Евгения Грановская - Мраморный король

– Завтра утром?

– Да.

– А сегодня?

– Сегодня уже поздновато, – с мягкой улыбкой ответил Илья Сергеевич. – Да и зачем вам? Проведете ночь здесь. Тут не хуже, чем в гостинице. В палате с вами живут милейшие люди, с которыми приятно вести беседу. Если что-нибудь понадобится – вы всегда можете кликнуть санитара. Кстати, господин Стейниц, не хотите сыграть партейку в шахматы?

Стейниц посмотрел на доктора недоверчиво.

– А вы умеете?

– Я был первым шахматистом в гимназии! – похвастался тот. – Я и теперь часто играю в клубе, и чаще выигрываю, чем проигрываю!

Стейниц задумался. Затем скосил взгляд на доктора и уточнил:

– Вы точно не можете выпустить меня сегодня?

– Точно.

– Что ж, давайте поиграем. Надо же как-то убить время. Но сперва объясните мне, почему я здесь?

Доктор мягко улыбнулся:

– А вы сами как думаете?

– Вероятно, меня с кем-то спутали, – ответил Стейниц. – Либо приняли за сумасшедшего из-за того, что я понижал давление кровяного тока в черепной коробке.

– Понижали давление? – с любопытством переспросил Илья Сергеевич. – Интересно. Каким же образом вы это делали?

– Самым простым, – ответил Стейниц. – Опыт показывает, что простые вещи – самые действенные. В моменты прилива крови к голове я высовывал голову в окно. На мороз.

– И все?

– Все, – кивнул Стейниц.

– Гм… – Илья Сергеевич задумчиво потер пальцами подбородок. – Действительно, просто. И что, помогало?

– Мне – да.

– Если это средство так действенно, то стоит порекомендовать его другим, как вы думаете?

– Я бы с этим не торопился, – ответил Стейниц.

– Отчего же?

– Каждый человек – неповторимая индивидуальность. Медицина должна быть избирательной и лечить больного, а не болезнь.

Илья Сергеевич удивленно улыбнулся.

– А вы умный человек, господин… м-м… Стейниц. И мне очень приятно с вами беседовать. Будет жаль, если вы покинете нас слишком скоро.

– Давайте играть в шахматы, – сухо сказал Стейниц.

Доктор положил доску на кровать, и противники быстро выстроили фигуры.

– Играйте белыми, – милостиво разрешил доктор.

– Как скажете. Но, как более сильный игрок, я дам вам фору. – Стейниц протянул руку и, не глядя на доску, убрал с нее несколько своих фигур. Казалось, сделал он это абсолютно наугад.

– Вы, в самом деле, будете играть без коней, ладьи и пешки? – не поверил своим глазам доктор.

– Да. Если этого мало, я уберу еще что-нибудь. – Стейниц вновь протянул руку к доске, намереваясь убрать вторую ладью, но Илья Сергеевич перехватил его руку.

– Достаточно, – мягко сказал он. А про себя продумал: «Очень тяжелый случай. Не дошло бы до истерики. Впрочем, щадить его я не буду. Никогда не знаешь наверняка, какое средство окажется действенным. Иногда полезен и проигрыш».

Доктор пошел конем. Стейниц моментально ответил пешкой. Доктор двинул второго коня. Стейниц вывел слона. Играли они стремительно. На шестом ходу Стейниц сделал абсолютно бессмысленный, с точки зрения Ильи Сергеевича, ход ладьей, а на восьмом поставил доктору мат.

– Гм… Занятно, – пробормотал доктор, глядя на доску. И подумал: «Это простая случайность. Один раз в жизни даже какому-нибудь шимпанзе может повезти в шахматы».

– Еще одну партию? – предложил он.

Стейниц пожал плечами и принялся выстраивать фигуры.

– Играйте белыми, – сказал доктор.

– Как скажете. – Стейниц повернул доску и смахнул с нее ладонью весь свой левый фланг – две пешки, ладью и слона. – Такая фора вас устроит? – спросил он у доктора.

– А вас? – ответил доктор вопросом на вопрос.

Стейниц лишь пожал плечами и двинул вперед пешку. К месту битвы подтянулись Наполеон и Диоген. Они явно симпатизировали Илье Сергеевичу и, как могли, старались ему помочь.

– Следует обратить внимание на левый фланг! – шептал на ухо доктору носатый. – Пехотинцы утомлены. Кавалерия обескровлена. Провианта осталось на два дня, а генерал Груши не дает о себе известий. В этих условиях жизненно необходимо пойти ферзем!

– Главное – сделать ход, выводящий человека за круг обыденного сознания, – советовал доктору пожилой. – Я бы порекомендовал двинуть вперед вот эту пешку. Этот ход – шаг в трансцендентное!

Доктор улыбался и кивал, но ходил по-своему. Через пять минут Стейниц небрежным движением подвел своего слона к королю противника и объявил:

– Мат!

