Наталья Солнцева - Танец семи вуалей
Дворник сказал, что не раз видел его здесь. И даму в красном пальто. Они что-то затевают – она или он. Пациентка и ее психоаналитик.
Марина Стешко была убита больше года назад, Настя Яроцкая неожиданно уехала за границу – прошло время, и душегуб наверняка наметил новую жертву.
Размышляя на ходу, Лавров внимательно поглядывал по сторонам. Не покажется ли знакомая коричневая куртка, не мелькнет ли красный цвет?
– Как же я его упустил?
«Черт попутал, – съязвил внутренний критик. – Уж не полнолуние ли сегодня? Хотя до ночи еще далеко, но призраки уже озоруют вовсю. Заправски отвели тебе глаза!»
– Сегодня не мой день, – буркнул себе под нос начальник охраны. – С утра попался на зубы Колбину. Потом этот Павлинов…
«А что Павлинов? Чужую машину угнал? Всего-то делов?»
– Хорошо, если он только аферист и жулик, – возразил на это Лавров. – А вдруг он худое задумал? Против Глории? Она его кормит, поит, привечает. Небось и на ночлег оставила. Ей невдомек, что у гостя – камень за пазухой. Я не могу даже позвонить и предупредить ее! Связи нет.
«Там Санта. Он разберется, – захихикал внутренний критик. – У тебя была возможность отличиться, а ты ее проморгал. Так и прелестную вдовушку проморгаешь. Растяпа!»
Лавров шагал дворами и разговаривал сам с собой. Увидь его сейчас дворник, еще больше укрепился бы во мнении, что в аномальном месте с людьми странное творится. И всему виной – «темные силы». Они человека морочат, водят кругами, заставляют видеть невидимое и слышать несуществующее.
В какой-то момент начальник охраны сообразил, что его обступила полная тишина. Никаких звуков – ни шума машин, ни людских голосов, ни шарканья метлы. Дивный акустический эффект. Кусты и деревья застыли, словно очарованные колдовским заклинанием – не шелохнутся.
Лавров поднял голову – старые стены уходили вверх, над крышами плыли рваные облака… окна, пустые, словно мертвые глазницы, зияли чернотой. Не об этом ли доме говорил дворник? Вдоль здания тянулся деревянный строительный забор. Такие заборы ставят подрядчики вокруг объекта.
Что ж… не растерял Лавров интуицию опера: ноги сами принесли его куда надо. Чем не идеальное место для убийства? Вероятно, у заказчика либо конфликт с властями вышел, либо возникли проблемы с финансированием, вот и остановилось все до лучших времен. Судя по облупившейся краске, забор уже как минимум дважды перезимовал…
Лавров опомнился, когда заметил метнувшуюся слева тень. Это была женщина. Или мужчина? Он прижался спиной к доскам и замер. Судя по шагам, за забором кто-то крался, громко дыша.
«Никакой мистики, Рома! – потешался над ним критик. – У тебя просто уши заложило от злости. Потерять доктора в этих тихих дворах мог только профан. А ты претендуешь на профессионала. Теперь звук включился, можешь и ты включаться в преследование. Покажи, на что ты способен!»
Лавров выждал минуту, потом медленно двинулся к дырке в заборе. Выломанные снизу доски подались легко. Впереди по деревянному настилу в коридоре между стеной дома и забором бочком шагал… доктор Оленин. Он не оглядывался, не опасаясь слежки. Его привлекало нечто другое – и это был не Лавров. Доктор то вытягивал шею, то пригибался… словно пытался увидеть кого-то в пустоте за окнами, сам не желая быть замеченным.
«Где-то здесь прячется Айгюль! – осенило Лаврова. – Он ищет ее, чтобы убить…»
Оленин тем временем свернул за угол. Боясь снова потерять его, начальник охраны скользнул следом. Доктор не обратил на преследователя никакого внимания – он отрывал доску, чтобы проникнуть в подвальное помещение. Доска, видимо, держалась на одном гвозде, потому как Оленин от чрезмерного усилия чуть не свалился с ног. Но устоял… потоптался и сунул голову в образовавшуюся дыру.
Лавров представил себе затхлую сырую темноту заброшенного подвала. Под старыми домами часто находятся подземелья, полные мусора или залитые водой. Что он там надеется рассмотреть, этот безумный эскулап? Забившуюся в угол жертву, дрожащую от ужаса? Неужели он загнал бедную женщину в подвал и теперь…
Думать было некогда.
«Пока ты растекаешься мыслью по древу, он убьет ее, – гундосил критик. – Чтобы накинуть на шею человека удавку и затянуть, достаточно минуты!»
«А если я спугну его? – оправдывался Лавров. – Он насторожится и даст деру. Поймать его второй раз на горячем не удастся…»
Грохот в подвале и сдавленный возглас подстегнули Лаврова к действию. Он нырнул в ту же дыру, что и доктор. Тот каким-то образом потревожил кучу набросанного хлама, который посыпался. Свет косо падал вниз через оконный проем. В воздухе пахло гнилью, ржавчиной и тленом. Сладковатый душок разложения ни с чем не спутаешь.
