Смерть на выходных - Елена Владимировна Гордина
– Да, правильно, – буркнула Марина.
– И, скорее всего, квартиру выставили на продажу, чтобы разделить ее пополам? – уточнила следователь.
– Слушайте, – рассмеялась Марина, – я понимаю, куда вы клоните, но убить меня ради нашей квартиры – даже для Сергея это перебор.
– Кто знает, кто знает, – протянула Яна Владимировна. – «Квартирный вопрос испортил людей», – процитировала она Булгакова.
– Да, я знаю! – Марина теряла терпение, ей ужасно не нравилась эта дама в погонах, откровенно бесила своими предположениями.
– Пока мы едем к нам, сейчас поищем вашего супруга. – Яна Владимировна вела интенсивную переписку в телефоне. – Вот тогда и поймем, виноват он или нет.
Глава 4
Марину допрашивали уже часа три подряд, яркое солнце пробивалось сквозь грязные зарешеченные окна в следственном отделе.
– Я больше не могу, – взмолилась Марина, – я хочу есть и пить, и все равно, больше, чем я уже сказала, я вам не расскажу. Давайте прервемся на сегодня!
– Ну хорошо. – Было видно, что Яна Владимировна тоже устала. – Давайте отложим этот разговор на пару дней, быть может, за это время потерпевший выйдет из комы и сам сможет рассказать, зачем он полез на дачу.
– Вы нашли моего мужа? Вернее, бывшего мужа, – поправила себя Марина. – Мне это важно. Надеюсь, он не причастен к этому нападению?
– Нет, не причастен, – ответила Яна Владимировна, – можете успокоиться, вы были правы. У него надежное алиби.
– И какое? – поинтересовалась Марина.
– Он живет у сожительницы, факт его присутствия дома подтвердили ее дети и она сама, – спокойно ответила следователь, а вот Марина удивилась.
– Откуда у него сожительница? – поразилась она. – Вероника мертва, насколько я знаю, у него еще кто-то есть, что ли?
– Я в интимную жизнь вашего супруга не лезу, – поморщилась Яна Владимировна, – но да, он сейчас живет у новой женщины, и с ними живут ее дети.
– Дааа! – почти восхищенно протянула Марина. – Силен мужик! И когда он только все успевает! У меня просто нет слов! – Конечно, ей было неприятно.
– Ну, по этому поводу комментариев от меня не будет. – Следователь подошла к кулеру. – Пить хотите?
– Хочу, – ответила Марина, – и есть хочу, и домой.
– Ну, домой пока рано. – Яна Владимировна протянула ей одноразовый стаканчик с водой. – Еще буквально минут пятнадцать, и я вас отпущу. Мы разыскали ту самую продавщицу, о которой вы нам рассказывали. Ее зовут Горохова Мария Тимофеевна, она сейчас в соседнем кабинете, я бы хотела поговорить с ней вместе с вами.
– Это называется очная ставка? – Марина жадно выпила воду. – Давайте, мне скрывать нечего.
– Это искренне радует. – Яна Владимировна подошла к двери. – Марина, пойдемте вместе со мной, прогуляемся до соседнего кабинета.
Марина вздохнула – как ей все это надоело, слов нет, но делать нечего, пришлось подчиниться.
В соседнем кабинете сидела мрачная тетка-продавщица в гордом одиночестве.
– Здравствуйте, Мария Тимофеевна! – Яна Владимировна вошла первой, Марина следом за ней. – Я веду расследование нескольких дел, и все они, так или иначе, связаны с Зубковой Мариной. Вы приглашены сюда как свидетель, мы можем с вами поговорить?
– Ну поговорите, раз уже сюда меня притащили. – Мадам Горохова была крайне недовольна происходящим. – Эта девка, – она кивнула на Марину, – со мной пару раз в магазине разговаривала. Я думаю, что вы меня сюда притащили именно из-за нее! – Мария Тимофеевна бросила взгляд, полный ненависти, на Марину.
– Мы вас сюда не тащили, – мягко ответила Яна Владимировна, садясь напротив тетки. Марина же встала от нее поодаль, возле окна. – Мы пригласили вас приехать для разговора, а это, согласитесь, две большие разницы.
– Ну, как скажете, – буркнула Горохова. – Так какие у вас ко мне вопросы?
– Вы сказали Марине Зубковой, что семейство Мироновых вечно преследуют неудачи, и посоветовали ей держаться от них подальше, – вкрадчиво начала следователь, – а сегодня ночью на нее напал мужчина. Почему вы советовали Марине держаться подальше от Мироновых-Колташевых? Вы что-то знали о покушении?
– Я понятия не имела, – разозлилась тетка, – я вообще не знаю, о каком покушении идет речь! А эту дуру я предупредила, о чем очень сожалею, иначе бы у вас не сидела, если бы держала язык за зубами. Так вот, я ее предупредила, потому что росла вместе с Катькой Мироновой и ее сестрой Валентиной.
– Вы говорите о матери Ларисы Колташевой, о Екатерине Андреевне? – уточнила следователь.
– О ней, конечно, – подтвердила Горохова, – я и Катьку, и Валентину хорошо знаю. Валентина умерла в апреле, так к ней одна я на похороны и приехала. Катька морду воротила, как и дочь ее, Лариса.
– А почему они не поехали на похороны? Как вы считаете? – Яна Владимировна была сама любезность.
– А что мне считать-то? – буркнула Горохова. – Я Катьку-то с малолетства знаю, знаю, что она всегда скрывала свою болезнь от всех. А Валентина честная была, никому жизнь портить не стала, так одна и промыкалась, ни семьи, ни детей.
– Я совершенно не понимаю, о чем идет речь, – сказала следователь.
– Я, честно говоря, тоже, – не выдержала Марина. – Я Ларису знаю десять лет, и маму ее, Екатерину Андреевну, тоже, ничем она не болеет!
– А я разве сказала, что Катька больная? – удивилась тетка. – Она носитель гена, как и сестра ее, Валентина. Болезнь-то может через поколение проявиться, а может и не проявиться никогда, никто не знает. Но Валентина решила не рисковать, а Катька всегда эгоистка была, я уверена, что ни ее муж, ни Лариска ничего и не знают.
– Да о чем они не знают-то? – Даже следователь уже не выдержала.
– Так о шизофрении, – спокойно пожала плечами Мария Тимофеевна, – мать-то Катьки и Валентины шизофренией заболела лет в сорок, в психушке лежала, там и померла.
В кабинете повисла гнетущая тишина, у Марины буквально челюсть отвисла.
– Как шизофренией? – Яна Владимировна тоже удивилась. – Вы хотите сказать, что Екатерина Андреевна все это знала и ничего не сказала своему мужу и своей дочери? Вы к чему сейчас клоните, я не понимаю.
– А чего не понять-то? – зло хихикнула Горохова. – Вы ее внуков видели? Они же чокнутые, эти мальчишки, ведут себя как обезьяны. Про Ларису ничего плохого сказать не могу, спокойная девка, так шизофреники всегда спокойны. Пока приступ не начнется. Бабка-то ее, мать Катькина, чуть их с Валентиной не утопила в реке, вот тогда ее в психушку и закрыли.
Марина побледнела как смерть, Яна Владимировна тоже