Илья Сергеевич долго смотрел на доску, не в силах поверить своим глазам, потом поднял взгляд на противника и сказал тихим голосом:

– Мистер Стейниц, санитаров вызвала ваша стенографистка. Она утверждала, что вы сумасшедший. И у нее были свидетели. Люди внизу видели, как вы пытались выброситься из окна.

– Но я всего лишь…

– Помню, помню. Понижали давление. – Илья Сергеевич встал со стула. – Я постараюсь, чтобы вас выпустили сегодня же. И простите, что так получилось.

Илья Сергеевич, притихший, с опущенной головой, вышел из палаты. Николай Александрович встретил его улыбкой.

– Ну как? – весело поинтересовался он, отрываясь от бумаг. – Умеет твой чемпион передвигать фигуры?

Доктор Одинцов медленно поднял голову и тихо сказал:

– Ты удивишься, Коля, но это действительно Стейниц.

Глава 7

Тайна черного короля

Все вроде бы… Но остается

Последний небольшой должок.

1

Каштан убрал палец с электрического звонка. Несколько секунд спустя бронированная дверь приоткрылась и на Каштана глянуло красивое, холодноватое лицо с высокими скулами и гладким, словно выточенным из мрамора, белым лбом, обрамленным черными коротко стриженными волосами.

– Каштан! – тихо воскликнула женщина. – Как хорошо, что ты пришел!

Брюнетка посторонилась, давая молодому человеку войти. В прихожей, как и во всей квартире, стены были покрыты прекрасной венецианской штукатуркой. Слева от вешалки висела картина Поленова в золоченой резной раме. Хозяин квартиры убедил всех знакомых, что это лишь умело сделанная копия, но Каштан знал, что картина – подлинник.

– Ты долго добирался, – сказала черноволосая красавица.

– Так получилось, – ответил Каштан. Откинув с лица прядь волос, Каштан посмотрел на дверь, ведущую из длинного коридора в кабинет, и спросил: – Как он?

– Плохо, – ответила женщина, хмуря красивые брови. – Заперся у себя в комнате и допивает вторую бутылку джина. Одна пустая бутылка уже валяется на клумбе под окном.

– Да, я видел. Оружие у него есть?

– Только коллекционные пистолеты.

– Они не стреляют, на них сточены бойки.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. – Каштан прищурил бледно-голубые глаза и тихо спросил: – Ты сама-то как?

– Как всегда, – с грустной улыбкой ответила женщина.

Каштан обхватил ее за талию и прижал к себе, но она высвободилась.

– Не сейчас.

– Почему?

– Сам знаешь. Если его не остановить, он наделает много бед. Карьера – самое меньшее, чем он рискует.

– С его карьерой ничего не случится, – сказал Каштан. – За его «шалости» всегда отвечали другие.

Из-за двери послышался звон разбитого стекла и пьяный рев, похожий на рев разъяренного зверя.

– Ваза, – со вздохом сказала брюнетка. – Уже третья за сегодняшний день. – Она посмотрела на Каштана. – Ты к нему войдешь?

– А зачем я, по-твоему, приехал?

Брюнетка кивнула, подошла к двери и тихонько постучала.

– Андрей…

– Убирайся к черту! – рявкнули из-за двери.

Брюнетка посмотрела на Каштана, и взгляд ее ясно говорил – «видишь, все гораздо хуже, чем ты думаешь». Она снова повернулась к двери:

– Милый, к тебе пришел Каштан!

Последовала пауза, и затем сиплый голос произнес:

– Пусть входит. А ты – убирайся вон!

Черноволосая красавица пожала плечами, и Каштан открыл дверь кабинета. Первое, что он почувствовал, войдя в кабинет, это резкий запах джина, пахнувший ему в лицо.

В кожаном кресле, закинув ноги на кривоногий пуф, сидел невысокий грузный мужчина лет сорока пяти, с широким, словно вытесанным из дерева лицом. Рукава голубой рубашки были засучены, обнажив мощные, покрытые густой черной шерстью предплечья. Круглую голову покрывал ежик седых волос. В руке мужчина держал стакан с джином.

– А, явился, – язвительно проговорил мужчина, завидев Каштана. – Входи, входи.

– Добрый день, Андрей Кириллович. – Каштан плотно затворил за собой дверь и прошел к дивану.

– Нет, не сюда, – сипло сказал мужчина и ткнул рукой, держащей стакан, на стул прямо перед собой.

Каштан послушно сел на стул. Несколько секунд седовласый мужчина пристально вглядывался в лицо парня, словно хотел прочесть его мысли. Потом спросил:

– Ты разговаривал с этой сукой?

– Вы это о ком?

Толстые губы Андрея Кирилловича Самойленко исказила злорадная усмешка.

– Будто сам не знаешь. Об Оксанке, о ком же еще! – Прокурор Самойленко отхлебнул джина, пошлепал мокрыми губами и добавил: – Она мне изменяет.