Юлия Шилова - Разведена и очень опасна
— Петрович, давай тоже поспи, а то на пьяную голову тяжело соображать, что лучше делать. Сейчас все равно никого не добудишься. Мужики все в ауте.
В знак согласия Петрович кивнул головой, но, поняв, что он врядли дойдет до кровати, уронил голову на стол и мгновенно уснул.
— Сломался Петрович, — подтвердил дровосек и, затащив меня в спальню, повалил на кровать.
Как только мы очутились на одной кровати, я быстро отодвинулась и отвернулась к стенке.
— Ты что, мной брезгуешь? — обиженным голосом спросил дровосек.
— От тебя самогонкой за версту несет. Дышать нечем.
— Я ж из-за тебя напился. Когда ты без сознания лежала, я уже, грешным делом, думал, что все, тебе крышка. Я и не надеялся, что ты в себя придешь и зашевелишься. Мне уже даже казаться стало, что он действительно тебя задушил.
— Ты, значит, с горя напился?
— Ну вроде того.
— У алкоголиков всегда есть оправдание, — на свой страх и риск сказала я, не смогла удержаться.
— Это кто алкоголик-то?
— Ты.
— Я?!
— Ну да. Я тебя вообще трезвым не видела.
— А ты меня часто видишь? Ты меня вообще ни черта не видела. А ну-ка, повернись ко мне.
— Зачем?
— Повернись ко мне лицом, я сказал! Иначе пойдешь спать в чулан к беглому солдату. Там как раз один матрас на двоих. Может, от него будет вонять лучше, и его вонь придется тебе по душе!
Естественно, эта перспектива меня не обрадовала. Я не стала испытывать судьбу, а повернулась к дровосеку и закрыла глаза.
— Только знай, что о побеге лучше забудь. Я второго раза не допущу. Пристрелю сразу.
Я ничего не ответила на грозное предупреждение дровосека, закрыла глаза и попыталась уснуть. Но так и не смогла этого сделать. Перед глазами возникли будка, рядом с которой лежала мертвая собака, сторож, лежащий с простреленным горлом в дряхлой сторожке. От этих видений меня начало колотить. Чудовищный страх снова охватил меня, и я невольно прижалась к дровосеку и слушала, как сильно и учащенно бьется мое сердце.
— Ты что? — удивился он. — Замерзла, что ли?
У меня действительно зуб на зуб не попадал.
— Вроде не холодно, а ты ледяная, точно лягушка. Я въехал! Ты не от холода, а от нервов так трясешься. Это тебя нервяк бьет. Воспоминания, что ли, мучают?
— И воспоминания, и кошмары, и то, что впереди опять неизвестность. Так хоть какая-то надежда на спасение была. А теперь вообще ничего. Я не знаю, кто ты, что тебе от меня нужно, когда ты меня отсюда отпустишь, да и отпустишь ли вообще. Мне неприятно общество твоих пьяных уголовников с их интеллектом и воспитанием.
— Это ты зря! Хоть они у меня и уголовники, но с интеллектом у них полный порядок. Им всем можно ученую степень дать. Жизненную, я имею в виду. А что касается воспитания, то уж извините. Мои кореша росли не в барских хоромах и из золотых чашек чай не пили. Их улица воспитывала.
— Для того чтобы иметь элементарное воспитание, совсем не обязательно расти в барских хоромах и пить чай из золотых чашек. Можно быть нищим и даже очень воспитанным.
— Каждому свое, и вообще давай не будем о высоких материях. А то, не ровен час, и мы заговорим с тобой о высокой духовности. А я как-то не настроен на подобную тематику. Спать хочется.
— Я устала, я больше не могу, у меня опускаются руки. Я не знаю, что ждет меня завтра, — снова заговорила я о том, что так беспокоило меня. — Смогу ли я увидеть брата, своих ребят, любимого человека…
При упоминании о любимом человеке дровосек зло перебил меня:
— Про любимого человека могла бы и не говорить!
— Как не говорить, если я очень за него переживаю. За него и за наши с ним отношения.
— Да хорош врать! Нет у тебя никакого любимого человека, — самоуверенно заявил дровосек.
— А вот и есть! С чего ты взял, что его у меня нет?!
Да потому, что ты его придумала. Сама посуди, кому такое сокровище нужно? Мне бы такая и за миллион долларов не нужна была. Кому нужна баба с пушкой? Любому мужику хочется, чтобы баба была домашняя, чтобы вкусно готовила, ждала мужа с работы. А с тебя какой прок? У таких, как ты, любимых людей не бывает, потому что они вообще любить не умеют.
— Откуда тебе знать?! — разозлилась я еще больше. — У меня есть любимый человек, и он очень меня любит.
