Масси Суджата - Убийство по правилам дзен

— О чем ты говоришь? — изумился Хью. — Прошлой ночью ты призналась, что любишь меня!

— Не достаточно, чтобы уехать из Японии, — проглотив ком в горле, выдавила я.

— Эй, я еще не уезжаю! Все можно отменить.

— Несправедливо заставлять тебя жить здесь, если ты чувствуешь себя изгоем. Ты молод и свободен, и у тебя есть миллион вариантов карьеры, — сказала я, ощущая еще большую печаль. — Я не хочу тебя удерживать.

— Нельзя было мне говорить то, что я сказал. Нужно было просто смолчать! — страдальчески воскликнул Хью.

— Это никогда не срабатывает, — покачала головой я.

— Думаю, ты права. — Его голос стал ниже и сдержаннее. — Я бы хотел поговорить с тобой, но мне надо идти. Не забудь взять свои деньги из серванта, они в верхнем ящике с левой стороны.

Я только пронзительно взглянула на него.

— Энгус продал четыре твои гравюры, помнишь? Увидимся. — Он вышел так быстро, что я едва успела попрощаться.

Все вернулось на круги своя. Я стояла под душем и первый раз в жизни не наслаждалась этим. Потом я вытерлась, оделась и позвонила в антикварный магазин господина Исиды. Телефон звонил бесконечно — он не доверял автоответчикам. Решив в последний раз взглянуть на тансу, прежде чем подготовить его для отправки на склад Исиды, я прошла в студию с удивлением услышала стон откуда-то снизу. Из-под одеяла и горы скрученных простыней на меня уставился Энгус.

— О, я не хотела на тебя наступать! — извинилась я, внимательно вглядываясь, чтобы быть уверенной, что больше никого под одеялом нет. — Ты все это время был здесь?

— Нет, я был в клубе «Вам сюда», потом в «Газовой атаке», потом в одном месте под названием «Андеграунд», которое ты точно не знаешь, — сказал Энгус, зарываясь обратно в подушки. — Я пришел, когда ты была в душе. Вряд ли ты бы хотела, чтобы я сунул голову в дверь и сказал: привет.

— Совершенно верно, — присев на корточки рядом с футоном, ответила я. — Не против, если я взгляну на тансу, пока ты отдыхаешь?

— Что ты хочешь увидеть? Там опять полно моей одежды.

— Обещаю, что не буду шпионить. Только хочу проверить состояние комода.

— Ну, ты же владелица. Действуй. — Энгус повернулся на бок, продолжая наблюдать, как я открываю один за другим ящики комода.

Одежда Энгуса переваливалась через края ящиков, а один из грязных носков застрял в узкой щели между стеной и задней поверхностью тансу. Я аккуратно потянула за него, стараясь не порвать материю, и дно тансу сдвинулось.

— В последнее время такое постоянно происходит, — сказал Энгус. — Что-то сломалось, и теперь дно приподнимается.

Через минуту до меня дошел смысл его слов. Я стукнула по деревянной панели, которая представляла собой дно тансу, и услышала глухой звук.

— Это фальшивое дно. И ты знал об этом все время? — Я уставилась на скомканное одеяло, которое прикрывало Энгуса.

Не услышав ответа, я перевернула тансу на бок, вытащила панель и обнаружила неутешительно пустое пространство.

— Ты ничего здесь не находил, ведь так? — спросила я.

— Только рулон какой-то старой бумаги, — пробормотал Энгус из своего кокона.

— Что ты с ним сделал?

— Я его использовал. Он был старым, но у тонкой бумаги оказалась подходящая текстура.

— Ты мог выкинуть предмет старины? — Я все еще не знала, что это была за вещь, но достаточно расстроилась, чтобы стянуть одеяло с лица Энгуса.

Он откатился от меня по футону и пробормотал в подушку:

— Я знаю, что ты не любишь, когда я курю в квартире. Но ты переехала, а Хью было все равно.

— Не важно. Что случилось с бумагой?

— Я ее скурил.

Я попыталась расшифровать это странное заявление.

— Ты имеешь в виду, что разрезал бумагу, чтобы сделать сигареты?

— Что-то еще осталось. Это был очень длинный рулон.

— Пожалуйста, покажи. — попросила я.

Сползший с футона Энгус оказался в одних трусах, но этот факт меня не волновал. Я смотрела, как он протянул длинную худую руку к верхней части книжных полок и скинул длинную и тяжелую тубу с плакатами. Она была мне знакома: там лежал мой диплом из Беркли, который я еще не успела вставить в рамку. Энгус снял крышку с тубы и вытащил толстый рулон бумаги. Я сразу же увидела, как был обкромсан один из его краев, но ничего не сказала. Энгус передал мне рулон, и я развернула его, использовав тяжелые книги Хью, чтобы прижать концы.

