Лариса Соболева - Первая, вторая. третья
— Ваш, ваш, — чему‑то улыбнулась кассирша.
— Билет… пожалуйста… один… мне…
Зажав билет с паспортом в лапище, он выбежал из здания аэровокзала в поисках тихого места. Однако вблизи самолетов тишины не бывает, Гена залез в такси, бросив водиле:
— В гостиницу. Ближайшую.
— По дороге только кемпинги…
— Сойдет. Мне завтра рано надо…
И, откинувшись на спинку, закрыл глаза, а по вискам, щекоча, катились струйки пота. Нет, так он еще не волновался никогда, даже почувствовал, где у него сердце бьется — ничего приятного, сразу мысль посетила: может случиться, что и перестанет биться. Жуть.
В кемпинге нашелся один двухместный номер, Гена оплатил его полностью, а то подселят какого‑нибудь придурка, потом терпи его. В номере, упав на кровать, он достал наконец трубку и вызвал Родиона.
— Роди, я нашел! Так не бывает, но она — точная копия.
— Точная копия? Как это?
А‑а, значит, Родион сам не верил, что такое возможно! Интересно, как же тогда он собирался выкрутиться? Гена хотел было пуститься в красноречие, да не больно‑то он силен в этом деле, однако нужные слова подобрал:
— Хм! Ее надо видеть, только тогда поймешь. Все, как срисовано! Один к одному! Я в ауте. Фигура, улыбка, глаза… Пластика не нужна, клянусь, Роди! Да и нет на нее времени. Останется одна проблема, но это мелочь… если, конечно, она не даст дуба, как первая…
— Не может быть, — наконец вымолвил Родион. — Где ты ее откопал?
— В самолете. Она стюардесса. Завтра утром лечу с ней назад, приезжай посмотреть. Резких движений не делай, а кого‑нибудь пошли за ней, чтоб выяснил, где живет, с кем… Она из наших стюардесс, я узнавал. Встретимся напротив служебки аэропорта, только держись подальше.
— Ты гарантируешь, что я…
— Узнаешь ее, узнаешь, — заверил Гена.
Михаил высадил Захара с букетом пионов у служебного выхода и отогнал машину на общую парковку, места у аэропорта полно — это не городские улицы. Тем временем, сунув букет под мышку так, что бутоны украсили его спину, а хвостик торчал практически из груди, Захар медленно прохаживался, умудрившись еще и руки заложить за спину. Несмотря на двадцатидевятилетний возраст, он выглядел юнцом, очевидно, из‑за поджарого телосложения. Впрочем, постоянно удивленно‑наивное выражение глаз тоже делало его похожим на мальчишку. Михаил коренастый, состоящий из надутых мышц, сразу видно — спортсмен. В отличие от Захара, он спокоен, как памятник, но прошло минут десять, а Мишка куда‑то пропал. Захар вытягивал шею, стараясь поверх других голов разглядеть коротко стриженную. Лично он предпочитал не оголять череп.
— Я здесь, — сказал за спиной Михаил.
— Куда ты пропал? — обернулся Захар.
— Ходил смотреть, прилетел ли самолет. Прилетел. Пассажиры разбирают чемоданы.
— Значит, вот‑вот выйдет.
— Да вон она.
Светлана кинулась к Захару, а тот, забыв, что под мышкой букет, раскинул руки, принимая девушку. Падающие пионы успел подхватить Михаил, он неловко топтался, пока друг целовался со Светланой. Две стюардессы, появившиеся следом, приостановились и хихикали, одна потянула вторую за руку, сказав Светлане:
— Светлячок, автобус отправляется через пять минут.
— Меня не ждите, — прервав поцелуй, но глядя на Захара, сказала она. — Я с Захаркой и Мишкой поеду. Пока. Захар… как я соскучилась! Ну, признавайтесь, кто из вас?
— Мишка, черт возьми, чемпион в своей категории! — ответил Захар. — А у меня серебро.
— Поздравляю! Обоих! Серебро — это же здорово. Ой, это мне, наверное? — заметила она пионы, забрала их у Михаила, опустив в бутоны нос. — М‑м, как пахнут… Мальчики, я рада за вас. Отметим сегодня? А медали покажете?
— Естественно, — рассмеялся Михаил. — И медали покажем, и вечером в бар сходим. А сейчас идемте в машину, там будете целоваться.
Но и по пути к авто Светлана с Захаром только и делали, что целовались.
Родион, наблюдая за троицей, не отрывал бинокля от глаз до тех пор, пока они не сели в машину. Жорик беспрестанно щелкал фотоаппаратом, хотя зачем теперь снимки? И без фотографий уникальное сходство бросается в глаза, да еще как бросается! С ними находился и Гена, но он уже насмотрелся на двойника, теперь следил за Родионом, Тарасом и Жориком, а они почти никак не выказали изумления, видно, от шока.
