Светлана Алешина - Спасатель (сборник)
Глава десятая
Взошла луна и осветила тропу не хуже закатного солнца. Однако уже минут через пять я поняла, что лунный свет обладает одной неприятной, тем более в горах, особенностью – он искажает расстояние, делает опасность нереальной.
Пропасть в каком-то полуметре слева от твоей ноги совершенно не вызывает у тебя чувства опасности, потому что похожа просто на тень от скалы… И стоит твоей норовистой лошадке оступиться… Все, что от тебя останется – только прощальный крик, который сам вырвется из тебя во время полета на дно ущелья…
Похоже, и солдат дорога начинала беспокоить, они чаще стали покрикивать на своих лошадей, а в особо опасных местах двое из них даже брали за поводки наших с Полем, справедливо не доверяя нашему наездническому умению.
…Место, куда мы через полчаса прибыли, производило впечатление чего-то нереального. Неожиданно мы выбрались на ровную и длинную площадку, которая, как и тропа, примыкала к краю обрыва, заросшего невысокими деревьями, но была гораздо шире и ровнее. Это было похоже на кусок горного шоссе, только вместо асфальта под ногами – ровная утоптанная поверхность скального выступа…
Я разглядела кривые сучковатые столбы с какими-то проводами, напоминающими те, что тянутся вдоль российских дорог в каком-нибудь сельском захолустье, – то ли телефон, то ли низковольтная линия электропередачи… Эти столбы и создавали почему-то ощущение нереальности происходящего.
Слева был обрыв, справа отдельными уступами возвышались над нашими головами скалы, отбрасывая совершенно черные и непроницаемые для глаз тени. Судя то тому, что караван остановился и афганцы спрыгнули с лошадей, мы находились в каком-то селении, хотя ничего похожего на жилье я не увидела.
«В пещерах они, что ли, живут?» – думала я, с напряжением всматриваясь в черные тени около громоздящихся справа скал.
Заметив, что я озираюсь по сторонам, Поль молча взял меня за плечо и показал рукой наверх, так, что мне пришлось высоко задрать голову, прежде чем я увидела край возвышающегося справа обрыва скалы. В лунном свете вырисовывались четкие силуэты квадратных стен и плоских крыш, венчающих каждый из утесов, на которые вверху разделялась скала. Они были разной высоты, до некоторых было метров тридцать, до других все пятьдесят…
Никогда не видела средневековых замков, но мне казалось, что именно так они и должны выглядеть в лунные ночи. Так же таинственно и неприступно…
Один солдат указал нам с Полем на спину другого и жестом объяснил, что мы должны идти за ним. Тот, кого нам определили в провожатые, шагнул в тень и тут же пропал из виду.
Мне пришлось на ощупь искать его спину, прежде чем глаза чуть-чуть привыкли к полному мраку впереди и я начала различать едва заметный силуэт. Солдат начал подниматься по каким-то каменным ступеням. Врожденное чувство самосохранения диктовало мне ни на шаг от него не отставать. Не знаю, почему они не зажгли хотя бы факелов и шли впотьмах, и потому не рискнула проявлять инициативу и включать свой фонарик, слегка погнутый от ударов о морду лошадки, с которой с удовольствием рассталась. Поскольку и Поль не вынимал фонаря (а у него, как у любого спасателя, наверняка есть фонарь), я поняла, что поступила правильно.
Теперь главное не оступиться. Когда мы выбрались на освещенное луной место, я поняла, что эти опасения не напрасны. Ступени оказались шириной примерно в полметра, а слева – расщелина между утесами. Свалившись в нее, можно было, конечно, остаться в живых, но только в том случае, если не врежешься головой в какой-нибудь камень. Что до количества переломов, то это трудно даже предсказать…
Наконец, когда я уже думала, что каменная лестница не кончится никогда и что поднимаемся мы не к домам, которые я видела на краю скалы, а куда-то выше, не иначе как на те неясные темные громады вершин, заслоняющие звезды на половине небосклона, мы прошли через какую-то арку и оказались на довольно обширной ровной площадке. Она была обнесена полутораметровой стеной забора, сложенной из тех же камней и глины, что и дома в селении, куда нас привезли на грузовике… С северной стороны стена была значительно выше, и вскоре я поняла, что это не забор, а стена одного из домов, которые я видела снизу. В освещенной луной, ребристой от плоских камней стене не было ни одного окна, только мрачным отверстием чернел вход, завешанный не достающей до каменного пола тряпкой…
Нас повели внутрь, и я тут же чуть не упала, споткнувшись о лестницу, снова ведущую наверх. Она была крутая, с высокими ступенями. Словно не для себя ее делали – ходить-то ведь неудобно! Того и гляди свалишься и ногу сломаешь… Но мы карабкались недолго и скоро оказались в небольшом помещении, из которого вели еще несколько дверных проемов, тоже завешанных каким-то тряпьем.
