Джеймс Чейз - Гриф - птица терпеливая
Приподняв ее, он стал поддерживать Гею. Она издала мучительный стон. Писала она долго, но документ в конце концов написала.
- Гарри, дорогой мой, все, что у меня есть, я завещаю тебе. На моем счету в Берне сто тысяч долларов в ценных бумагах. Поезжай туда, найди доктора Кирста. Он там директор. Расскажи ему о том, что произошло. Обо всем расскажи, обязательно сообщи о музее Каленберга. Он знает, что предпринять, чтобы ты остался чист. Передай ему это завещание, и он все для тебя сделает.
- Хорошо... Ты еще поправишься. Гея. А теперь отдыхай. - С этими словами молодой человек поцеловал умирающую.
Через три часа, когда солнце, похожее на красный, раскаленный шар, катящийся по небосклону, опустилось за деревья, огонек жизни, теплившийся в Гее, погас. Нечаянно оцарапавшись об иглу, она пала очередной жертвой перстня Борджиа.
Быстрым шагом Феннел шел уже два часа. Время от времени из-за того, что почва была вязкой, пришлось обходить топи, расходуя понапрасну силы и время. Однажды он провалился по колени в вонючую жижу и с трудом вылез из нее. В результате отчаянных усилий с целью вырваться из топи он совсем ослаб.
Его тревожили тишина, царившая в джунглях, одиночество и духота, но он убеждал себя, что до границы владений рукой подать, а затем все его тревоги останутся позади.
Феннел не раз представлял себя торжественный момент, когда он войдет в кабинет Шейлика и скажет, что перстень у него. Если этот деляга думает, что получит сокровище за девять тысяч, то его ждет горькое разочарование. Феннел уже решил, что расстанется с перстнем лишь в том случае, если Шейлик выложит всю сумму, которую следовало бы разделить между всеми участниками операции, то есть тридцать шесть тысяч зеленых. Если все сложится удачно, то дня через четыре-пять он будет в Лондоне. Заберет свои деньги и сразу же улетит в Ниццу. Уж там-то он погуляет. А надоест сшиваться в Ницце, возьмет напрокат яхту, найдет себе какую-нибудь цыпочку и отправится в плавание по Средиземному морю. Будет заходить в порты, чтобы перекусить и взглянуть на местные красоты. Это будет идеальный отдых, и никакой Морони его не найдет.
Мысль о Гее и Гарри он выбросил из головы, ни на минуту не сомневаясь, что виделся с ними в последний раз. Глупая, упрямая сучка сама напросилась на неприятности. Всякий, кто хотя бы косо глянет на него, получает свое. Хотелось бы, чтобы Кен был рядом. Вспомнив, какой смертью умер этот парень, Лю нахмурился. Будь Кен рядом, он чувствовал бы себя гораздо увереннее. А вот и солнце заходит. В джунглях становится уныло и темно. Пора остановиться на ночлег. Он поспешил вперед, надеясь отыскать какую-нибудь поляну, где можно будет свернуть с узкой тропы. Немного погодя он нашел то, что искал. Это была небольшая площадка, поросшая жесткой травой, без кустарника, где можно было укрыться под деревом на случай дождя.
Положив на землю рюкзак, он стал размышлять, не безопасно ли развести костер. Решив, что риск ничтожно мал, принялся собирать сухие сучья и хворост. Сложив под деревом большую охапку хвороста, разжег костер и сел на траву, опершись спиной о ствол дерева. Феннел проголодался. Открыв рюкзак, подсчитал припасы. Три банки мясных консервов, пара банок бобов и банка паштета. Удовлетворенно кивнув, открыл паштет. Покончив с трапезой, он закурил сигарету, подбросил в костер сучьев и растянулся" во весь рост.
В тишине он вдруг услышал подозрительные звуки: послышался шорох листьев, издали донесся рык какого-то зверя. Уж не леопард ли? Спрятавшиеся в ветвях деревьев обезьяны внезапно всполошились, но сразу же утихомирились. Где-то наверху захлопали крыльями большие птицы.
Докурив сигарету, Лю подбросил сучьев в костер и снова лег. Одежда промокла от сырости, вряд ли удастся уснуть. Он закрыл глаза, но тревожные звуки усилились. Выпрямившись, он стал вглядываться в темноту, окружавшую пламя костра.
"А вдруг зулусы заметили огонь и теперь подкрадываются сюда?" мелькнуло у него в голове.
"Если вас схватят, вы будете преданы мучительной смерти", предупреждал Каленберг.
На лбу у Феннела выступил холодный пот. Надо было быть сумасшедшим, чтобы зажечь костер. Глазастые зулусы могут заметить его издалека. Схватив толстую палку, он разворошил костер. Затем, вскочив на ноги, затоптал тлеющие угли. Мокрая трава затушила даже искры. Стало еще хуже: темнота опустилась на него словно жаркий, душный покров. Нащупав дерево, Лю сел на траву, прислонясь к стволу, и стал со страхом вглядываться вдаль. Но он сделался словно слепой: было не видно ни зги.