Оленин попятился и вскрикнул, наткнувшись на своего преследователя.
– Вы?
В этом коротком слове прозвучало столько изумления, что Лавров замешкался. Валить злодея на грязный пол, крутить и вязать ему руки он не решился.
– Я… – сказал он, преграждая доктору путь к бегству.
– Что вы… как вы здесь… о-оказались?
Оленин выглядел обескураженным. Он машинально отряхивался и дергал головой. В его волосах застряла паутина.
– А вы?
– По… послушайте… вы… следили за мной?
Доктор смешался, понимая, что встреча произошла не случайно. Лавров, готовый к нападению, выразительно потянул носом.
– Чувствуете?
– Что? – Оленин сделал вид, что принюхивается, и судорожно кивнул. – Запах отвратительный…
– Падалью пахнет.
– Кошка, вероятно, сдохла… или собака…
Доктор пытался держаться, но это давалось ему с огромным трудом.
– Вы… видели ее? – робко спросил он, нарушая молчание.
– Кого? Дохлую кошку?
– Женщину…
– Мертвую?
– М-мою пациентку… – дрожащими губами вымолвил Оленин. – Она должна быть где-то тут… вот… взгляните…
Прерывисто дыша, он зачем-то показал Лаврову клочок шелкового платка.
– Это ее шаль… она зацепилась за гвоздь, и кусок оторвался…
– Кто зацепился? Какая шаль?
Начальник охраны прикидывался, и доктор это понял.
– Вы больны, – заявил он Лаврову. – У вас больное сознание. Оно и привело вас сюда.
– Я абсолютно здоров! – усмехнулся тот, делая маленький шаг вперед. – Дайте мне клочок ее шали… ну же! Где она?
– Я… вы… н-напрасно ревнуете… ее ко мне…
– Кого?
Лавров сделал еще шажок. Доктор оцепенел, он будто прирос к месту. Ему нестерпимо хотелось убежать, скрыться, но он не мог. Между ним и спасительным подвальным окном находился человек – пациент, который появился здесь неспроста.
«Он считает меня психом, – догадался начальник охраны. – Все верно. Кто-то из нас двоих – псих. Он думает, что это я…»
– Кто она вам?
– Айгюль? – рискнул назвать имя Лавров. – Никто.
– Ну… что же вы… в таком случае…
– Что я здесь делаю? Охочусь за убийцей. Я почти поймал его.
Оленин дернул ворот пуловера, как будто ему стало душно, в его глазах мелькнула паника.
– Она… будто сквозь землю провалилась… – выдавил он.
– Полнолуние! – Лавров поднял указательный палец к сводчатому потолку, откуда свисал пустой патрон от лампочки. – Излюбленный час призраков!
– При… призраков?
Оленин попятился, но уперся в штабель прогнивших ящиков и чуть не упал. Его лицо исказила болезненная гримаса.
– Они появляются из-под земли… и туда же исчезают. Лариса Серкова тоже стала призраком. Может, она где-то здесь? Прячется под грудой мусора…
– Что вы… несете? Какое пол… полнолуние? Еще светло…
– Айгюль! – громко крикнул Лавров. – Вы живы? Отзовитесь!
Его голос подхватило подвальное эхо. Кроме шумного дыхания Оленина и капающей с потолка воды, не раздалось ни звука.
– М-между нами ничего не было, – нервно произнес доктор. – Ничего! Она пациентка… я врач. Она страдает навязчивыми фантазиями! Что она наговорила в-вам?
– Айгюль! – еще раз крикнул Лавров, не удостаивая его ответом. – Вы здесь?
Запах тлена раздражал его обоняние. С одной стороны, если доктор успел убить женщину, разложение начнется намного позже. С другой…
– Кажется, я понял. Убийца имеет привычку возвращаться на место преступления, – заявил он Оленину. – Пагубная привычка, господин эскулап!
– О чем вы?
– О Ларисе Серковой… помните такую? Красивая девочка, длинноногая, с пшеничными волосами…
– П-помню… но…
– Вы убили ее? Здесь? Впрочем, вряд ли. Она любила гулять по этим старым улицам, полным теней прошлого… вы подкрались сзади, задушили ее… и снесли тело в подвал… в этот подвал. Я прав?
– Вы… безумец! Сумасшедший…
Петербург, зима 1909 года– Не надо, чтобы он меня видел, – прошептал любовник, отворяя перед Эммой дверь в апартаменты, снимаемые Олениными. – Вы уж сами разбирайтесь, по-семейному…
Она, не слушая, кивнула и быстро прошла вперед, не раздеваясь, даже не снимая перчаток. В глубине комнат раздавались крики и всхлипы.