В один из них нас с Полем подтолкнул идущий сзади солдат, и мы попали в то, что я бы назвала комнатой, если бы не точно такие же на ощупь, как и снаружи, стены и не отсутствие окон, в которые можно было бы что-нибудь увидеть. Пару небольших дыр в стене на высоте примерно двух с половиной метров трудно было назвать окнами, они больше напоминали отверстия для вентиляции.
Лунный свет в них не попадал, и они лишь серели на фоне стены, еле отличимые от ее темной поверхности. Зато в щели между какими-то кривыми стволами и ветками, закрывавшими многочисленные дыры в крыше, свет пробивался и создавал хоть какое-то подобие внутреннего освещения. Комната оказалась просторной, метров сорока, посреди нее стояло два ряда каменных столбов, поддерживающих крышу. Пола не было, только голый камень, на котором виднелись в пятнах лунного света какие-то темные кучи, скорее всего – старого тряпья…
В одном из углов я разглядела несколько фигур спящих людей. Шаги по камням звучат не так уж громко, к тому же мы двигались достаточно осторожно. Никто из спящих не проснулся.
Солдат, втолкнувший нас в помещение, остался снаружи, но уселся у дверей, прислонясь спиной к стене и поставив автомат между ног. Он застыл в этой позе. Ясно было, что будет нас караулить…
Потом оттуда послышался какой-то приглушенный разговор, и я поняла, что наш часовой сидит у дверей не один. А люди, спящие на ворохе тряпья в углу, скорее всего тоже пленники…
– Поль! – шепотом позвала я. – Нужно узнать, кто они…
Поль понял, что я имею в виду наших невольных соседей, но, вероятно, покачал головой, поскольку я услышала его возражения:
– Ты не права, Ольга. Я предпочитаю видеть лица тех людей, с которыми разговариваю. Особенно в такой подозрительной ситуации, ночью… Уверен, что и они, те, кого нам сейчас придется разбудить, не будут испытывать к нам особого доверия…
– Поль, но я же просто заснуть теперь не смогу! – продолжала настаивать я. – Вдруг это как раз те, кого мы ищем…
Я услышала в темноте, как Поль иронически хмыкнул:
– Мне известна только одна «железная леди» – Маргарет Тэтчер. Нам нужно отдохнуть, старший лейтенант. Неизвестно, что нас ждет завтра…
Разумеется, я была не против. Дорога вымотала меня окончательно. Только никак не могла заставить себя подождать до утра, чтобы убедиться в справедливости неизвестно откуда взявшегося ощущения, что человек, которого мне поручено разыскать, здесь и спит сейчас в каком-нибудь десятке метров от меня…
Но все же мне удалось взять себя в руки. Как ни странно, помогла одна совершенно житейская проблема, которую лучше разрешать вовремя, чтобы не создавать себе лишних неприятностей. Да-да, я говорю о самых тривиальных физиологических потребностях, о том, что мочевой пузырь необходимо время от времени опорожнять. Спасатели относятся к этому вопросу с олимпийской невозмутимостью. Выработан некий ритуал, сложившийся в многочисленных экстремальных ситуациях, благо жизнь спасателей всегда на них богата: первый, кто попадает в вынужденное заточение, выбирает один из углов, который и превращается в туалет… И проблема решена! Просто, как все гениальное… Так поступают, кстати, не только спасатели, но и любой человек, не имеющий возможности решить проблему как-то иначе.
Запах, спросите вы?.. Конечно, куда ж от него деться… Но любой из нас участвовал, и не однажды, в разборе завалов в современном европейском городе. Вряд ли вы можете себе представить, что это такое… И какой стоит запах, когда в завале оказывается разрушенная канализационная труба. Вообще, когда спасаешь людей, бывает как-то не до запахов. Травмированный человек иной раз не в состоянии управлять своей перистальтикой, а спасать его в любом случае нужно…
Когда стало ясно, что единственное, что нам с Полем осталось – это лечь спать, я быстро определила, какой из углов нашего каземата превращен в туалет. Конечно же, самый дальний от людей, расположившихся на ночлег. Да его и нетрудно было отыскать. Естественно, по запаху. Туда я и направилась… Ах, да! Есть же еще одна проблема… Ну так я не первая женщина-спасатель, не первая попала в такую ситуацию… Просто делаешь вид, что никого не видишь, а остальные делают вид, что не видят тебя… На мой взгляд, это нормальное, вполне цивилизованное и уважительное по отношению друг к другу поведение…
