Людмила Ситникова - В гости по утрам
– Валентина Олеговна, вы должны во всем признаться. Вы вершили самосуд, а это неправильно. Вы… вы убийца.
– И мое место за решеткой. Ты это хотела сказать?
– Именно. Никто не имеет права лишать человека жизни.
– Она заслужила смерть.
– А Павел? Он в чем виноват?
– А молоденькая няня Марина? А кухарка Тоня? А садовник? А шофер? Они в чем были виноваты? Эта мразь пришла в дом и лишила их жизни. Она и детей убила бы, да только, к великому их счастью, они играли в прятки.
Валентина Олеговна встала.
– Ты спросила, что я собираюсь делать с письмом Нижегородской? Так вот, я отдаю его тебе.
– Мне?!
– Поступай, как сочтешь нужным. – Огнева направилась к выходу.
– Валентина Олеговна, куда вы идете?
– К сестре.
– К какой сестре? Остановитесь!
– Она меня ждет, а я уже давно решила, что, как только Нижегородская сдохнет, мы с сестрой непременно встретимся. Считай мою исповедь предсмертной. Прощай, Катарина!
Огнева выбежала из кабинета и, минуя стеллажи, опрометью бросилась к входной двери.
Пробежав пару сотен метров, Валентина Олеговна остановилась у моста.
Люди с неподдельным интересом наблюдали за явно ненормальной дамочкой, которая несется по улице в двадцатиградусный мороз в одном брючном костюме.
Катарина, как, впрочем, и десятки случайных прохожих, издала громкое «ах», когда Огнева, перегнувшись через перила, бросилась вниз.
Послышались крики, кто-то взвизгнул, кому-то сделалось дурно. Катарина Копейкина отвернулась и зажмурилась.
Минутой позже, потрясенная всем происходящим, Катка, сжимая в руке письмо Варвары Тарасовны, села в «Фиат».
Дома, чиркнув спичкой, она поднесла пламя к кончику бумаги. Листок вспыхнул.
Теперь чистосердечное признание Нижегородской ничего не изменит. Люди, чьи руки запачканы кровью, мертвы. Их нет. Следовательно, и судить больше некого.
А суду, который в обязательном порядке состоится на небесах, не нужны ни улики, ни доказательства, ни свидетели.
Бог судит справедливо.
В небесном суде не бывает ошибок.
Эпилог
Судьбы других персонажей, тем или иным образом связанных с описанными событиями, складывались по-разному.
Ирина дождалась своего избранного – третьего – мужа и в скором времени собирается официально стать его законной супругой. Сбудутся ли пророчества тетки Лизаветы касательно счастливого третьего брака или нет, покажет только время. Но хочется надеяться, что все у пары будет хорошо.
Инна с Дмитрием наконец выкурили трубку мира, чему оба несказанно рады.
Кристина с матерью продолжают воспитывать Сашу, а Терентьев, в свою очередь, ежемесячно спонсирует их деньгами. Теперь уже с согласия Инны.
Елена и Всеволод перебрались в особняк Варвары Тарасовны. Анюта с Иваном остались работать на прежнем месте.
* * *Стоит рассказать еще об одном эпизоде, случившемся в начале марта.
Катарина подходила к «Фиату», когда сзади послышался мужской голос:
– Девушка, вы меня не подвезете?
Наученная горьким опытом общения с Акимом и Клавдией, Копейкина резко обернулась и завопила:
– Нет! Нам не по пути! И вообще не приближайтесь ко мне.
Мужик, облаченный в дубленку и вязаную шапку, нахмурился.
– Катарина, что с вами, почему вы такая нервная?
– Откуда вам известно мое имя? Кто вы?
– Разве я так сильно изменился с лета?
– С лета?
Мужчина снял шапку и расплылся в улыбке.
– Ну, а теперь узнаете?
Катка разинула рот.
– Сергей?!
– Он самый. Вот так встреча!
– Как вы здесь оказались?
– Приехал в гости к брату, и должен заметить, с самого первого дня пытался дозвониться до Розалии. – Сергей развел руками. – Но, к сожалению, выяснилось, что номер, который она мне написала, принадлежит совсем другим людям. Я раз двадцать им названивал, и мне постоянно твердили, что ни о какой Розалии они слыхом не слыхивали. Потом, пригрозив заявить в милицию, потребовали, чтобы я прекратил терроризировать их звонками.
Копейкина закусила губу. Свекрища была в своем репертуаре, посему продиктовала Сергею чужой – первый пришедший на ум – номерок телефона. Как она уже заявила ранее – курортные романы не должны обязывать ни мужчин, ни женщин ни к чему серьезному. Но, судя по всему, Сергей придерживался другого мнения и воспринял слова Розалии – сказанные сквозь слезы на перроне – буквально. И теперь он стоит на расстоянии вытянутой руки от Катки, а она, в свою очередь, понятия не имеет, как, собственно, вести себя в создавшейся ситуации. Несомненно, Сергей просто так ее не отпустит, он в обязательном порядке захочет встретиться с Розалией. Вот только возникает справедливый вопрос: а захочет ли сама Розалия вновь столкнуться с мужчиной, с которым оттягивалась на полную катушку летом на море? Да, вопрос непростой, и ситуация, надо заметить, наиглупейшая.
