Диана Бош - Улыбка бога
На обратном пути домой Илья машинально крутил баранку старенького автомобиля и размышлял. А помнит ли он, какие цветы подарил на первом свидании Зое, своей жене? Нет, не помнит. В памяти отложились только прогулки по набережной, поцелуи украдкой. Он был очень молод, горяч и не слишком романтичен.
Но один букет он все-таки не мог забыть. У Карины, его непосредственной начальницы, тогда был день рождения, и Илью, как самого ответственного из молодежи, отправили покупать букет. Он долго стоял около цветочницы, не решаясь что-либо выбрать. Потом на все общественные деньги купил торжественный парадный букет, опоясанный золотой лентой, а от себя – очень понравившиеся ему нежные оранжево-алые розы с маленькими белыми лилиями. Они были похожи на звезды, внезапно загоревшиеся на закате. Он тогда и сам не понял, зачем сделал это. И только когда протянул Карине букет, его взгляд встретился с ее глазами. И в них он увидел то, что чувствовал сам и в чем панически боялся признаться себе. Любовь.
Воспоминание обожгло неожиданной болью, и Илья, резко нажав на тормоза, съехал на обочину. Мимо, сигналя, промчался черный «мерс».
– Да езжай ты, кто тебе мешает, – угрюмо буркнул Илья, затем достал из «бардачка» валидол и сунул под язык.
Поток машин мчался мимо, а он сидел, откинувшись на спинку сиденья, и вспоминал.
Это был короткий роман, память о котором долго не давала ему спать. Он сам порвал отношения, узнав, что жена ждет второго ребенка. А через несколько месяцев, понимая, что ничего не может с собой поделать, прервал стремительно развивающуюся карьеру и увез жену, сына и новорожденную дочь из города.
Глава 15
Настоящее время
Секретарь Килина, Люба, сидела бледная как мел и тряслась от страха.
– Аркадий Львович, ну что же вы! – укоризненно покачал головой Лямзин, войдя и сразу оценив обстановку. – Испугали девушку. Не надо так, нужно уговорами и лаской. Правда, Люба?
Из глаз секретарши хлынули слезы. Она истерически затрясла головой, прижала кулаки к щекам и прорыдала:
– Я ничего не знаю!
– Аркадий Львович, вы не оставите нас одних? Где бы мы могли уединиться?
– Да пожалуйста. Вон кабинет пустой, располагайтесь. Я сейчас кого-нибудь из девочек попрошу сделать кофе, пока вы беседуете.
Вдали от проницательных глаз шефа девушка немного успокоилась и повеселела. Она с интересом поглядывала на Лямзина и даже кокетливо строила ему глазки.
– Люба, – отхлебнув горячий кофе, спросил подполковник, – вы не могли бы мне вспомнить, что странного или выбивающегося из рабочей рутины произошло двадцать девятого ноября.
– Я ничего не помню, – широко раскрыла она кукольные глаза.
– Охотно верю. Но если вы не вспомните, то автоматически попадете в список подозреваемых.
– В чем? – Улыбка сползла с ее лица.
– Убийстве, разумеется.
Девушка вздрогнула и побледнела еще больше.
– Что вы такое говорите, товарищ подполковник, да как я могу? – нервно залепетала она.
– Вы не поверите: все в беседе со мной, ну вот просто все, так и говорят! И такими овечками прикидываются, что слеза порой прошибает.
– Но я ничего не знаю!
– Кто, когда и зачем попросил вас заказать цветы для Александры Захаровой?
– Я... я... – Девушка начала рыдать, уткнувшись в ладони, потом подняла зареванное лицо и, хлюпая носом, спросила: – А вы не выдадите меня Аркадию Львовичу?
– Люба, вы сами уже выдали себя тем, что оплатили букет за казенный счет. Я понимаю, что для столь богатой фирмы – это мелочь, но за шалости надо платить. К тому же иногда они бывают смертельно опасны.
Она потерла ладонью нос и скороговоркой произнесла:
– Только не говорите ему, что я взяла деньги. Это Андрей Савельев меня попросил. Он такой обаятельный, красивый. Я не смогла ему отказать. Вышел из кабинета Аркадия Львовича, присел рядом со мной. Сначала шутил, анекдоты рассказывал, а потом нервно так на часы взглянул и говорит: «Ой, я же на самолет опаздываю! Улетаю сегодня в Сингапур». И так моляще посмотрел на меня. Попросил об одолжении, сказал, что не успевает заказать букет для знакомой, очень надо, мол. Я согласилась. Он дал денег на цветы, а я подумала: почему бы не заработать на этом? Ну, вы понимаете, денег же много не бывает... заказала в счет фирмы, а рубли себе забрала. Вы не скажете об этом Аркадию Львовичу?
– Я – нет. Но не гарантирую, что он не потребует от вас признания. Раз все вскрылось, вам придется озвучить какую-то версию.
– А что бы вы мне посоветовали?
– Внесите в кассу деньги и скажите, что собирались это сделать, но закрутились и забыли. Возможно, вам поверят.
