Луиз Пенни - Последняя милость
— Нет. Одна из поварих рассказала мне, что однажды заговорила с Элле об этой подвеске. Просто так, чтобы поддержать разговор. Но та моментально замкнулась в себе и больше не сказала ни слова. Судя по всему, эта вещь была ей очень дорога, но, с другой стороны, наши подопечные иногда зацикливаются на совершенно невероятных вещах. Они гораздо больше нормальных людей склонны к различным навязчивым идеям. Вот и придумывают себе различные амулеты и талисманы. Наверное, эта подвеска была одним из талисманов Элле.
— Одним из?.. У нее что, были еще и другие?
— Вполне возможно. Но даже если это и так, нам об этом ничего не известно. Мы стараемся уважать право наших подопечных на собственные маленькие секреты.
— Не смею вас дольше задерживать, месье Мошер. У вас наверняка очень много дел.
— Зима всегда тяжелое для нас время, инспектор. Надеюсь, вы найдете того, кто ее убил. Обычно этих несчастных убивает погода. Вот и сегодня ночью обещали сильный холод. Для некоторых он станет смертельным.
После этого старший инспектор и директор миссии распрощались, причем каждый из мужчин подумал о том, что было бы интересно познакомиться поближе.
— Сэр, — в двери появилась голова Бювуара. — Не могли бы вы подойти ко мне и агенту Лакост?
— Я присоединюсь к вам через минуту.
Бювуар закрыл дверь, но перед этим все же успел бросить оценивающий взгляд на агента Николь, которая по-прежнему сидела на единственном в комнате стуле, совершенно неподвижно, словно окаменев. Мешковатая одежда, ужасная стрижка, которая лет десять назад вышла из моды, мышиного цвета волосы, блекло-серые глаза, сероватая кожа. Большинство женщин Квебека выглядели модно и стильно. Не говоря уже о молодых женщинах, которые иногда одевались даже слишком броско. Сотрудницы Сюртэ не являлись исключением. Агент Лакост, например. Они с Николь были почти ровесницами, но казалось, что эти две женщины вообще с разных планет. В Изабелле Лакост чувствовалась порода. Ее блестящие, ухоженные волосы всегда были подстрижены и уложены с небрежной элегантностью, одежда отличалась изысканной простотой и прекрасно подчеркивала яркую индивидуальность женщины, которая ее носила. Правда, агент Николь тоже была по-своему уникальна — и в том, что касалось одежды, и в том, что касалось манер. Но все в ней казалось каким-то тусклым, как будто припорошенным пылью. Бювуару очень бы хотелось остаться и поприсутствовать при выволочке, которую шеф устроит агенту Николь за то, что та посмела снова появиться в их группе.
Как только за его заместителем закрылась дверь, Гамаш повернулся и внимательно посмотрел на сидящую перед ним молодую женщину.
Она его раздражала. Застывшее на ее лице выражение вечно всеми обиженного ребенка ни на секунду не убеждало старшего инспектора. Эта молодая женщина была озлобленной, заносчивой и самонадеянной интриганкой. И Гамаш это знал.
Но он знал и то, что тоже был не прав.
Именно об этом думал старший инспектор, когда кругами бродил по деревенской площади. Круг за кругом он снова и снова обходил ее, но неизменно возвращался к одному и тому же месту.
Он был не прав.
— Извините меня… — начал он, глядя прямо в глаза агенту Николь.
Она смотрела на него с тревогой, внутренне подобравшись в ожидании неизбежного продолжения: «Извините, но вы уволены… Извините, но вам придется уехать… Извините, но вы жалкая неудачница, и я не желаю подпускать вас к своему расследованию даже на пушечный выстрел».
Продолжение действительно последовало.
— Я был не прав, уделяя вам недостаточно внимания.
Агент Николь продолжала напряженно всматриваться в его лицо. Она ждала приговора, который вынесет сейчас этот человек, стоящий перед ней, скрестив руки на груди, и глядящий на нее сверху вниз. Взгляд темно-карих глаз был суров и задумчив. Безупречная стрижка, ухоженные усы. В маленькой комнате пахло сандаловым деревом. Запах был слабым, едва уловимым, и если бы все чувства Николь не были обострены до предела, она могла бы подумать, что он ей почудился. Следующая фраза должна была решить ее судьбу. Сейчас ее с позором отошлют обратно в Монреаль. Обратно в отдел по борьбе с наркотиками. Обратно в маленький, безукоризненно чистый домишко на восточной окраине, где ее ждали маленький огород, погребенный под метровым слоем снега, и отец, который так гордился успехами своей дочери.