– Катарина, немедленно едем к Розалии. Я должен ее увидеть. Она обрадуется! Очень обрадуется!
«Ну, это вряд ли», – подумала Копейкина, медленно кивая.
– Только прошу вас, подождите меня пару минут.
– Вы куда?
– За цветами. Куплю Розе самый шикарный букет. Господи, какая удача, что я встретил вас. Это судьба! Ждите меня, не уезжайте.
Катка выудила мобильник. Тыкая пальцами по клавишам, она нервно озиралась по сторонам.
– Да, – рявкнула свекровь, пребывая явно не в духе.
– Розалия Станиславовна…
– Ката, как ты смеешь звонить в самый неподходящий момент?
– А чем вы занимаетесь?
– Я крашу ногти.
– У меня новость…
– Ты знаешь, что я не терплю разговаривать по телефону, если лак на ногтях не высох.
– Да, но я хотела предупредить…
– Тебе должно быть стыдно, детка. Я отсоединяюсь.
– Не вешайте трубку…
Быстрые гудки и радостный возглас Сергея раздались почти одновременно.
– Как вы думаете, Розалии понравятся лилии?
Копейкина равнодушно осмотрела цветы.
– Она будет в восторге.
– Тогда едем, – суетился Сергей. – Нельзя терять ни минуты.
Включив зажигание, Катка мысленно приготовилась к чему-то очень и очень неприятному.
Интересно, как поступит свекровь, увидев на пороге Сергея? Она сразу его пошлет или все-таки позволит вручить ей букетик?
– О чем вы задумались, Катарина? – спросил мужчина, проведя рукой по подбородку.
– Да так… о пустяках.
В подъезде Катарина затряслась.
– Сергей, я должна вас предупредить, что Розалия… как бы это сказать. Она женщина непредсказуемая, у нее часто меняется настроение. Порой даже я побаиваюсь с ней заговаривать, никогда не знаешь, что услышишь в ответ.
– К чему это предисловие?
– Понимаете, она может оказать вам не совсем радушный прием, по-моему, у нее сейчас небольшие проблемы.
– Ерунда. Когда она увидит меня, ее проблемы испарятся в ту же секунду.
Катка вызвала лифт.
Пока подъемник возносил их на восьмой этаж, она судорожно подбирала нужные слова утешения, которыми уже очень скоро станет успокаивать Сергея.
У двери мужчина попросил:
– Давайте сделаем Розалии сюрприз. Вы зайдите и сообщите о приятной новости, а я останусь за дверью. А потом я ворвусь в квартиру, упаду на правое колено и преподнесу ей цветы. По-моему, это будет супер!
Находясь на грани обморока, Катка кивнула.
В прихожей она прислонилась к стене и, не торопясь расстегивать шубку, крикнула:
– Розалия Станиславовна, можно вас на минутку.
Свекровь нарисовалась спустя мгновенье.
– Почему ты не раздеваешься? Мне не нравится твой взгляд. На тебя напали? Ограбили? Избили? Изнасиловали?
– Н-нет.
– Снимай шубу.
– У меня для вас сюрприз, – выдавила Ката.
– Давай его сюда. Надеюсь, это драгоценность?
– Не совсем.
– Фу! Тогда он мне сто лет не нужен.
– Помните нашу поездку к морю?
– Припоминаю.
– А Сергея помните?
– Какого Сергея?
– Того самого, ради которого вы хотели свернуть горы.
– А-а-а, – протянула Станиславовна. – Неваляшку? Помню смутно. С чего вдруг ты про него вспомнила?
– Он здесь.
Свекровь побледнела.
– Кто?!
– Неваляшка… э… Сергей.
– Шутить вздумала?
Развернувшись, Катарина распахнула дверь и пролепетала:
– Сюрприз.
Как и обещал, Сергей ворвался в прихожую, упал на колено – правда, не на одно, а сразу на два – и, протянув обалдевшей Розалии цветы, изрек:
– Примчался к тебе на крыльях любви, моя божья коровка.
Из кухни притопала Натка с кастрюлей.
– Где божья коровка? Залетела в квартиру? Ни в коем случае нельзя ее прогонять. Я читала, что они приманивают в семью деньги. Надо их осторожно…
– Сгинь в сортир и спрячься в унитазе! – гаркнула свекровь.
Натусика как ветром сдуло.
Взяв букет лилий, Розалия Станиславовна, вспомнив, что она все-таки гениальная актриса по жизни, изобразила на изумленном лице подобие улыбки:
– Котик, какое счастье вновь тебя видеть.