Она понурила голову и горестно вздохнула.
Аркадий Львович, услышав имя Андрея Савельева, сделал большие глаза:
– Вот как? Что это он услугами моих секретарш пользуется, будто у него нет своих? Это заместитель директора фирмы «Арсенал», мы заказываем у них иногда оборудование. Хорошие ребята, никогда проблем с ними не было, ни разу не подвели.
* * *– Я понятия не имею, кто такой Иван Васильев, – пожала плечами Александра, когда Лямзин рассказал ей о результатах своего визита в офис Килина.
– Что, прям абсолютно?
Она задумалась, глядя перед собой рассеянно, потом взяла снимок, посмотрела на Васильева и покачала головой.
– Красивый. Вряд ли я где с ним сталкивались, иначе бы запомнила.
– Что, думаешь, девочка соврала?
– А почему бы и нет. Не вижу никакого смысла в поведении этого Ивана. Чушь какая-то.
– Да? Ну и ладно, – спокойно заявил Лямзин, убирая снимок в папку. – Будем рыть, то есть искать, дальше. Какие планы на ближайшие выходные?
– Отоспаться.
– Это ты брось. Пока живы – надо жить, отоспимся на том свете.
Александра поежилась и зябко передернула плечами:
– Ну и юмор у тебя. Похоронный.
– Да что ты! – засмеялся Лямзин. – Самый что ни на есть жизнеутверждающий юмор! Главное в жизни – что?
– Что? – эхом откликнулась она, подтягивая к себе визитку ресторана, где они сидели, и начиная ее крутить по столу, как волчок.
– Впечатления! Мы приходим в этот мир, чтобы его познавать! А остальное все ерунда.
Официант принес кофе и тут же испарился.
– Вышколенные какие, – одобрительно кивнула ему вслед Александра, – интересный ресторанчик, ни разу здесь не была.
– Я сам недавно его открыл.
– Все-то ты знаешь, прям завидно... Ну, ладно, а какие у тебя планы на выходные?
– О, самые незаурядные. Предлагаю поход в зимний лес. С танцами под елкой, шашлычком, горячим чайком. Хотя я, чего там скрывать, предпочел бы что-нибудь погорячее.
– Что например? – состроила изумленное лицо Александра.
– Спиртное, разумеется.
– Ах, это... А я думала, ты глинтвейн имеешь в виду. Все-таки зима, мороз. Как его рекламируют? «Пылающий напиток зимы».
– Кстати, хорошая идея! Почему бы и нет.
– Отлично. Пойдем вдвоем?
– Зачем вдвоем?! Возьмем с собой детей и друзей.
Ресторанный оркестр заиграл стебно-ностальгическое: «Потому что нельзя быть красивой такой», и сидящий за столиком напротив изрядно подпивший мужчина пустил скупую слезу. Его лицо, когда-то без сомнения красивое, носило на себе отпечаток пристрастия к алкоголю и женщинам. В общем, у него была физиономия блудливого алкоголика, сентиментального к тому же. Он оторвал глаза от тарелки с остатками пищи и, столкнувшись взглядом с Александрой, поднял вверх свой бокал.
Лямзин тут же обернулся, грозно сдвинув брови, и мужчина приложил руку к груди, как бы прося прощения за свою вольность.
– Знакомый? – поворачиваясь, спросил Эдик у Александры.
Она отрицательно качнула головой, и волосы красивой волной повторили ее движение. У мужчины за соседним столиком опять увлажнились глаза.
– Я хочу взять с собой Настю. Мне кажется, ей одиноко после расставания с мужем.
– Может, они еще помирятся, – с удовольствием приступая к принесенному блюду, предположил Эдик.
Александра сделала большие глаза.
– Да ты что, не дай бог!
Он изумленно посмотрел на нее:
– Это почему еще? У них, насколько я помню, есть общий ребенок.
– Понимаешь, – поморщившись, словно от зубной боли, сообщила ему Александра, – способность зачинать детей еще не является признаком мужественности.
– Да? Как все, оказывается, безнадежно. И в чем бывший муж Насти повинен?
– Да сущая ерунда, – она сделала глоток вина, – мне об этом и вспоминать не хочется. Но если ты настаиваешь, то расскажу.
– Да уж, удовлетвори мое любопытство, пожалуйста.
У Лямзина после его неудачного брака сохранилось болезненное отношение к разводам, и подсознательно, когда он слышал о них, склонен был обвинять во всем именно женскую половину.
Александра внимательно всмотрелась в его помрачневшее лицо и отчеканила:
– Алексей забрал из дому все, что они купили с Настей за время совместной жизни: стиральную машину, холодильник и выдрал трубы в ванной. – С удовольствием наблюдая, как недовольство Лямзина уступает место искреннему удивлению, она продолжила. – Но и это еще не все. Он забрал простыни, пододеяльники и наволочки, кое-какую Настину одежду и даже нижнее белье. А еще потребовал вернуть лак для ногтей – она большая поклонница нейл-арта, и у нее было больше десятка пузырьков.
