Джон Макдональд - Я буду одевать ее в индиго

— Мертвой? — удивилась Бикс.

— Девочка задала хороший вопрос, французская леди. Как и вы.

— Пожалуйста, подумайте об этом как следует.

Я сел и подумал. Послушать ее, так все получается легко и просто. Рассказать грустную байку старому доброму Харлану Боуи. Скормить Майеру историю, которую выдала мне Эва через дверь на цепочке. А потом вернуться в Оксаку и весело провести с Еленой остаток ее отпуска. Миссия завершена. Но разве ее отец не имеет права получить шанс исправить тот вред, который он сам же и нанес своему ребенку? В конце концов у него достаточно денег на искупление вины, на хорошие клиники, лечение сном…

— Сейчас у меня в сейфе сумма, соответствующая примерно сорока тысячам американских долларов, — прервала мои раздумья Эва Витрье. — Я могу дать их вам прямо сейчас, а послезавтра — еще сто шестьдесят тысяч.

— Вы покупаете себе девушку за двести штук?

— Вы выразили суть дела слишком грубо и прямолинейно. Я покупаю счастье ей и себе, и могу себе это позволить.

Я подошел к ней. Она встала и, глядя на меня в упор, победно улыбнулась. Я улыбнулся в ответ, вздохнул и, подумав, что еще чуть-чуть, и это начнет входить у меня в привычку, одной рукой взял ее за плечо, а ребром ладони другой чиркнул по длинному мускулистому горлу. Потом подхватил ее падающее тело и бросил на кровать.

Бикс вскочила с дивана.

— Эй, что ты делаешь?

— Собираюсь сходить с тобой прогуляться, крошка.

— В кино?

— Может быть. Почему бы тебе не одеться? Где твои вещи?

— Вон там. В той комнате в шкафу и… везде.

— Иди одевайся.

Она вышла в соседнюю комнату, а я занялся француженкой. Какое-то время, не слишком долго, она должна оставаться неподвижной. Выдернув из-под нее простыни, я пустил воду в ванной и хорошенько намочил их. Снял с Эвы серый халат и, положив ее на край мокрой простыни, закатал в рулон, а второй край подсунул ей под спину. Пока простыни мокрые, ей нипочем не выбраться.

Оттянув вниз ее нижнюю челюсть, я обнаружил, что у нее во рту найдется чертовски много места для бумажных салфеток «Клинекс», если их тщательно утрамбовывать. Ее голову я обвязал нейлоновым чулком, протянув его между зубами, чтобы она не смогла вытолкнуть салфетки языком и позвать на помощь.

Потом пошел проверить, как идут дела у Бикси. По-видимому, она полностью потеряла ориентацию, поскольку за все это время успела только сбросить халат и надеть светло-зеленый кружевной лифчик. Я начал рыться в вещах, пытаясь найти что-нибудь подходящее, чтобы с ней можно было появиться среди ночи в американском посольстве.

К тому времени, когда я нашел, где находятся юбки, блузки и свитера, Бикс вернулась в первую спальню, и теперь оттуда доносилось радостное хихиканье, какая-то возня и сдавленное мычание.

Вбежав в комнату, я увидел, что Бикс, встав на колени перед кроватью, недрогнувшей рукой вцепилась Эве Витрье в ее точеный нос Нефертити, полностью отрезав ей доступ воздуха. Лицо француженки приобрело темно-лиловый оттенок, выпученные глаза выкатились из орбит, а сама она судорожно дергалась и сучила ногами, сильно смахивая на огромных размеров белугу, подыхающую на дне лодки. И, поверьте, ей оставалось совсем немного; пожалуй, она бы протянула еще секунд двадцать. Я оторвал шаловливые пальцы Бикс от благородного носа этой тонкой любительницы женской красоты, и Эва обессилено вытянулась на кровати, со свистом втягивая воздух. Открыв глаза, она бросила на меня взгляд, в котором одновременно читались ненависть и мольба. От напряжения у нее лопнул сосуд в глазу и половина белка окрасилась в ярко-алый цвет.

Я поплотнее подоткнул под нее край мокрой простыни, похлопал ее по щеке и, затащив Бикс в соседнюю комнату, чуть ли не насильно заставил одеться. В лифте она сказала:

— Какая Эва была смешная, правда? Такая забавная…

— Не говори, малыш, просто обхохочешься.

— Жаль, что ты не дал мне поиграть с ней еще немножко.

— В общем-то, и мне тоже.

Глава 19

Через пять дней я вернулся из Флориды в Оксаку. Майер, с виду подтянутый, веселый и довольный, встретил меня в аэропорту.

— Это что, рецидив? — спросил я. — Что с тобой стряслось на этот раз?

— Ничего страшного. Не опаснее сильной простуды.

— Так значит, теперь ты можешь без посторонней помощи сесть в самолет и благополучно улететь домой, а?

