Фридрих Незнанский - Тузы и шестерки
— Что это?
— Читай-читай! Потом все обсудим.
«Заявление. Я, Брусникина Анна Павловна, считаю своим долгом сообщить, что 16 мая сего года познакомилась с господином Резником, ныне покойным. О факте его смерти мне стало известно со слов участкового Беднякова. Резник пригласил меня на ужин. За ужином он почувствовал недомогание.
Сочтя дальнейшее свое пребывание на квартире Резника невежливым, примерно между 19.00 и 19.10 я ушла. Он предложил подвезти меня домой, но, видя его болезненное состояние, я отказалась. Ни до, ни после указанного случая я не имела с гражданином Резником никаких контактов.
В разговоре Резник упомянул, что работает бухгалтером в частной фирме. Больше никаких подробностей о роде своей деятельности, знакомых и т. д. он не сообщал, мы разговаривали исключительно на отвлеченные темы.
Резник не производил впечатление человека с психическими отклонениями или человека, которому что-либо угрожает.
Из вопросов, заданных мне участковым Бедняковым, я поняла, что квартира гражданина Резника предположительно была ограблена, а позже, девятнадцатого, он скончался, возможно, насильственной смертью.
Во время моего пребывания на квартире Резника никаких признаков ограбления я не заметила, и сам Резник никаких замечаний, позволяющих предположить подобное, не делал.
Учитывая, что в связи с изложенными выше фактами моей жизни может угрожать реальная опасность, а ныне действующее законодательство не позволяет правоохранительным органам предоставить мне необходимую защиту, я прибегла к услугам адвоката. Я не покидаю пределов Москвы, но мое местонахождение адвокату неизвестно, связываться с ним я буду самостоятельно. Я не отказываюсь от участия в процессуальных действиях, требующих по закону моего обязательного присутствия. Дата. Подпись».
Бедняков наморщил лоб, пытаясь понять, в чем тут подвох.
Гордеев сказал:
— От себя могу добавить: есть веские основания подозревать связь Резника с организованной преступностью.
— Это я и от себя могу добавить! — возмутился Бедняков.
— Но у меня есть свои источники, — возразил Гордеев. — Позвольте мне продолжить, граждане присяжные, что заявление о краже или каких-либо иных действиях моей клиентки, нанесших ущерб гражданину Резнику, отсутствует. На причастность ее, к смерти Резника также ничего не указывает: они встретились единственный раз за три дня до того, никаких общих интересов у них нет. С тех пор Резник наверняка общался со множеством людей. Исчерпывающие показания Брусникиной обо всех обстоятельствах ее встречи с гражданином Резником у вас имеются. Я настаиваю, чтобы вы не подвергали мою клиентку необоснованной опасности, заставляя ее себя обнаруживать. У меня все!
— Какого черта я вообще к тебе обратился?! — сумрачно сказал Бедняков.
Денис Грязнов
Филиппу Агееву все-таки пришлось улететь в Таджикистан: в Москве он следов художницы Ани с фамилией на «-ова» родом из Душанбе найти не смог. Впрочем, Филя уже смирился и рассматривал происходящее даже как некоторое приключение. Новостей от него пока не было. И Денис сосредоточился на побочных мероприятиях. На повестке дня было наружное наблюдение, которое дядя просил его устроить за Очубеевым.
Слежка для такого специалиста-топтуна, как Сева Голованов, больших хлопот не составила. Ну а на машине это вообще оказалось сплошным удовольствием. Оказалось, что рОлитобозреватель (или аналитик, или политтехнолог — в зависимости от обстоятельств Очубеев сам называл себя по-разному) — человек воистину публичный, радующийся малейшему вниманию публики, будь то случайный прохожий на улице, который опознал его и попросил автограф, или видный член парламента, с которым ему пришлось вступить в полемику на телешоу в Останкине, куда удалось проникнуть и Голованову.
Первоначально Сева договорился со Щербаком, что они будут «вести» Очубеева по очереди. Хотя и вполне допускал, что лишняя пара глаз не повредила бы: ведь по-прежнему оставалось неизвестно, ради чего это делается. Денис сказал только, что заказ поступил от дружественной «Глории» структуры и откладывать эту работу ни в коем случае нельзя, поскольку велика вероятность, что в любой момент может произойти событие, в которое будет вовлечен и Очубеев и каковое является главной целью слежки.
