Сценарий. Холодный город - Сергей Романов
– Ой, – Настя пыталась разобраться с раковиной и чем-то там громыхала.
– Лёха, помоги ей, а потом пошманай шкаф, может, что найдёшь, – сказал доктор, устало усаживаясь на белый диван.
Он даже вытянул ноги, укутался в куртку и стал смотреть на большую картину, написанную маслом к юбилею главного врача. Где оный был изображён в виде римского патриция, не меньше, в тоге и с лавровым венцом на голове, выражение лица у изображения было одухотворённым, наверное, в этот момент он думал о врачах, об их трудной работе, о пациентах, которым они спасают жизни, а не о койко-днях, проплатах из фондов ОМС и ДМС и соцстрахе. «Всё-таки он Гиппократ», – подумал доктор, решив, что художник именно так и видел и Гиппократа, и главного врача, и ректора медицинской академии, которого изобразил точно в таком же одухотворённом виде, в тоге и венке.
Доктор улыбался своим мыслям, слушал шутливую перебранку между Настей и Лёхой, отдыхал. Белая картонная коробка стояла под подоконником у батареи, она была открыта. Баллончики спрея, белые, без опознавательных знаков, со странными, как маленькие тарелки, распылителями. Он вспомнил, как тогда наткнулся на такой-же ящик в той аптеке, где провизору выкололи глаз.
Возле доктора уже суетился Лёха, раскладывая на одном из кресел свою добычу. Два ноутбука в упаковке, два блока сигарет с фильтром, две бутылки коньяка, пять банок пива, две пачки чипсов, четыре ножа в ножнах, два бумажных пакета с деньгами, один очень толстый, три пачки презервативов, одну большую коробку с маленькими коробочками таблеток, и два больших пакета с шоколадными конфетами. Ещё Лёха выкатил сервировочный столик, установив его между диваном и креслами. Сел в свободное кресло довольный и краснощёкий. Увидев коробку со спреями, поднялся, но доктор махнул ему рукой.
– Лёха, не трогай, странные спреи, не надо, хер их знает, что там.
– Ок, понял, Доктор, – улыбнулся Лёха, – добыча, и так нормальная по сегодняшним меркам, – потом подумал и маленький пакет с деньгами убрал во внутренний карман куртки. – Это в общак, – серьёзно сказал он.
Доктор понимающе кивнул головой. Ещё Лёха развернул белую майку с большой надписью буквами чёрного цвета – Bleak Lives Matter.
– Доктор, а что, у вас главный врач негр? – улыбнулся он.
– Нет, еврей. Это ему, наверное, как сувенир привезли. Хотя он в определённом смысле тоже чёрный.
– Хм, понятно. У меня у брата в Штатах ситуация была. Он у меня там уже как семь лет живёт.
– Да, я знаю, – кивнул доктор.
– Ага, так вот, когда у них эта тема попёрла уже совсем вразнос, Стёпа им в ответ на своём прицепе написал – White Lives Matter. Такими большими буквами.
– Понятно, – кивнул доктор, он сейчас по-настоящему отдыхал.
– Ага, так вот ему эту надпись быстро затёрли. Кто-то из чёрных ночью втихаря и затёр. Он тогда новую написал – Russions Lives Matter.
– Жизни русских тоже имеют значение.
– Да, так вот её не тронули. То ли боятся, то ли не понимают. Нда-а, у него там в Техасе снова парадайз, а у нас тут всегда хуёво, – грустно улыбнулся Лёха.
– Лёха, а как там твой брат, м-м, Степан, прижился, м-м, освоился? – спросил доктор.
– Да, Стёпка мой старший брат, хм, дак просто, – Лёха потянулся в кресле ему было приятно, что загадочный и крутой Доктор интересуется его семьёй. – Это же через жену, через её грин-карту всё получилось, а там Техас, там всё просто. Стёпа как только определился с местом жительства, недалеко от Далласа, поселился, посмотрел на местных и принял решение. Съездил несколько раз в стрелковый клуб, пристрелялся, купил нож.
– Нож? – удивился доктор.
– Ну да, нож. Привёз его с клуб, там в тире поставил в тисках как мишень, прошиб лезвие на предельном расстоянии.
– А как он увидел его?
– Стёпа у нас снайпером родился, это как художник, или писатель, или вот как вы, врач, ими родиться надо.
– Согласен, ну всё же.
– У них много таких хитростей есть. Стёпа рассказывал, что с напарником его Санькой Филипповым, он тоже с нашего посёлка, тот так в ГРУ и остался служить. М-м, так вот они, два снайпера в одну мишень или там врага в один выстрел и в одну точку в одну секунду были обучены стрелять. Это, Доктор, как в кино, пули из-за угла прилетать будут, – и Лёха очень довольный развалился в кресле, наведя два пальца на картину главного врача, словно стреляя в него с двух стволов.
– А я думал, что ты снайпер, – улыбнулся Доктор.
– Я-то? Нет, это у нас в ополчении путаница получилась, кто откуда и зачем. Нас со Степаном близнецами считают почему-то. Н-да, а я-то служил в ДШБК, и наше правило, это – всё в кашу!
– В кашу?
– Да, моё оружие штурмовой Калашников, и правило – не брать пленных, а всё что движется в кашу!
– В чё? – и вот появилась Настя, разогрев на сухом военном топливе еду и даже само помещение. – О, как у нас уютно, – улыбнулась Настя, занося контейнеры. – Лёха, а ты в своём репертуаре, уже натырил.
– Настя, ты чё, это всё в общак, – надулся Лёха.
– Ой, ладно, – она тоже удобно устроилась в кресле. – Я всё думаю, вот если бы нам с Кристиной не одобрили тот небольшой отпуск и, что важно, мы бы к Кристининой бабушке в Варламово не приехали снеговиков лепить… – Настя вполне себе театрально округлила глаза, изображая ужас. – То, что с нами было бы? Здесь! – она опять театрально вскинула руки вверх.
– Всё тоже, слово есть такое, начинается с большой буквы Пз или Пд, – ответил ей Лёха.
– Лёха, это уже звуки, а не буква, буква только П, – покачала головой Настя. – Это всё её дочка, – улыбнулась Настя, – моя крестница, она нас спасла и её снеговики.
– Осталось самое малое, ещё и отсюда спастись, – буркнул Лёха.
– Да, ты прав, я больше из посёлка никуда, вот, – шумно выдохнула Настя, придвинув к мужикам еду.
Путники или соратники разобрали контейнеры и стали есть, с едой приходило тепло и спокойствие. Поели. В этот раз доктор даже не думал, что ест, просто ел, понимая, что это каша с тушёнкой.
– Виктор Геннадьевич, а вы меня не узнали? – вдруг спросила Настя.
– Нет, – озадачился доктор.
– Мы с Кристиной были в вашем центре на стажировке, решили даже остаться, но потом нас позвали в кардиоцентр, там зарплата вполовину больше была.
– Да, но, понятно, – почесал щёку доктор.
– Я была клубничкой, а Кристина вишенкой, – сказала Настя.
– Кем? Ха-а, – прыснул от смеха Лёха Парадайз.