Как она сможет ему сказать, что ее снова отстранили от расследования? Это был ее последний шанс. Слишком многое было поставлено на карту, и Николь не могла обмануть ожидания людей, которые возлагали на нее определенные надежды. Ведь на этот раз среди них был не только ее отец, но и суперинтендант.
— Я дам вам еще один шанс, агент Николь, — сказал старший инспектор Гамаш. — Я поручаю вам разузнать всю подноготную о Ричарде Лайоне и его дочери Кри. Школа, коллеги, финансовое положение, друзья, родственники. Ожидаю вашего доклада завтра утром. Приступайте.
Николь поднялась со своего места, как сомнамбула. Словно сквозь дымку она видела перед собой лицо Гамаша и его легкую улыбку. Впервые с тех пор как она приехала в Три Сосны, в темно-карих глазах старшего инспектора появились теплые искорки.
— Кажется, вы говорили, что изменились?
Николь кивнула.
— Я знаю, что в прошлый раз вела себя просто ужасно. И мне очень стыдно. Но на этот раз все будет совсем по-другому. Вот увидите.
Гамаш пристально посмотрел ей в глаза и кивнул.
— Хорошо. Возможно, мы действительно сможем начать все сначала. С чистого листа.
Агент Николь сунула свою маленькую ладошку в протянутую ей большую, теплую руку старшего инспектора.
Этот напыщенный осел все-таки поверил ей.
Со своего места в совещательной комнате Бювуар наблюдал за этим знаменательным рукопожатием, страстно молясь о том, чтобы оно было прощальным, но чувствовал, что его молитвы не были услышаны. Как только Николь вышла из маленького кабинета, он тотчас же поспешил туда.
— Только не говорите, что вы это сделали.
— Сделал что, Жан Ги?
— Вы прекрасно знаете что. Не говорите, что вы снова взяли ее в команду.
— У меня не было выбора. Ее прикомандировал ко мне суперинтендант Франкур.
— Вы могли бы отказаться.
Гамаш улыбнулся.
— Никогда не следует воевать с ветряными мельницами, Жан Ги. Это лишь напрасная трата сил. Кроме того, возможно, она действительно изменилась.
— О господи! Шеф, сколько еще раз вы собираетесь наступать на одни и те же грабли?
— Ты считаешь, что-я делаю ошибку?
— Вы и сами прекрасно это знаете.
Гамаш задумчиво посмотрел в сторону агента Николь, которая уже деловито работала за компьютером.
— Ну, по крайней мере, здесь она у нас на глазах.
— Шеф, это же бомба замедленного действия. Вы же не хотите сказать, что действительно поверили ей?
Гамаш вышел из маленького кабинета и направился к компьютеру, за которым работала агент Изабелла Лакост.
— Что у вас слышно?
— Сэр, я не вставала из-за стола с самого утра и не смогла найти никакой информации ни о Сесилии де Пуатье, ни о ее родителях. Абсолютно никакой. Я просмотрела ее книгу. Кстати, ужасный бред. Надеялась, что хоть там найду какие-то зацепки. Ничего. Вы упоминали Францию, и я отослала запрос в парижское Сюртэ. Полчаса назад от них пришел ответ.
Гамаш склонился над компьютером и прочитал пришедшее из Парижа электронное письмо: «Не отвлекайте нас глупыми розыгрышами».
— Вот, zut alors[56], — резюмировал Гамаш. — И что вы им ответили?
— Вот это. — Изабелла вывела на монитор свое письмо. — «Дражайшие коллеги, черт бы вас побрал! Вы высокомерные сукины дети, сидите в своем сраном парижском Сюртэ и думаете не головами, а задницами, кроме того ваши мозги настолько заплыли жиром, что вы не можете отличить официального запроса от собственного члена. А пока вы, мудаки, мечтаете о том, чтобы бог послал вам хотя бы крупицу мозгов, мы здесь, между прочим, занимаемся расследованиями убийств. С уважением, искренне ваша агент Изабелла Лакост, Сюртэ Квебека».
— Очень аргументированный ответ, агент Лакост, — улыбнулся Гамаш.
Бювуара тоже впечатлило письмо коллеги, и он уже предвкушал продолжение этой многообещающей переписки.
— Я не отправила его, — сказала Изабелла, с сожалением глядя на монитор. — Вместо этого я заказала разговор с парижским отделом расследования убийств. Если через несколько минут нас не соединят, буду пробовать еще раз. Сэр, я не поняла, что они хотели сказать своим ответом. Вы когда-нибудь имели с ними дело?
— Пару раз приходилось. Но должен признать, что ничего подобного я никогда не получал, — Гамаш еще раз перечитал лаконичное послание из Парижа. Похоже, в этом и без того странном деле появилась еще одна загадка.
