Анна и Сергей Литвиновы - Ледяное сердце не болит
– Ну?
– Мизинец отрубили у живой женщины.
Снова подступила дурнота, и снова Полуянов усилием воли справился с ней. Сглотнул, глубоко втянул воздух, деловито (насколько смог) поинтересовался:
– С чего ты взял?
– Кровищи много. Если б рубили у трупа, крови столько бы не было.
***Надя вернулась домой, как всегда в последнее время, в прекрасном настроении. Она не знала, что в жизни так бывает: если уж тебе начинает везти, то везет во всем. Стоило ей только Диму приручить, как и другие радости на нее, словно из рога изобилия, посыпались. Наверное, счастливый человек какие-то особые флюиды излучает, благодаря которым к нему новая удача притягивается.
Мало того, что Надежда похудела – она еще и похорошела. Глаза засияли. Раньше на нее, пока от работы до дома добиралась, ни один, бывало, мужик за всю дорогу не взглянет. А сейчас каждый второй внимание обращает, от юношей пятнадцатилетних до пятидесятилетних стариков. И даже вслед оглядываются. А кое-кто вдобавок приставать начал – сроду такого в ее жизни не было. Вот и сегодня: шла Надя от метро домой, а на заснеженной тропинке ее догоняет мужчина:
– Девушка! Девушка!
Надя оглянулась. Лицо – лет за сорок, а то, может, и за пятьдесят. Седые виски. Норковая шапка, добротная дубленка, свежевычищенные сапоги.
– Вы обронили!
Протягивает белый, слегка снежком прихваченный матерчатый носовой платок.
– Нет, вы ошибаетесь. Это не мой.
Надя давно уже, как современная девушка, на бумажные платки перешла.
– Да вы не бойтесь, – радушно улыбается мужчина, улыбка у него хорошая, – я не Яго и не Отелло.
А он еще вдобавок и начитанный.
– Я не боюсь, – тоже улыбнулась Надя, – ведь я не Дездемона.
– Вы Шекспира любите?
Мужчина пошел рядом по снежной тропинке, хоть его никто и не приглашал. Ну и пусть, ничего опасного, светло, и народ кругом ходит.
– Кто ж его не любит, – сказала она.
Надя совершенно не хотела с ним знакомиться, но почему бы просто не поддержать разговор с культурным человеком.
– Ну, не скажите. Вон Лев Толстой Шекспира на дух не переносил.
– Толстой имел право.
– Я в девятнадцатом доме по улице Мамина-Сибиряка живу.
– А я в семнадцатом, – зачем-то сказала Надежда.
Ведь оборотная сторона счастья: всем на свете людям доверять, и желать им добра, и не верить, что они ей могут желать зла.
– У меня, кстати, билеты на «Гамлета» в Художественный театр есть. Хотите, сходим вместе?
– Я замужем, – совершенно уместно соврала Надежда.
– Ну и что? – искренне удивился попутчик. – Я же вас не в ночной клуб приглашаю, а в приличное место. МХТ, Трухин, Пореченков, Хабенский. Есть на кого посмотреть.
– Нет-нет, извините, но это невозможно.
– Да ваш муж только рад и благодарен вам будет, если вы один раз в жизни оставите его вечером одного, наедине с диваном и телевизором!
– Вы же его совсем не знаете! – смеясь, проговорила Надежда.
– Очень хорошо знаю.
– Откуда?
– Да потому что все мужчины одинаковые. Я сам такой.
– Как же такой, если сами в театр меня зовете?
– Да это только потому, что вы – девушка необыкновенная, и ради вас я готов хоть в театр, хоть в турпоход, хоть на луну.
– Откуда ж вы знаете, что я необыкновенная?
– А это по самому первому взгляду видно. И по вашим глазам, и по разговору, и по рукам… «Все в ней гармония, все диво…» Это про вас писал поэт…
– Ну ладно, все. Мы пришли.
– Как жаль. Вы, конечно, не пригласите меня на чашечку кофе?
– Конечно, нет. – Надежда сказала это самым категоричным тоном.
– Тогда позвольте представиться.
Незнакомец вытащил из кармана позолоченную визитницу, протянул ей карточку. На ней значилось:
Ершов Георгий Алексеевич
ООО «Аргус»,
Генеральный директор
И всего один телефон: 764 -…
– Это мой прямой, – пояснил Георгий Алексеевич, генеральный директор. – Вы позволите узнать, как зовут вас?
– Надежда.
– А вы мне свой телефончик не дадите?
– Я же говорю: я замужем. И муж у меня очень ревнивый.
– Ох, как ужасно. В таком случае мне остается ждать вашего звонка. Вы знаете, Надежда, я могу оказаться вам очень полезен. В самых разных сферах жизни, от билетов на «Гамлета» до покупки дачи. И от горящих туров за границу до адвокатских услуг.
– Я учту.