Итак, первая половина рабочих суток была за Головановым. И он зафиксировал следующее. В 10.05 Очубеев выехал из своей квартиры на Кутузовском проспекте на серебристой машине марки «Ауди А-6», за рулем которой был личный водитель. Через четверть часа они подъехали к его офису, располагавшемуся на том же проспекте. Очубеев вышел из машинк и вошел в здание. Сева немедленно отзвонил Денису и попросил дальнейших инструкций. Может, стоит попытаться проникнуть в здание?
Денис немного замялся, и у Голованова, честно говоря, сложилось впечатление, что его шеф и сам хорошенько не знает, зачем нужно следить за этим типом и на чем конкретно его ловить. Сошлись на том, что Сева останется в машине и будет ждать, пока Очубеев не выйдет из офиса.
Прошло 35 минут, и Денис перезвонил. Он сообщил, что по новым данным у господина Очубеева через полтора часа запись на телевидении, так что стоит приготовиться к поездке в Останкино.
И действительно, через 23 минуты Очубеев вышел в сопровождении все того же водителя, сел в машину и двинулся в сторону Останкина. Через два перекрестка на красном свете светофора к нему в машину подсела молодая женщина с кейсом, которую Голованов со второй попытки сумел сфотографировать справа в профиль, а потом, обогнав «ауди», и в фас. А также он щелкнул то мгновение, когда Очубеев приоткрыл кейс. Спустя квартал дамочка вышла из машины, и кейса у нее в руках уже не было. Воспользовавшись оживленным движением, Сева притормозил, сделал еще несколько фотографий и затерялся на две полосы правее. Затем снова связался с Денисом и спросил подтверждение последней инструкции, учитывая новые обстоятельства.
— Я не могу дать руку на отсечение, но камера лучше меня зафиксировала, что было в чемоданчике. Сам потом посмотришь…
— Сева, пока все отлично, езжай за ним в Останкино, туда подъедет Коля и заберет у тебя пленку.
Действительно, еще через полчаса они пересеклись с Щербаком. Сева отдал ему пленку, а Щербак вручил Голованову невесть откуда добытый пропуск в массовку на ток-шоу, в котором должен был участвовать Очубеев. Сева только головой покачал и отправился в телецентр. Заурядная слежка превращалась в весьма динамичное действо. Такого на его памяти давно не было.
Очубеев вошел в здание, не выпуская кейса из рук.
«Наглость — сестра таланта, — подумал Голованов. — Или удачи? С другой стороны, Очубеева можно понять, оставлять нечто важное в машине, даже на охраняемой стоянке тоже рискованно».
В длинном коридоре первого этажа Сева постепенно нагнал Очубеева перед лифтом и вошел туда вместе с ним. В лифте стояли Валдис Пельш и еще две смутно знакомые физиономии. Очубеев со всеми раскланялся. Голованов сдержанно кивнул Пельшу, и тот приветливо улыбнулся в ответ. Хороший человек, подумал Голованов…
Через пять минут они уже были на ток-шоу «Вопрос сегодняшнего дня», которое началось четверть часа спустя. Посвящена передача была все тому же бензиновому подорожанию. За время, проведенное в машине, Голованов по газетам успел наизусть выучить точку зрения Очубеева по этому острому вопросу, так что его больше интересовало, как тот будет себя вести, нежели что говорить и с кем вступать в неформальный контакт в перерывах между съемками. Несмотря на все просьбы телеведущей, на сцену Очу-беев, в силу природной скромности, не пошел, а остался сидеть в небольшом зрительном зале. Но — в первом ряду. Кейс стоял рядом. Голованов позвонил в «Глорию» и сообщил об этом, после чего получил приказ стать рядовым зрителем. «Так я им, в сущности, и был», — подумал Сева.
Ток-шоу еще не закончилось, а Щербак уже привез в офис «Глории» распечатанные фотографии, которые на Кутузовском проспекте сделал его напарник. Кроме Дениса в офисе были Грязнов-старший и Александр Борисович Турецкий. В кейсе, который вручили Очубееву, совершенно очевидно были деньги, вероятно никак не меньше пятидесяти тысяч долларов.
— Значит, этот гонорар за некоторую пакость, которую он недавно сотворил. И теперь мы знаем, что он работает по заказу какой-то девушки, — задумчиво пробормотал Турецкий, разглядывая безупречно сделанные снимки. Там было видно, как она передает Очубееву кейс и как он раскрывает его. — Да нет, конечно, она просто посредница… С одной стороны, ее нельзя было упускать, с другой — совершенно очевидно, что за ней все время был присмотр, так что как раз хорошо, что мы себя ничем не выдали.
Грязновы — и старший, и младший — синхронно кивнули. Тут Щербак не удержался и фыркнул:
