Три цветка Индонезии - Влада Ольховская
– А он и не гей.
Александра произнесла это так обыденно, будто для иного мнения и оснований не было. Ян и Кирилл уставились на нее с одинаковым недоумением. Ян опомнился первым:
– Ты прикалываешься?
– Думаешь, он меня с пьяных глаз за девочку принял? – добавил Кирилл. – Ну, спасибо, тетушка!
– Я вот надеюсь, что вы оба сейчас выберетесь из-под махрового одеялка гомофобии и включите мозги. Если бы ДиМиро действительно был геем, он бы приложил больше усилий, чтобы скрыть это. В той сфере, которую он для себя выбрал, такие штуки не поощряются. Он бы нанял себе красивую девочку, которая открывает рот, только когда нужно и в основном не для слов. А он вместо этого встречался с Арианой, да и до нее выбирал популярных любовниц.
– Но как это возможно?
– Вы о бисексуальности никогда не слышали? – закатила глаза Александра. – С кем я только общаюсь… Короче, играл он на два лагеря. А может, и больше, с этой новой этикой уже вообще ничего не понятно, я слишком стара, чтобы во всем разбираться.
– Хорошо, допустим, ты права, – кивнул Ян. – Я, как видишь, остался за бортом сексуальной революции, поэтому спрошу: а что, вот это би у рэперов уже в почете? Это ему скрывать было не надо?
– Тоже надо. Но это не такая шокирующая информация, чтобы она служила инструментом контроля, как по мне. Кирилл вот уже знает, что ДиМиро не только бисексуален, он еще и наркоман. Тоже не самое законное дело. Это такие грешки шоу-бизнеса, которые есть если не у всех, то у многих.
Да и не только в шоу-бизнесе… Кирилл вспомнил ту ночь, которая переломала жизнь ему, и невольно вздрогнул. Он прекрасно знал, что такое шантаж – а вот знал ли ДиМиро? Он и раньше, и теперь выглядел абсолютно уверенным, нисколько не запуганным, скорее, раздраженным.
– Кстати о шоу-бизнесе… мне показалось, что ДиМиро не так уж кайфует от своей популярности, как хочет показать, – указал Кирилл. – В том клубе было много его фанатов. Некоторые пришли специально ради него – а это совсем не дешево. Но он их сторонился, только ко мне полез, да и то непонятно почему…
– Непонятно ему, – усмехнулась Александра. – То есть, когда девица тебя клеить начала, у тебя вопросов не возникло? Ты красивый парень, племяш. Вот и вся причина.
– А насчет популярности ты наверняка ошибся, – добавил Ян. – Для него эта карьера – баловство, он за нее нехилые бабки отваливает. Если ему это надоело, зачем продолжать?
– А я знаю? Мне просто так показалось.
– Думаю, сосредоточиться лучше не на этом, а на шантаже. Тут пока голяк. Я больше чем уверена, что о бисексуальности ДиМиро знают многие в его окружении, но предусмотрительно помалкивают, потому что за такую болтовню можно получить по башке. Заметьте, получить по башке и лишиться башки – очень разные вещи! Ариане требовалось узнать о нем нечто принципиально иного уровня, чтобы ее приговорили к казни.
Спорить с ними Кирилл не собирался. Он вымотался за этот вечер, устал, нервная дрожь наконец-то отпустила, но мышцы все еще болели. Он чувствовал себя пустым и каким-то особенно несчастным.
Ян заметил это первым:
– По-моему, тебе пора на подзарядку! Останешься у меня?
– Нет, к себе поеду. Подкинешь?
– Кирюха, ты уверен, что это хорошая идея? – нахмурилась Александра.
– Абсолютно. Отследить меня могли только до вашего дома, да и то вряд ли. Все нормально будет!
– Как хочешь…
Одиночество ему было нужно больше, чем компания. Совсем чуть-чуть, но все же. Сколько бы Кирилл ни вытирал губы, чувство нежеланного прикосновения то и дело возвращалось – не такое страшное само по себе, но выволакивающее за собой очень неприятные воспоминания. Убивающие воспоминания. Кирилл не был уверен, что не сорвется ночью, а делать это при близнецах не хотелось. Он слишком много сил потратил на то, чтобы убедить их: с ним все в порядке. Жалко будет это испортить из-за одного неудачного дня!
Близнецы все-таки сдались, у них сейчас своих проблем хватало. Ян подвез его до дома, хотел проводить до квартиры, но Кирилл отказался.
– Хватит, я достаточно чувствовал себя дамочкой сегодня! – рассмеялся он.
– Кирюха, с этим завязывай. Ты не отвечаешь за поведение каждого петуха в округе.
– Не о чем тут говорить, на самом деле.
– Уверен? – испытующе покосился на него Ян.
– Уверен. И вообще, для разговоров в нашей семье предназначена Нина. Ты у нас больше по части набивания морд, разве нет?
– И то правда. Звони, если что-то понадобится.
Он все-таки проследил, чтобы Кирилл спокойно добрался до подъезда, и только потом уехал. А Кирилл действительно чувствовал себя лучше, страх отступил, осталось разве что легкое омерзение, но и его глушила усталость.
Он был уверен, что в собственном доме ему ничто не угрожает, никто его здесь не ждет. В этом Кирилл ошибся – но, на свою удачу, ошибся не критично. Возле квартиры его все-таки встречали.
Гость был неожиданный, однако не незнакомый. Павел Эйлер, похоже, пришел уже давно, он присел на широкий подоконник в коридоре и читал что-то со смартфона, но при появлении сына убрал устройство в карман.
Кирилл не общался с отцом почти год – с тех страшных событий февраля. По крайней мере, не общался полноценно, потому что попытки Павла избить его в больнице и угрозы по телефону за доверительный разговор не сошли бы.
Отец не понял то, что с ним случилось. Павел был уверен: он сделал все, чтобы его единственный сын вырос идеальным. Он для этого все условия создал, обеспечил отличное образование, уделял достаточно времени воспитанию, не ограничивал наследника в деньгах. Он ни в чем не ошибся, и, если Кирилл позволил себя использовать, виноват исключительно он сам. Павлу срочно нужно было его исправить, хоть как-то, чтобы вернуть уверенность в том, что мир понятный и предсказуемый.
Вот только исправлять Кирилла было уже поздно, и отменить то, что случилось, не вышло бы. Кирилл и сам бы от такого не отказался! Но, увы, теперь ему предстояло жить дальше с последствиями своих решений. Например, с судимостью, отчислением из университета, рухнувшими мечтами и воспоминаниями, которые пожирали его изнутри.
Вряд ли он вообще выжил бы, если бы от него отвернулась вся семья, он и так оказался на грани. Ему повезло, что его поддержали Ян и Александра. Через некоторое время с ним научилась общаться мать – не поддерживать, просто говорить, вполне убедительно скрывая неловкость.
А отец пропал… Когда он понял, что повлиять на Кирилла не получится, он и пытаться перестал. Как будто не было в его жизни никакого Кирилла, он
