Лесная кукла - Анна Васильевна Дубчак
– А вы точно следователи? – вдруг засомневалась Вика.
– Вы – Валя? – наконец переспросила рыжая. – Вы серьезно?
– Мы не следователи, – сказала блондинка уже более миролюбивым тоном, словно признавая Вику за свою и намереваясь довериться ей, – мы друзья Юрия Агневского, приехали в Сапроново, чтобы расспросить местных жителей о…
– Валя… Ничего себе, вот это встреча! – воскликнула рыжая. – Вы извините нас, что мы представились следователями. Растерялись. Мы тоже пытаемся доказать непричастность Юрия к убийству. Вот, кстати говоря, сейчас у вас и спросим! Скажите, вместе с вами тогда, двадцать лет тому назад, в Сапроново не проживала или не гостила девочка Лида Каштанова?
– Нет, – моментально ответила Вика. – Лиды не было точно. Я бы запомнила. А кто это?
– Как раз убитая женщина.
– Так, значит, Валя не погибла… Вы извините, мы не представились. Я – Наташа.
– А я – Женя. А Юра уже знает о вас, о том, что вы живы? Вы виделись?
– Нет, он пока ничего не знает. Я как раз еду в Москву, чтобы встретиться с ним и все рассказать. Но не могла не заехать сюда… Хотела своими глазами увидеть место преступления. И вот я здесь, и так жутко… Теперь еще вы приехали. Как вас зовут? Женя?
– Да, Женя. Валентина, так, может, расскажете, что с вами произошло в этом лесу? Ведь Юра уверен, что это он виноват в вашем исчезновении. Он думает, что он вас раскачал на качелях, вы упали и разбились… Он все эти годы живет в кошмаре!
– А вы точно на его стороне?
– Я сейчас позвоню ему…
И Женя поспешно достала телефон, набрала номер, включила громкую связь и, когда раздался мужской голос, спросила:
– Юрий? Здравствуйте, это Женя. Скажите, вы можете прямо сейчас приехать в Сапроново?
– Женя?.. – он помедлил. – Ну, хорошо. А что случилось?
– Приезжайте, и сами все увидите.
– Не пугайте меня, прошу вас. Я и без того весь на нервах.
– Нашелся важный свидетель. Мы ждем вас здесь, в лесу…
– Хорошо, я сейчас приеду.
Вика, конечно же, не знала голос взрослого Юры Агневского. Но поверила, что это он. И при мысли, что он сейчас приедет и она увидит его, вся покрылась мурашками.
– Он приедет примерно через сорок минут, ну или чуть больше. В зависимости от того, где сейчас находится, – сказала Женя. – Так как же вам удалось исчезнуть, да еще и на целых двадцать лет? Да так, что даже ваши родители ничего про вас не знали…
И Вика теперь, когда у нее появилась возможность рассказать о себе, пусть даже и совершенно посторонним людям, раскрывала им свою тайну, пусть и с болезненной горечью, словно заново переживая тот день, но в то же время с каким-то особым чувством облегчения. И если девочкой она переносила свою боль от расставания с родителями тяжело, но не долго, поскольку ей внушили мысль, что теперь она живет с родной мамой, то теперь, рассказывая обо всем этом, она с высоты своего возраста видела все в преломлении настоящей трагедии. Ее, ребенка, с корнем выдернули из семьи, разлучили с близкими и, как она считала, родными, настоящими родителями, переселили в незнакомое место, в некрасивый и пахнущий чем-то горьким дом, где чужая женщина заставляла называть ее мамой. Это позже дом стал для нее красивым и теплым, а сад – излюбленным местом ее игр. Еще была Тася, ее улыбка, пирожки, новые книжки, игрушки…
– Собственно говоря, вот и вся история, – закончила она свой грустный рассказ.
– Не поверила бы, если бы мне рассказал кто-то другой, – сказала девушка по имени Наташа. – Чудовищная история! Изуверская! Что же это за женщина такая, эта Елена, которая напоила тебя снотворным и отправила в лес качаться на качелях… А если бы ты упала? Да наверняка упала с качелей!
– А потом перенесла в машину и увезла… – покачала головой возмущенная Женя. – Значит, Юра на самом деле видел тебя в тот день возле качелей, спящую на земле, и подумал, что ты умерла.
– Но я не поняла, где же та мачеха дала тебе снотворное?
– Наверное, за завтраком подсыпала в чай. Она знала, что я отправлюсь в лес, все рассчитала… Ис мамой уже обо всем договорилась.
– А твоя мать не подумала о том, что отец будет сходить с ума? Что места себе не будет находить?
Вика спокойно рассказала все, что знала, добавила, что теперь-то отец все знает, что с бывшей женой расстался и что теперь они, отец и дочь, общаются.
– Не хочу защищать свою настоящую мать, но отец в свое время причинил ей столько боли, отобрав меня, что она никогда его уже не простит.
– Нехорошая история, – сказала Наташа. – Только я не поняла, почему вас тогда так и не нашли?
– Мне сделали новое свидетельство о рождении. И мама изменила свою фамилию. Спрятались. Я же теперь не Валя, а Вика. Виктория Горная.
Она в сильном волнении ждала появления Юры. Пока разговаривали с Женей и Наташей, Вика посматривала сквозь сосны на дорогу, прислушивалась к звукам проезжающих машин.
И вот наконец одна машина притормозила, припарковалась неподалеку, и из нее вышел высокий мужчина в светлых брюках и белой рубашке, легко поднялся по тропинке в лес.
Все три женщины замерли, следя взглядами за его приближением. Но сильнее всех колотилось сердце Вики-Вали. Да, в этот момент она почувствовала себя той маленькой девочкой Валей, которая еще тогда, в пору своего детства, испытывала к Юре особое чувство радости. Возможно, это была первая ее влюбленность, которая тогда была сродни чувству защищенности и гордости от того, что о ней заботится, ее опекает такой красивый и веселый мальчик Юра. Что он из всех девчонок Сапроново выбрал для своих велосипедных прогулок именно ее и что это он с удовольствием качал ее на качелях.
Он буквально ворвался в лес. Но не потому, конечно, что предполагал встретить здесь ее, Валю, а потому, вероятно, что с тех самых пор, как оказался втянутым в гнусную историю с убитой женщиной, места себе не находил и надеялся на волшебное появление какого-нибудь крайне важного свидетеля, показания которого раз и навсегда избавят его от подозрения.
Увидев сразу трех женщин под зеленой сенью хвойного леса, он и Валю-то не заметил и подошел сразу к рыжей Жене. Похоже, он на самом деле видел в ней человека, способного реально ему помочь.
Валя не знала, каким образом эта самая Женя, вовсе даже и не представитель правоохранительных органов, не опер и не следователь, может ему