— Видишь, я же тебе говорил, что это просто каракули. Как будто кто-то проверял свою кисть, — пробормотал Энгус.

Письмена напомнили мне водопад: падающие каскады букв, выстроенных в вертикальные линии поперек восьмифутового ряда скрепленных листов бумаги. Иероглифы были желтыми, красными и цвета индиго, некоторые из них были украшены золотыми хризантемами. Такого рода бумагу использовали в период Момояма начала семнадцатого века, и, возможно, каллиграф был аристократом, а не монахом. Пристальнее вглядевшись в письмена, выполненные в знаменитом неразборчивом, но изящном стиле coco, я смогла распознать иероглифы «река» и «гора». Писатель сделал эскиз горы Фудзи. Может, это был журнал путешествий?

— Что было на части, которую ты отрезал? Ты помнишь? — спросила я Энгуса.

— Без понятия, — пожал плечами он. — Теперь, когда ты его развернула, он стал похож на что-то стоящее. Проклятье, я опять все испортил. — Казалось, Энгус убит горем.

— По крайней мере, ты мне сказал, что свиток существует, — вздохнула я. — У тебя остались сигареты?

— М-м. Думаю, да. Это поможет? — Когда я кивнула, он вернулся к тубе с дипломами и достал пять толстых сигарет. — Я уже три скурил, прости. Эти я для тебя разверну.

Через минуту мы исследовали пять слегка свернутых кусочков бледно—голубой бумаги. Я их приложила друг к другу, чтобы получить последнюю строку текста. На одном из кусочков было крошечное пятно алых чернил — возможно, край печати художника. Остальное, полагаю, было скурено.

— Бумага стоит того, чтобы ее склеивать? Что там написано?

— Я должна изучить свиток, — сказала я. — Очень плохо, что он не попал к нам в своей оригинальной коробке. На ней бы стояло имя художника, описывалось бы содержание и было бы указано время изготовления.

Я уже знала, куда пойду — в исследовательский центр токийского Национального музея. Но я не понесу с собой свиток — он слишком ценный. Вместо этого сделаю несколько снимков.

Я ходила вокруг свитка со своим «Полароидом», фотографируя все крупным планом.

Энгус разразился вопросами.

— Это сколько-нибудь стоит?

— Я бы сказала, что да. Свиток этого периода продали в прошлом году в Сан-Франциско за сорок тысяч долларов.

— Полагаю, он не был кем-нибудь загублен. Извини, Рей.

В первый раз он за что-то извинился. Я была тронута.

— Моя мама рассказывала, — сказала я ему, — тот продали, несмотря на плесень по углам и ущерб от насекомых. Так что надежда еще есть. Ну, и раз уж ты извинился, признаю, что ты гениально поступил вытащив свиток из тансу. Уверена, именно за ним охотились взломщики.

— Правда? — Его лицо просветлело. — А где мы теперь его спрячем?

— Надо вынести его из квартиры. Я его сейчас унесу с собой и положу в свой депозитный банковский сейф.

— Радикально, — уважительно протянул Энгус. — Хочешь, чтобы я тебя проводил? Из соображений безопасности и все такое?

— Я думала, тебе нужно поспать, — напомнила я ему.

— Что такое сорок минут сна по сравнению с сорока штуками баксов? — оскалился Энгус.

23

Час спустя свиток уже был в безопасности в банке «Санва», а я пыталась убедить Энгуса, что меня можно оставить одну. Мы стояли около кафе «Миндаль» на перекрестке Роппонги, и сорокапятиградусный вечер казался еще жарче из-за юного придурка, который заводил свой мотоцикл, выпускающий огромные порции выхлопных газов.

— Не уходи пока, — настаивал Энгус. — Пойдем домой, пожалуйста, и приготовь мне ленч. Спаси меня от остатков ростбифа Винни. — Энгус издал рвотный звук.

— Ты обо мне не заботишься — только о своем желудке, — взглянув на часы, сказала я, — это настоящее оскорбление.

— А что хуже? Вспомни, как ты вывела из себя моего брата. Он не привык, что с ним так обращается кто-то, кроме меня.

— Энгус, я ценю твое беспокойство, но ты же сам так кричал на меня неделю назад, — устало произнесла я.

— Если я уберусь, ты вернешься к моему брату?

Я коснулась его худого плеча.

— Проблема не в тебе, Энгус, а в нас с Хью. Но мы больше не ссоримся. Пришли к мирному соглашению.

Похоже, Энгус не поверил.

— Ну, так где ты сегодня ночуешь? — спросил он

— Я начну снимать комнату. Поскольку ты продал мои гравюры, я могу себе это позволить.

— Но ты не потянешь жилье в хорошем районе. — Энгус нахмурился, и я поежилась, осознав, что он говорит в точности, как его брат.