Прислушиваясь и вздрагивая при каждом шорохе, он просидел больше часа. Наконец стал клевать носом. Он чувствовал себя настолько утомленным, что все ему стало безразлично.
Сколько Феннел спал, неизвестно, но он неожиданно проснулся с бьющимся сердцем. Лю понял, что он не один. В мозгу сработало прирожденное чувство опасности. Прислушиваясь, он схватил толстую палку, которой тушил костер.
Совсем рядом, метрах в пяти, не больше, зашуршали опавшие листья. Взяв фонарь, он направил его в ту сторону, откуда доносился звук, затем включил. Яркий сноп света вырвал из темноты крупное, приникшее к земле животное. Феннел тотчас узнал его по морде, похожей на лисью, и по отвратительному бурому с черным окрасу. Это была взрослая гиена.
Он лишь мельком заметил хищника, который тотчас исчез в зарослях по ту сторону тропы. Но и этого мимолетного взгляда было достаточно для того, чтобы медвежатника обуял страх. Он тотчас вскочил на ноги.
Ему вспомнился разговор с Кеном во время их поездки к владениям Каленберга.
"Я нахожу общий язык со всеми животными, кроме гиены, - признался тогда Кен. - Это мерзкая тварь. Мало кто знает, что у этого пожирателя трупов самые мощные зубы и челюсти, какие только бывают у зверей. Она может перекусить берцовую кость домашней коровы так же запросто, как вы колете орехи. Хотя гиена опасна, это законченный трус. Передвигается она лишь по ночам. Почуяв добычу, она способна следовать за ней много миль и обладает невероятным терпением. На жертву она нападает врасплох".
Выпучив глаза, которые, казалось, вот-вот вылезут из орбит, Феннел продолжал шарить лучом фонаря в зарослях. Гиена сверкнула на него глазами, затем сразу же исчезла.
Она обладает невероятным терпением и на жертву нападает врасплох.
Феннел знал, что этой ночью ему больше не уснуть. Поднеся к глазам запястье, он увидел, что стрелки показывают три часа. Прежде чем забрезжит рассвет и можно будет продолжить путь, надо ждать еще час. Боясь израсходовать батарею, он выключил фонарь. Сел, прислонившись к дереву, и стал прислушиваться.
Из темноты донесся дикий, ужасающий хохот, при звуках которого у Лю в жилах застыла кровь. Этот жуткий хохот повторился - так воет голодная гиена.
Феннелу так недоставало Кена. Даже Гарри Эдвардса. Он сидел в полной темноте, думая о том, что эта отвратительная тварь, возможно, крадется к нему, разинув пасть с мощными клыками, с которых капает слюна. Изнемогая от желания закрыть глаза, Лю оставался в таком положении еще час.
Едва он смежал веки, как вой гиены заставлял его с бранью очнуться. Если бы только у него была с собой винтовка или хотя бы копье! Но ничего, кроме толстой палки, которая едва ли ему пригодится, если зверь нападет, у него не было.
Когда наконец-то наступил рассвет, Феннел совсем изнемог. Ноги одеревенели, ломило мышцы. Тело совсем не отдохнуло. С усилием поднявшись на ноги, он закинул на плечо рюкзак и, убедившись, что гиены нет поблизости, пошагал по лесной тропе, по-прежнему держа курс на юг. Несмотря на все усилия, шел он гораздо медленнее, чем накануне. Хотелось бы знать, сколько еще идти, прежде чем кончатся владения Каленберга. Кругом были все те же густые джунгли, ни просеки, ни поляны. Пройдя два часа, Феннел решил сделать передышку и перекусить. Присев на поваленное ветром дерево, он открыл банку бобов, медленно жуя, поел. Отпил глоток воды из фляги. Закурил сигарету, не в силах продолжить путь, хотя и понимал, что напрасно теряет время. Наконец он заставил себя подняться и пошел дальше. Пройдя с пять километров, остановился, чтобы проверить свое компасное направление. Выяснилось, что он двигается на юго-запад, но не прямо на юг. Тропинка понемногу загибалась, отклоняясь от нужного ему пути, а он этого не заметил вовремя.
Выругав себя за такую оплошность, он установил, что придется сойти с тропы и идти через густой, дурно пахнущий кустарник. Вспомнив о том, что говорил Кен о змеях, Феннел не сразу решился углубиться в заросли.
Ни к черту не годится, если тебя укусит змея, - и это после стольких-то усилий. Стиснув в руке дубину, Лю пошагал по высокой, местами примятой траве. Острые листья царапали голые ноги. Солнце карабкалось ввысь, и жара давала себя знать. Шел он теперь страшно медленно, прокладывая себе путь в зарослях с помощью дубины и бранясь почем зря. Через километр он увидел впереди широкую равнину и с облегчением вздохнул. Он рванулся к поляне, но тотчас по щиколотки увяз в иле. Феннел тотчас вернулся назад. То, что он вначале принял за равнину, пересечь которую не составит никакого труда, оказалось опасным болотом. Чтобы обойти трясину, пришлось сделать крюк. Задыхаясь от жары, он чувствовал, как его покидают силы.
