Фридрих Незнанский - Ошибка президента

—        А ты что же? — повернулся дядюшка к референту, мучительно пытаясь сообразить, что бы такое придумать, чтобы, не выдавая себя, выяснить его имя и отчество. — Садись, составь мне компанию. Возьми хоть салатик.

«Интересно, а как тут с этим делом? — подумал дядюшка, садясь на стул с высокой спинкой. — Попросить, что ли, да неудобно как-то». Он придвинул к себе тарелку с рыбным ассорти. Да, положили всего на совесть — тут и кета, и осетрина, и стерлядки кусочек. Пивка бы к этому. «Да что же! — воскликнул Григорий Иванович, продолжая вести сам с собой внутренний диалог. — Сам-то — не мужик, что ли? Не наш советский россиянин?» И, подцепив вилкой кусочек розовой свежайшей кеты, задумчиво сказал:

—        Рыба посуху не ходит.

Лицо референта приняло понимающее выражение.

—        Сейчас распоряжусь, — сказал он и поднялся с места.

«А ведь даже не спросил, чего принести, — подумал Григорий Иванович.— Значит, и так знает. Принесет то, что Сам любит. — Он стал гадать, что же такое сейчас окажется перед ним. Но что бы это ни было, надо пить, как будто это то самое, что надо. — Пусть хоть ликер киви принесут или вино десертное, все равно надо пить с удовольствием», — решил он, надеясь, что это будет «Абсолют» или «Смирновская», коньяк на худой конец, хотя коньяк под рыбу — вряд ли. А вообще-то, поди знай, какие тут в верхах обычаи.

Все это пронеслось в голосе Грязнова-старшего в считанные секунды. Вскоре референт вернулся, а еще через пару минут в «зал номер один» вошла приятной наружности женщина в кружевном крахмальном переднике и такой же наколке в волосах; на подносе была пара стопок и основательный графинчик. «Ну вот, накаркал: коньяку приперли...» — пронеслось в голове у Грязнова. Референт разлил темную жидкость по рюмкам.

—        За наши успехи! — произнес Григорий Иванович торжественным голосом и без особого энтузиазма опрокинул рюмку. «Господи, ведь это ж «Старка»!..» О таком он мог только мечтать.

«Андрюха — наш человек!»— подумал он. Президент России вдруг стал ему еще ближе и родней. От избытка чувств Григорий Иванович чуть не прослезился, но вовремя сдержал себя. Президенту ни с того ни с сего плакать не полагается. В этом он был уверен.

2

Президент не сразу понял, что произошло. Он, правда, немного огорчился, что машину ведет не Купавин, но не придал этому большого значения. Время поездки в автомобиле он обычно тратил на то, чтобы спокойно обдумать результаты прошедшего дня, сделать наметки на день будущий.

Президент все еще анализировал результаты встреч в Кемерове, когда обратил внимание на то, что впереди на трассе происходит нечто не совсем обычное. Оттуда раздавались выстрелы и целые автоматные очереди, в этом ошибиться он не мог. Первой мыслью было: «Неужели мафиозные группировки? Это все-таки как-то слишком».

Однако, когда из-за поворота стало что-то видно, Президент понял, что это не бандиты, а войска. Но почему они открыли огонь на президентской трассе?..

В следующий момент, резко затормозив, остановилась идущая впереди машина сопровождения.

—        Что там за сука! — выругался водитель.

Президент поморщился, сам он никогда не позволял себе грубых выражений и очень не любил, когда это делали другие. Жаль, что Купавин не смог приехать, старый водитель знал, как вести себя в присутствии Президента.

Еще через миг остановился как вкопанный президентский автомобиль. Где-то неподалеку раздались выстрелы, и дверь с той стороны, где на заднем сиденье сидел Президент, широко распахнулась. При тусклом свете лампочки, освещающей салон, Президент увидел перед собой лицо полковника Руденко. И сразу понял — случилось худшее.

Плен. Или смерть.

Полковник Руденко внимательно посмотрел на российского главу, а затем сказал как-то уж слишком официально:

—        Господин Президент, я прошу вас выйти из автомобиля.

Мелькнула мысль — не повиноваться. Но, представив себе, как будет унизительно, если его начнут выволакивать насильно, глава страны медленно вылез из машины и с чувством собственного достоинства посмотрел на полковника Руденко.

Он не произнес ни слова. Не спросил ничего.

Пусть сначала объяснят, что все это значит.