— Ну? — не выдержал Гена. — Как вам девочка?
Авто с девочкой укатило по направлению к городу, наконец и Родион опустил бинокль, только сейчас Гене стало заметно, в каком он состоянии.
— Фантастика, — уставившись себе под ноги, произнес Родион. — Выходит, она жила у нас под боком, а мы ни разу с ней не сталкивались?
— В мегаполисах не бывает «под боком», — заметил Тарас. — Здесь между соседями на одной площадке расстояние, выражаясь фигурально, не меньше ста километров.
— А я в отпаде, — сказал Жорик, просматривая кадры на фотоаппарате. — У нее даже волосы точно такие, как надо. Нет, правда, будто сняла скальп и надела на себя. Только челочки нет.
— Вот интересно, а у меня есть двойник? — мечтательно произнес Тарас.
— Есть, есть, — ехидно сказал Жорик. — Осталось найти его, а потом… Грабишь, скажем, ювелирную лавку, а в тюрьму топает двойник. Очень удобно.
— Отвали, а? — обиделся Тарас. — Между прочим, стюардессу еще надо заставить пахать на Роди, не думаю, что это будет легко, как в прошлый раз. Она вон как в пацана вцепилась, у нее любовь — это видно. И работа есть — за облаками летает, а не клиентов ловит на трассе. У нее все есть, таких не заставишь.
— Не боись, Тарас, — дружелюбно хлопнул его по плечу Жорик, — Марат с Генкой умеют заставлять.
Родион будто не слышал их, но это было обманчивое впечатление. Чувствуя неотвратимость краха длительное время, он научился думать, слушать и анализировать одновременно. Нельзя ничего упустить, малейшая ошибка — и конец.
— Судьба, говоришь? — повернулся к Гене Родион, напомнив тому высказывание в лесу. — Не для того ли она убрала девочку, над которой мы изрядно попотели, чтоб кинуть нам стопроцентное попадание? Жора, Тарас, я хочу знать о ней все. И о парнях, с которыми она села в машину. Живо за ними. Мы с Геной на такси вернемся.
Идя к стоянке, Гена поинтересовался:
— А Марат? Ты ему сообщил?
— Прилетит вечером. Честно скажу, я сомневался, когда давал отбой, но теперь… Она единственный наш шанс, стопроцентный шанс. Во всяком случае, так видится издалека.
— Вблизи ты вообще опупеешь. Я до самой посадки прибитый сидел, думал, у меня галюники начались.
— Ну, посмотрим, посмотрим.
В такси Родион был сосредоточен на своих мыслях, но прежнего упадка, беспокойства в зрачках, а иногда и отчаяния не наблюдалось.
3
В баре было людно, сверхмузыкально, а от частоты мелькающих огней рябило в глазах, но все эти явные неудобства для старшего поколения не мешали молодежи. Когда внутри поет, а энергия бьет фонтаном, громкой музыки кажется мало, гомона мало, световых эффектов мало. Потому, выплясывая на площадке, они подкрепляли свой кураж совершенно дикими воплями, освобождаясь от лишних эмоций.
Закончив плясать папуасский степ, Светлана повисла на шее Захара, Женя, милая круглолицая девчушка, обнялась с Михаилом. Чертовски устали, оттого дышали, как после набега басмачей, от которых долго удирали, испытывали жажду, к тому же изрядно вспотели, потому вернулись за столик, а не ринулись скакать под следующую музыкальную композицию. Взяв свои стаканы с коктейлем, четверка дружно чокнулась, но отпили только по глотку, схватили другие стаканы — с водой и выпили залпом.
— Предлагаю в воскресенье съездить на ручей! — крикнул Михаил.
— Не могу, — в ответ крикнула Светлана, — у меня рейс.
— А в субботу? — не унимался Михаил.
Светлана лишь утвердительно закивала, не в силах больше прилагать усилия, чтобы перекричать грохот. Захар притянул ее за плечи и сказал достаточно громко, но даже она услышала с трудом:
— Потом ко мне поедем?
Светлана повернула к нему улыбающееся лицо и легонько чмокнула в губы, это и был знак согласия.
— Чего это вы шепчетесь? — громко возмутился Михаил.
— Считаешь, здесь можно шептаться? — рассмеялась Женя.
Но у нее от природы голосок тихий, как ни старалась, а никто не услышал, однако и этого было достаточно, чтобы хором, без существенного повода, рассмеяться. Светлана вдруг вспомнила, вытащила из сумочки телефон, знаками объяснила, что ей необходимо позвонить, и вышла в холл.
В этом калейдоскопе суматохи, шума, грохота, а также в полумраке разве заметишь, что за тобой некто подозрительный наблюдает, к тому же не один? Светлана не заметила, как ее провожают глазами двое, один так и вовсе пошел следом. Жорик закурил и, не таясь, слушал, о чем она говорит:
