Николай Леонов - Диктатура Гурова (сборник)

– Так практически все уже здесь, – сказал Кольцов. – Город гудит, как растревоженный улей, слухи ползут самые невероятные.

– Значит, остальных привозите, – сказал Гуров. – Нужно будет их всех собрать в одном месте – я предлагаю в актовом зале интерната, и все объяснить.

– Может, не стоит там? – засомневался Романов. – Ведь дети обязательно подслушивать будут.

– Естественно. Потому и предлагаю именно там, – сказал Лев. – В воспитательных целях. Чтобы они из первых рук узнали и поняли, что зло безнаказанным не осталось, и те, кто над ними издевался, получили по заслугам. Между прочим, ваш пошатнувшийся авторитет это тоже поддержит.

– Да нам это… – начал Матвей, но Гуров перебил его:

– Именно вам! И именно это! Вы что думали, что из этой истории чистенькими выйдете? Не получится! Вы эту секцию создали! А она в притон даже не превращалась, потому что изначально именно в этом качестве задумывалась! У вас в подчинении чертова прорва народу! И никто из вас! Ни разу! Не направил туда своего человека, чтобы проконтролировать, что там происходит! А ведь если бы вы на ранней стадии это узнали, то ничего бы не было! И вы думаете, что после этого люди у вас за спиной молчать будут? Ну, в таком случае вы или беспредельно наивные, или вам на людей плевать!

– А то они сейчас языки не чешут! – буркнул Максим.

– Вот и не давайте им лишний повод! – сказал Лев.

Когда Романов с Гуровым вернулись домой, была уже почти ночь. Саша с ходу успокоил Батюшкина, сказав, что с Кольцовым он обо всем договорился, так что теперь Илье оставалось только уволиться и съездить за вещами. Услышав это, Батюшкины вздохнули с облегчением – видимо, немного сомневались в том, что все получится. Ну, это понятно – жизнь не баловала и приятных сюрпризов не преподносила. Дети же зашлись от восторга – кто же не захочет жить вместе с родителями, а не в интернате? Пока они ужинали, Саша напомнил Льву, что тот обещал ему подсказать, как выкрутиться. Так что, поев, они пошли в кабинет, где Романов положил на стол папку и сказал:

– Вот, Тамара сегодня утром привезла окончательные результаты медосмотра. Господи! Дай мне силы вынести все это, – он горестно покачал головой.

Гуров сначала изучил документы, а потом принялся инструктировать Романова. Когда он закончил, Саша невольно рассмеялся:

– Лева! Это значит валить с больной головы на здоровую!

– У тебя есть выбор? – поинтересовался Гуров. – Нападение – лучшая защита! Причем для тебя – единственная! И не дай перехватить инициативу, а то все начнут орать, взвинчивать друг друга, а там и до рукопашной недалеко. Учти, это их дети! Они за них кому угодно горло порвут, точно так же, как ты – за своих.

Звонок сотового телефона разбудил Гурова посреди ночи – это был Орлов.

– Петр! Это Стас попросил тебя мне отомстить или ты сам выступил с такой инициативой? – недовольным голосом спросил Лев. – Если ты мне хотел сказать, что уже можно возвращаться, то подождал бы до приличного времени – разница шесть часов, ты не забыл?

– Возвращаться уже можно, но не нужно, – ответил Петр.

– Не говори загадками, что у вас случилось? – попросил Гуров.

– Не у нас, а у вас! – поправил его Орлов. – Ты что, не знаешь, что в Якутске произошло?

– Взрыв, пожар, гора трупов, море крови, масса самых разнообразных версий и ни одного свидетеля. Кстати, выживших тоже нет, – перечислил Петр. – Так что бросай все в Новоленске и вылетай туда.

– Извини, Петр, в этот раз без меня. Мне тут совсем немного осталось, максимум на два дня, но потом мне надо в Москву, а точнее, к врачам – поджелудочная взбесилась до того, что на стенку лезу, – объяснил Гуров. – Нет, если ты хочешь, я могу и здесь в больницу лечь, но тогда скоро меня не жди – им очень нравится меня лечить.

– Что? Совсем худо? – обеспокоенно спросил Орлов.

– Увидишь меня, сам поймешь, – ответил Лев.

– Ну, тогда заканчивай дела и быстро возвращайся – не стоит здоровьем рисковать. Но кого же послать? – задумался он. – Стас без тебя не справится – там твои мозги нужны.

– Придумаешь что-нибудь, – утешил его Лев. – В конце концов, незаменимых у нас нет.

– Как выяснилось, есть, потому что требуют именно тебя, – буркнул Орлов. – Ладно! Буду думать!

Гуров отключил телефон и повернулся на другой бок. С поджелудочной у него все было в порядке, но совесть его не мучила за то, что он обманул Петра. А что было делать? С одной стороны, он не мог участвовать в расследовании этого дела, а другого повода отказаться от этой командировки у него не было. С другой стороны, позволить себе завалить его он тоже не мог – репутация лучшего из лучших, черт побери! Ее поддерживать надо!

Лев проснулся поздно, добрав то, что недобрал прошлой ночью, причем никто его будить не пришел – Саша наверняка велел его не беспокоить и дать выспаться. Тишина в доме стояла абсолютная, и только услышав, как он прошел в душ и там полилась вода, дети позволили себе шуметь – дисциплина в доме Батюшкиных была явно железная. Спустившись вниз, он увидел, что и дети уже освоились в доме, и Найда, которую они теперь звали Плюшкой, от них не отставала. Наташа же смотрела на все это с улыбкой – она явно скучала по своим детям, и то, что они сейчас были у бабушки с дедушкой, являлось слабым утешением.

– Саша сказал, что все к двенадцати часам соберутся, так что вы не торопитесь, – сказала она.

– Хан успокоился? – спросил Гуров.

– Да, и больше на нашу красавицу не зарится, – усмехнулась она.

– А где Илья с Настей? – поинтересовался Лев.

– Саша их отправил дом смотреть, пусть уже сейчас примериваются, как там все будет, – объяснила она и шепотом добавила: – А Настя ночью плакала, Илья ее утешал, а она все твердила: «Боюсь верить, что этот кошмар закончился. И спать боюсь! Вдруг проснусь и окажется, что ничего не изменилось!» Знаете, она не очень откровенничала, но и того, что рассказала, мне хватило, чтобы в ужас прийти. Как же им досталось!

– Ну, ничего, все страшное у них уже позади. Вы уж им помогите, с другими семьями познакомьте, с детьми и своими, и остальных – у них же никогда друзей не было, – попросил Гуров. – Да и Настей займитесь, а то она такая красавица, а ходит одетая кое-как.

– Конечно! Илья же теперь в наш круг вошел. А Настей я и сама займусь, и других привлеку, – твердо пообещала она. – А как дети вернутся, мы какой-нибудь повод найдем и праздник для них устроим, там они все и перезнакомятся.

«Хорошие они люди, но все-таки снобы, – подумал Гуров. – Как она сказала – наш круг! Общество избранных, отцов города! Правда, их дети себе лишнего не позволяют, да и сами родители не выпендриваются», – ради справедливости отметил он.

В двенадцать часов в актовом зале интерната собрались не только родители подростков, в основном папаши, хотя и матери попадались, но и отцы города, сидевшие за столом напротив них, но, слава богу, не на сцене, словно в президиуме. Гуров устроился в кресле последнего ряда, чтобы со стороны посмотреть, как все будет выглядеть. Люди шумели, переговаривались, зло или растерянно смотрели на Романова и остальных, раздавались отдельные гневные выкрики:

– За что моего сына в тюрьму посадили?

– Я за своего, как за себя, ручаюсь! Не мог он ничего натворить!

– А Надька-то моя с какого боку здесь? Девчонка же? Ее-то за что?

Наконец губернатор не выдержал и рявкнул:

– Тихо! – Все смолкли. – Земляки! Беда у нас! Причем пришла оттуда, откуда не ждали! Никогда ни в городе, ни в области у нас подростковой преступности не было! Мальчишки хулиганили, но это понятно – мальчишки же! Но чтобы такое?! Вот скажите мне, земляки, почему вам китайцы поперек горла встали? Они у вас кусок хлеба отнимают? Может, кого-то из вас из-за них с работы выгнали?

– Ты че несешь? – раздался чей-то удивленный голос. – Пусть себе живут и работают, нам-то какое до них дело?

– Так почему же ваши дети все стены и заборы в городе покрыли надписями: «Китаезы! Вон из России»? Мало этого! Они еще по ночам в черных масках на китайцев пять раз нападали! А погром в музее? Это ведь тоже их рук дело! Про петарды я уже вообще молчу! Это как же нужно было им нас ненавидеть, чтобы наши дворы ими закидать? Вы знаете, что из-за этого у Виталия Сергеевича жена умерла – сердце не выдержало? – продолжал Романов.

– Слышали, что умерла, но не знали из-за чего, – раздался голос из зала.

– Теперь знаете! Вот скажите мне, люди добрые, может, мы вас чем-то обидели? С работы незаслуженно выгнали? Квартиру не дали? Место в яслях или детском саду? Может, многодетные из-за нас с протянутой рукой стоят? Или коммуналка у нас стоит столько, что детям на хлеб не хватает? Вы говорите! Не стесняйтесь! – предложил губернатор.

– Зря сказал, Саныч! – раздался чей-то голос. – Живем нормально! Нужды ни в чем не терпим!

– Ты, Саныч, погоди! – решительно заявил, поднявшись, какой-то работяга. – На интернатских легко всех собак навешать! А может, это и не они?