— Только я не люблю путешествовать один… Как вас встретил Харл?

— Сияет от радости, надежды и все такое прочее, безуспешно пытаясь скрыть тот факт, что, судя по его шкале ценностей, возможно, было бы лучше, если бы мы никого ему не привозили. Бикс начала разваливаться на части, а к моменту воссоединения с семьей очень смахивала на мокрую тряпку.

— От Витрье ничего не слышно?

— А что она может сделать? Да и с чего ей даже пытаться что-то сделать? В посольстве мне были вынуждены поверить. Гуляя по городу, я случайно наткнулся на девушку и опознал ее как Беатрис Боуи, которая по слухам считалась погибшей. А я приехал в Мексику как раз по просьбе ее отца, желающего выяснить обстоятельства ее смерти. Вот я и привел ее в посольство, чтобы все оформить надлежащим образом. Ты бы видел, как им не хотелось связываться с этим делом. Все вздыхали и ломали головы, какую бы еще бумажку сочинить… Черт возьми, Майер, собирай чемоданы, я хочу домой. Как приеду, тут же поплыву на какой-нибудь остров, куда еще никто не добрался.

— Наслаждайся прекрасной Оксакой.

Тут на меня вихрем налетела Елена, крепко обняла и, радостно смеясь, сказала, что если мы собираемся проторчать здесь весь день, то она может не дождаться подарка.

Мы пообедали и выпили в «Виктории», и я попытался настроиться на веселье, но тщетно.

— Слушай, Макги, тебе не надоело? — нетерпеливо спросил Майер. — Может быть, ты все-таки выбросишь из головы это проклятое дело? Сделай одолжение ради меня, ради этих девушек из Гвадалахары и собственного спокойствия. Взрослый человек должен время от времени принимать неприятные решения, отлично сознавая, что они неприятные, потому что альтернатива может быть еще противнее. Он вынужден смириться с тем, что судьба сдала ему две мелкие карты и действует, исходя из этого. Кстати, не лучше ли будет вам двоим уйти отсюда? Я перебрался в другой коттедж, и после наступления темноты его сможет найти лишь один мой очень близкий друг.

Но эта история по-прежнему грызла меня, не давала покоя и мешала полностью разделить радость Елены от нашей встречи. Незадолго до рассвета я проснулся, снова вспомнил выражение лица Харлана Боуи и подумал, что с этого сукина сына станется навсегда запрятать Бикс в психушку, разумеется, для ее же собственного блага.

Перед тем как сказать ему, что я сейчас приеду и привезу его единственное чадо живым и невредимым, ему дали успокоительное. Оставив Бикс с миссис Крейгер, я вошел в кабинет один, чтобы подготовить его к предстоящему.

Я старался, но, похоже, он слушал меня не слишком внимательно.

— Послушайте, мистер Боуи, ваша дочь связалась с тремя подонками. Они узнали, что она может получить двадцать пять тысяч наличными, и выманили у нее эти деньги до последнего цента. У некоторых людей, мистер Боуи, слишком сильное пристрастие к марихуане, они без нее жить не могут, а на все остальное им наплевать.

— Макги, моя дочь не такой человек.

— Поверьте, все это время она прожила как в тумане. В начале путешествия все трое парней спали с ней и с другой девушкой, той самой, которую вы похоронили.

— В таком случае они овладели ею насильно, и я позабочусь, чтобы их отдали под суд.

— Учтите, это были не детские игры. Двое из них мертвы. Она подозревается в незаконном провозе героина через границу. Мистер Боуи, она кололась героином. Она была и есть наркоманка. Одна женщина взяла ее к себе в дом, якобы заботясь о ее здоровье, и приучила к другому наркотику, вызывающему психическую зависимость. Бикс была нужна ей как подруга, как партнер по постели.

— Вы сошли с ума!

— Просто я пытаюсь вам объяснить, что теперь это совсем другая девушка. Она законченная наркоманка и, если ее лишить привычного снадобья, она будет вынуждена вернуться к другим наркотикам. И вы не сможете достучаться до нее, потому что она так долго и основательно бомбила свой мозг, что теперь он работает совсем по-другому, чем у нас с вами.

— Макги, я устал от ваших разглагольствований. Я хочу видеть свою дочь.

Бикс, уже давно томившаяся без чараса, была так напугана столкновением с грубыми реалиями жизни, что хотела только одного — спрятаться от окружающего мира. Она стала грубой, нервной, подозрительной и непредсказуемой в поступках, а вдобавок — вульгарной и замкнутой, производя впечатление настоящей психопатки. И уж, конечно, у нее и в мыслях не было влететь в комнату, расцеловать своего дорогого папочку и, разрыдавшись от восторга по поводу возвращения в родные пенаты, посочувствовать, что он прикован к инвалидной коляске.