Ольга Тарасевич - Кольцо леди Дианы
Фотографии невесты, Розы… Приятно их видеть. Красивая, черноглазая, статная. Какой была бы жизнь с ней? Счастливой, веселой? Теперь не узнаешь. Впрочем, девушку понять можно. Такой приговор, двенадцать лет, больше, чем за убийство некоторым злодеям дают. Что такое жизнь человека в сравнении с расхищением социалистической собственности! Розочку понять можно, да. Ведь всегда хочется жить, а не ждать, тем более в молодости.
В колонии тоже делали снимки, сами заключенные, для собственной газеты. «Семен Вальтман встал на путь исправления» – и снимок стиснувшего зубы бритого зэка, строчащего рукавицы на швейной машинке. Смешно теперь это вспоминать. Какой путь исправления, если ты невиновен?! От чего исправляться? А рукавицы, сверх нормы нашитые, – это чтобы с ума не сойти. Тогда, впрочем, ему было совсем не до смеха. Но два года все же скостили за ударный социалистический труд.
А вот уже снимки после освобождения. Открытие своей мастерской, рот до ушей. Собственное дело, столько планов, и…
Внезапно Семен Борисович отложил альбом с фотографиями и прислушался. В небольшом коридорчике, рядом со входной дверью, соседка Вера Максимовна разговаривала с каким-то мужчиной.
В этом в принципе не было ничего особенного. Если бы соседушка умолкла, можно было бы и поинтересоваться ее самочувствием, ибо Вера Максимовна трещит, как сорока, не умолкая. Но вот мужчина, а точнее, его вопросы…
Вальтман на цыпочках пробрался в коридор, облокотился о старую, изъеденную кислотой тумбочку и затаил дыхание.
– …а не совершал ли в ближайшее время ваш сосед дорогих покупок, автомобиля или техники?
– Автомобиля у него нету, точно. А про технику я не знаю. Да вы сами у Семена Борисовича спросите. Он человек приветливый, душевный!
– Спросим мы Семена Борисовича, вы не волнуйтесь. А еще вот какой вопрос. Тридцатого декабря вечером Вальтмана дома не было?
– А если и не было, то что?! Может, он в компании был! Что, это запрещено? Молодой человек, я вам говорю – Семен Борисович мухи не обидит!
«Они знают, – испугался Вальтман, хватаясь за левую часть груди. Сердце аж зашлось от резкой боли. – Они все узнали и вышли на меня. Сначала по соседям попытаются что-то разнюхать, а потом – прямиком ко мне».
Он быстро обулся, набросил пальто, проверил карманы (портмоне и паспорт на месте). А потом метнулся на кухню, открыл окно и, оглянувшись по сторонам (шумная семья, веселившаяся у елки, уже ушла, а больше поблизости вроде бы никого), спрыгнул вниз…
Глава 8
У сотрудников органов юстиции новогодних каникул не бывает, и это обстоятельство Константина Валентиновича Шевченко нервировало вплоть до того дня, когда вся страна заканчивала пить и начинала работать.
Злой, как собака, следователь подшивал акт экспертизы к уголовному делу, возбужденному по факту убийства гражданки Поляковой, и скрипел зубами от ярости.
Мало того что штаны приходится протирать в кабинете, когда большинство людей беззаботно веселится, так еще дело это – паршивее не придумаешь. Заключение судмедэксперта однозначно: отравление неизвестным ядом. После такого хочешь не хочешь, а за работу возьмешься. Вначале вроде бы немного повезло с опросом свидетелей. Тот щенок-опер неутомимый все землю носом рыл, ну и нарыл. Опознали приходившего к гражданке Поляковой как раз незадолго до ее смерти некоего Вальтмана Семена Борисовича. Одна из жиличек того подъезда ранее заказывала у него серьги. Прекрасно все запомнила: и внешность, и фамилию. И вроде бы пазл начал складываться: сам Вальтман – ювелир, уже судимый, дорогое кольцо в квартире гражданки Поляковой так и не найдено. Вырисовывалась достаточно логичная картина, и с мотивом, и с исполнителем. Но соваться к Вальтману с прямыми вопросами было еще рано. Несложно предположить, какую позицию он займет: госпожа Полякова пригласила меня для консультации по поводу своей бриллиантовой цацки, мы поговорили, и я отбыл восвояси. Убивал? Никак нет, гражданин начальник, а вы, если сможете, докажите обратное. Кольцо украл? Помилуйте, и в мыслях не было, а не верите – ваше право, ищите да обрящете. И все: если нервы у мужика крепкие и суетиться он не станет, к нему уже не подкопаешься. Задержать его – а смысл? Постановление об аресте все равно суд не поддержит, доказательств-то никаких. А уж в обезъяннике бывшему зэку пару часов не раскиснуть – проще пареной репы, соответствующий опыт имеется. Предполагалось действовать осторожнее, направить оперативника поговорить с соседями, собрать хоть какую-то фактуру. Однако Вальтман что-то учуял, и, похоже, решил скрыться. Теперь ищи ветра в поле. Не был бы виноват – не пускался бы в бега. Так-то оно так, но соседи ювелира, все, как сговорившись, на одном стоят: Семен Борисович – честнейший человек, водку не пьянствует, сомнительных компаний не водит, работает, аки пчелка, с утра до ночи…
«Где подозреваемые по этому делу?» – орал начальник на недавней оперативке.
