседница предусмотрительно сунула мою книжку в свой портфельчик.

— Чтобы не убежала, — пошутила она.

Секретарша за столом подняла голову от бумаг и уставилась на кого-то. Я повернулась тоже. И увидела Аллахову.

Кто-то окликнул заведующую Главным складом Торга из коридора, и она остановилась в дверях.

Правда, фотограф убрал морщинки и возле глаз, и возле губ, но полковник Приходько был прав — выглядела Аллахова весьма привлекательно. И одета была со вкусом. Фигура у нее тоже была хорошая.

Она кивнула кому-то в коридоре, подошла к секретарше.

— Люся, Аркадий Игнатьевич у себя?

Голос у нее был бархатный и небрежный. На нас, сидящих в ожидании приема, она даже не взглянула, прямо пошла к дверям кабинета. В это время навстречу ей из кабинета вышел черноволосый и толстогубый мужчина. Он поклонился Аллаховой:

— Светлана Павловна, рад видеть!

— Здравствуйте, здравствуйте, Илья Ашотович.

Она прошла мимо, этакая уверенная в себе Королева, и так же уверенно, не постучав, не задержавшись ни секунды на пороге, открыла дверь кабинета и вошла. Илья Ашотович только посмотрел ей вслед и вернулся к столу секретарши.

Такой торжественный проход Аллаховой, естественно, не мог остаться незамеченным. Девушки возле дверей оживленно зашушукались меж собой. Я вопросительно взглянула на свою соседку. Я еще ничего не спросила, моя соседка поняла меня и так:

— Аллахова, заведующая Главным складом,

— А я думала — замминистра.

— Для Королёва она больше, чем замминистра.

Я наивно удивилась:

— Почему так?

— Почему, почему… Поработаешь у нас — сама поймешь.

Илья Ашотович, оставив секретарше свои бумаги, вышел из приемной, поздоровавшись на ходу с моей соседкой.

— Бабаянц, — пояснила она. — Главный ревизор. Тоже фигура, сама понимаешь.

Я понимала. Как ни мал был мой опыт в торговых делах, я уже знала, что самый добросовестный работник не гарантирован от случайных излишков или недостач и что любая ревизия неизбежно тревожит даже порядочного работника, — о непорядочных я уже и не говорю. Многое здесь зависит от ревизора…