— Нет у тебя никого, — стоял на своем дровосек. — Не зли меня своим враньем. В этом нет необходимости. Давай спать. И запомни, если ты не то что сбежать, с кровати попытаешься встать, я тебя собственными руками задушу. Сама знаешь, мне уже терять нечего.
— Скажи, а я для тебя действительно что-то вроде заложницы? — осторожно спросила я.
— Что-то типа этого.
— Ты обещал рассказать мне о том, что будет со мной дальше. Ты это обещал!
— А ты обещала не сбегать и играть роль образцово-показательной хозяйки.
— Я ее и играла!
— А потом сбежала. О твоей дальнейшей судьбе я расскажу завтра. В отличие от тебя я умею держать слово.
— Я бы хотела услышать это сегодня.
— Короче, хорош болтать! Давай спать. И помни, что я тебе сказал. Забудь о побеге.
Я уже и не собиралась бежать. Силы покинули меня настолько, что я действительно не думала пока о новом побеге. Дровосек обнял меня покрепче, прижал к себе и засопел.
Я тоже закрыла глаза и тут же провалилась в глубокий сон. Во сне я увидела Лося, который нежно обнимал меня за плечи, целовал мою грудь. Как только он ко мне прикоснулся, у меня исчезли все сомнения и страхи. Я не отвергла его рук и его жарких поцелуев. Напротив, я подставила ему свою грудь, потому что отчетливо осознавала то, что мы хотим этого оба. Я дрожала от нетерпения, потому что прекрасно понимала, что я принадлежу только этому мужчине и хочу всегда принадлежать ему.
— Я люблю тебя, — отчетливо прошептала я и потянула руки к улыбающемуся Лосю. — Господи, ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю! Как сильно! Какая же я дура… Какая же я дура, что так долго скрывала свои чувства. Моя любовь чистая, искренняя, и я не могу устоять перед искушением. Я не хочу больше отрекаться от своей любви и от своих желаний. Не хочу и не буду…
Я несла себя навстречу поцелуям мужчины и чувствовала себя по-настоящему счастливой. Счастливой оттого, что мы были наедине друг с другом, оттого, что наша любовь больше не хотела быть тайной, в этом не было необходимости и нам не от кого было больше прятаться. Я была его судьбой, а он моей, и другого мы не хотели. Чем больше Лось меня целовал, тем больше и больше он пробуждал во мне ответную страсть. На моем лице была счастливая улыбка, и я благодарила Всевышнего за его щедрость и за то, что он помог нам встретиться. Я знала, что я обязательно должна отдаться во власть этого мужчины, которого природа создала для меня одной. Связавшая нас когда-то тайна ширилась с каждым днем и в любой момент могла вырваться наружу. Я училась у Лося искусству любви и с каждой минутой нашей близости любила его все сильнее и сильнее. Я даже подумала о том, что, если бы мы начали жить вместе под одной крышей, мы бы понимали друг друга с полуслова, делились бы друг с другом самыми сокровенными мыслями и ощутили такое редкостное и такое гармоничное единение душ.
— Я хочу тебя. Ты даже не представляешь, как сильно я хочу тебя…
А затем эти руки… Эти губы… Эти объятия… Эти ласковые и нежные слова…
— Сашка, Сашенька, Санечка… Девочка моя… Моя любимая девочка… Можно?
— Да, я хочу…
— А можно?
— Господи, дурачок… Ну, конечно же, можно… Уже давно можно и всегда… Слышишь, всегда можно! Всегда…
А затем этот сладострастный экстаз. Мне показалось, что я закричала, но мне не было стыдно, да и некого было стыдиться. Я не стыдилась своих чувств и не мучилась оттого, что не могу их сдерживать. Мне было просто хорошо… Мне было потрясающе хорошо, потому что рядом со мной лежал мой любимый, который был мне необыкновенно близок и дорог.
Я счастливо улыбнулась, открыла глаза… и тут же вскрикнула, чуть было не лишившись рассудка. На мне лежал дровосек и обливался чудовищным потом.
— А ну-ка быстро пошел отсюда! Быстро! — крикнула я что было сил.
Глава 15
Недоумевающий дровосек приподнял голову и вопросительно уставился на меня.
— Сашка, ты чего? Чего кричишь-то?
— А что я, по-твоему, песенки распевать должна? А ну слезай с меня, гад проклятый!
— Тише ты, не ори.
— Я сейчас еще громче закричу! Ты что себе позволяешь?
— А что я себе позволяю?
— Как ты посмел!.. Как ты мог… Как у тебя совести хватило…
— Да ты что? Сама на меня накинулась, как тигрица, а теперь орешь на весь дом.
— Я не виновата. Ты сам…
— Ты хоть понимаешь, что это ты меня изнасиловала?
— Кто кого еще изнасиловал?!