Ответить на этот вопрос сегодня пока нечего. Конечно, очень не хотелось сидеть на совещании мальчиком для битья, поэтому еще накануне в фирму, курьер которой доставил Поляковой подарок, был отправлен запрос по поводу неустановленного дарителя. Свидетель Орехов в своих показаниях ведь утверждал, что оплата была произведена электронными деньгами, а это значит, что можно установить личность человека, решившего поздравить Полякову с наступающими праздниками. А вдруг им окажется тот же Вальтман, затеявший какую-то хитрую комбинацию? Орехову-то при всем желании предъявить нечего, милицию сей сознательный гражданин вызывал до победного конца, в обморок при виде трупа жахнулся, какой из него преступник? Однако ничего выяснить не удалось, оператор той фирмы твердила, что еще до Нового года сайт «положили» хакеры, до сих пор восстановить информацию невозможно. Начальник рвал и метал, как всегда, призывал «расширить и углубить» работу по делу. Хорошо, наверное, из начальственного кабинета такие распоряжения давать. Это тебе не мозги ломать над делом, к которому не знаешь, как и подступиться.
Отравление неустановленным ядом… Отравление…
Следователь отложил папку с материалами дела, откинулся на спинку стула и закрыл глаза, пытаясь мысленно воспроизвести место происшествия во всех подробностях.
Итак, тело лежало на кухне, лицом вверх, но это потому, что девушку переворачивал участковый, не веривший в летальный исход и пытавшийся оказать ей первую помощь. Вокруг высились стопки плитки и всякой кухонной утвари, видимо, дамочка планировала ремонт. На столе находились заварочный чайник и чашка с недопитым чаем. Проба его отправлена на экспертизу, результат на наличие отравляющих веществ отрицательный. Но что, если…
В кабинет заглянул дежурный, и его дурацкая ухмылка сбила Шевченко с мысли.
– Костик, тут такая девушка подходила, пока ты на совещании был. Спортсменка, комсомолка, красавица. И, между прочим, блондинка! Ты много потерял, я тебе скажу.
– Во-первых, меня зовут Константин Валентинович, – Шевченко поморщился. Что за панибратство, когда этот пацан только двери открывает да документы смотрит? Не того полета птица, чтобы с ним дружбу водить и позволять себе фамильярности! – А во-вторых, как фамилия свидетельницы? Вронская?
– Ага, она самая. Стройненькая, а глазищи – дежурный растопырил ладони, – во какие, на все лицо, и зеленые, честное слово.
Шевченко невольно рассмеялся. Впечатлительный бабник-дежурный, кажется, видит все только той головкой, которая в штанах находится. Так и будет всю жизнь дверь открывать, жалкий неудачник. Было бы о ком думать! Все бабы – продажные стервы, и если уж с ними связываться, пытаться отыскать более-менее не зарывающуюся, и при этом чтобы на лицо была не совсем уж крокодил – то только после того, как карьера будет выстроена от и до.
– А почему она меня не дождалась? С самого утра позвонила, сказала, что надо со мной поговорить, – уже мягче заметил следователь. – Прибежала, убежала. Женская непоследовательность!
– Она сказала, что очень торопится, телефон свой оставила. И вот еще какие-то записи и фотографии, я распечатал, в секретариат сгонял. Костик, а может, мне позвонить ей, а? Телефончик ведь имеется. Блондинка все-таки…
– Бумаги давай сюда, – Шевченко с трудом сдержал желание покрутить пальцем у виска. – Дозвонишься ты, парень, до вендиспансера.
– Костик, так ведь сейчас все лечат! – оживился дежурный. – Вот был у меня случай…
– Бумаги! – ледяным тоном распорядился следователь. И посмотрел на парня так выразительно, что тот, понурившись, сразу же ретировался из кабинета.
Фотографии, хоть и явно сделанные мобильным телефоном, распечатанные на издыхающем от старости казенном черно-белом принтере, все-таки впечатляли. Или объект съемки был таким эффектным, что ничем его не испортить?