Надя сунула визитку в карман дубленки и вбежала в подъезд – с твердым намерением никогда, естественно, приставале не звонить. И никогда больше его не видеть. Но сам факт того, что милый, образованный и взрослый человек обратил на нее внимание и добивался ее расположения, добавил в и без того лучезарное настроение Надежды дополнительные радужные краски.
***Выйдя из УВД, Дима немедленно набрал номер охранника-рыболова. На сей раз телефон ответил густым, хрипловатым, не очень трезвым мужским голосом:
– Алле-о?
– Как улов, Иван Матвеич? – поинтересовался Дима.
– На обед хватит. Кошке. А это кто?
– Дмитрий Полуянов из «Молвестей».
В течение трехсекундной паузы подледный рыбак осмысливал, кто ему звонит, и наконец сказал:
– А, помню! Специальный корреспондент. Чего звонишь?
– Срочный разговор имеется. Надо встретиться.
– Н-да? Чего тебе вдруг приспичило?
– Давайте, я к вам подъеду и все расскажу.
– Ну подъезжай.
Охранник изъяснялся весомо и лапидарно. Такое бывает у некоторых мужчин – после двухсот водки.
– Бутылку привезти? – поинтересовался Дима. В трубке хмыкнули:
– Странный вопрос.
– Да я к тому спрашиваю: на месте ли ваша домашняя полиция? А то скандалов у вас в доме не хотелось бы.
– Жена у дочки. Приезжай с открытым забралом.
Охранник редакционно-издательского комплекса «Свободная пресса» Иван Матвеевич Сахаров продиктовал Диме адрес.
Полуянов подошел к обочине и поднял руку. Уже смеркалось, и если он в Бескудниково на метро поедет, вообще никуда сегодня не поспеет.
***Едва Надежда вернулась домой, пошла прогулять Родиона: чтобы уж потом, когда Дима приедет, он им не докучал. Сама переоделась, на таксу нацепила по случаю мороза шлейку и отправилась. Родя сразу начал носиться как электровеник: все на свете нюхал, всюду нос свой совал, рыл снег и оглушительно тявкал.
Надя гуляла долго, даже успела замерзнуть – а красное солнце ухитрилось свалиться за горизонт. Постепенно темнело. Но Наде почему-то хотелось, чтобы Дима встретил ее, пока она с Родей гуляет. Узнает ведь бешеная сосиска своего друга Полуянова, навстречу бросится, радостно облает. А потом уж и Надежда подойдет, сдержанно обнимет Диму на виду у всего двора.
Гуляли до полшестого, а друг-журналист так и не появился. Настроение у Нади потихоньку начало портиться, меркло вместе со студеным морозным днем. «Обещал ведь уйти с работы часа в три, в крайнем случае в четыре, и немедленно – сюда». Заели непрошеные мысли: «Что он там, в редакции, делает? Срочная работа навалилась? Или, наоборот, отмечает возвращение из командировки? Или еще какой праздник? Ведь гулянки у них, в редакции, никогда не кончаются. Бражничает там вместе с коллегами, вместе с Кирой этой ужасной?» С которой, Надежда была уверена, Полуянов раньше спал…
Но позвонить ему по мобильному (Димочка ей, кстати, на Новый год сотовый подарил) и выяснить все наверняка Надя не хотела. Гордость не позволяла: «Он задерживается, не я. Вот пускай сам и звонит!»
…Надежда, естественно, не замечала, что из стоявшего в дальнем углу двора белого «Форда Транзит» за нею наблюдает пара внимательных глаз. Иногда наблюдатель брал, для верности, лежащий перед ним бинокль и наводил окуляры на девушку. И он даже на расстоянии понял: к концу прогулки ее настроение заметно испортилось.
***А Полуянов в то же самое время сидел на кухне (помещении, служащем подавляющему большинству бывших советских людей гостиной) и вел разговоры за принесенной им бутылкой сорокаградусной с охранником Матвеичем. На конфорке булькала и изрядно воняла уха – очевидно, из выловленной сегодня рыбешки.
– Слушай, ну как он, этот мужик, выглядел? – приступил Дима к допросу после первого дружно выпитого шкалика. – Тот, что рукопись мне принес?
– А зачем тебе это?
– Я ж объясняю, Матвеич: документы он мне принес, – начал врать Полуянов. Не рассказывать же всем встречным-поперечным, что в действительности было в конверте. – Документы – важные. Практически компромат. А ни адреса, ни имени отправителя нет ни шиша. Вот я и хочу мужика того найти. Спросить у него: где он документы взял? Как нашел? Поговорить надо с ним, понимаешь? Чтобы понять: не фальшивку ли мне впаривают.
Полуянов, как журналист опытный, знал, что рассчитывать на более-менее откровенные ответы можно, только если втолковать собеседнику, зачем ему, Диме, нужны сведения. И при этом он еще должен тебе поверить.
– Значит, ни имени, ни адреса мужика ты не знаешь, – резюмировал охранник, подцепляя из плоской баночки кусочек селедки в винном соусе. – А на что тебе тогда его внешность? Все равно не найдешь.