—        Господин Президент, — все тем же официальным тоном продолжал Руденко, — я прошу вас следовать за мной.

Тяжелыми шагами, хлюпая по осенней дорожной грязи, Президент повиновался. Мысли путались. Неподалеку на обочине с потушенными фарами стояла другая машина. Это был уже не президентский «линкольн», а нейтральные «Жигули».

—        Я прошу объяснений, — потребовал Президент.

—        Сейчас вы их получите, — раздался рядом знакомый голос.

Президент резко обернулся.

Предали.

Сколько раз это происходило с ним за последние годы. Предавали люди, которых он считал своими верными последователями, если не товарищами в борьбе за новую Россию. Предавали по-мелкому и по-крупному. И все-таки он не смог к этому привыкнуть. Может ли человек привыкнуть к предательству? Возможно, кто-то другой и мог бы. Но не он. Это всякий раз было потрясением.

Да, его предупреждали, и не раз. Но предупреждения иногда слишком смахивали на доносительство, на желание выслужиться, показать, что ты единственный надежный.

Президент вспомнил, как сразу после августовского путча один из его ближайших помощников, Сергей Скачков, все ходил и повторял: «Вы окружены врагами. Я единственный, кто вам предан». Он говорил это так часто, что закрадывались подозрения. Нет, не в том, что российский глава действительно окружен врагами, а в том, не страдает ли Скачков манией преследования.

Все это пронеслось в голове Президента за считанные секунды.

—        Садитесь в машину, — сказал тот же хорошо знакомый голос. — Мы отвезем вас в надежное место.

Значит, плен.

Президент оглянулся — он был один. Вернее, вокруг было много людей, причем людей, призванных его охранять. Но они стали врагами. И он один перед ними.

—        Сопротивление бесполезно.

Он знал об этом и сам. Не говоря ни слова, сел в машину. Немедленно по обе стороны заняли свои посты боевики. Охрана.

Глава одиннадцатая В ПЛЕНУ

1

Да, его взяли в плен. Это было одновременно и ясно и немыслимо. Трудно поверить в то, что, не совершив ничего противозаконного, ты вдруг оказываешься узником, отрезанным от всего мира пленником. Ты, который всего пять минут назад стоял у кормила власти огромной страны. Но ведь не он первый. Разве не то же самое произошло с Хрущевым, с Горбачевым? А если вспомнить российскую историю, то окажется, что в предыдущие века с сильными мира сего расправлялись хуже — их не держали под домашним арестом, а лишали жизни. Так что стоит ли удивляться тому, что происходит сейчас?

Машина мягко тронулась. За окном было темно, но Президент понимал, что его продолжают везти в сторону Москвы. «Куда?» — то и дело вспыхивала тревожная мысль.

Но вот впереди показались огни. «Кольцевая дорога», — понял Президент. Значит, его везут прямо в Москву. Но этот факт нисколько не радовал. Даже напротив — ведь он был свидетельством того, что враги считают себя настолько всесильными (или на самом деле являются таковыми), что решают поместить похищенного Президента прямо в столице. Забрезжила надежда — может быть, понимая, где его содержат, он все-таки найдет какой-то способ дать о себе знать...

Кольцевая дорога осталась позади. Вокруг была сплошная темнота, не было видно ни автомобильных фар, ни освещенных окон. «Завезли куда-то», — подумал Президент. А. еще через минуту машина остановилась, и ему вежливо, но твердо было приказано следовать за охранниками.

—        Лучше бы уж сказали — за конвоирами, — не мог не ответить Президент, — Я предпочитаю, чтобы все называлось своим именем.

Вскоре он оказался в небольшом помещении без окон. На тюремную камеру оно, впрочем, также не походило —  здесь был удобный диван, стол, книжный шкаф, в углу — телевизор «Панасоник». Но Президенту комната показалась лишь самую чуть лучше средневековой камеры с охапкой соломы в углу — ведь это была тюрьма. Здесь он будет сидеть, отрезанный от всего мира.

—        Вот здесь вы будете жить первое время.

—        Как вы объясните миру внезапное исчезновение Президента России? — спросил Андрей Степанович. — Ведь это же мировой скандал! На ноги будут подняты все силовые министерства, все спецслужбы, милиция... Интерпол может подключиться.

—        Мир этого даже не заметит, — в знакомом голосе послышалась насмешка.

—        Этого же просто не может быть! — возмутился Президент.

—        Судите сами.