Елена Михалкова - Призрак в кривом зеркале
Эдуард задержался возле двери, возясь с замком, и Лариса недовольно окликнула его. Леонид тем временем открыл «Хундай», в котором на переднем сиденье разместилась Эльвира Леоновна, а на заднем, посмеиваясь и переругиваясь, Лариса, Эдуард и Эля. Машина уехала, подскакивая на ухабах разбитой дороги, и Макар выждал минут пять, прежде чем выбрался из своего укрытия.
Дверь он открыл своими ключами и вошел в дом, казавшийся прохладным и сырым после уличной жары. Не забыв закрыть за собой, Илюшин, не медля, отправился в столовую, где выдвинул ящик с приборами и принялся методично перебирать ножи, откладывая в сторону те, что казались ему не подходящими для задуманного.
«Инструменты, – размышлял Макар, – подошли бы куда лучше. Но инструментов у меня нет, и искать их в чужих комнатах – бесперспективное занятие. Значит, придется воспользоваться тем, что имеем».
Наконец он остановился на разделочном ноже с коротким широким лезвием, выбрав из двух похожих тот, что выглядел старым. Сложил остальные в ящик и поспешно вышел из кухни, бросив взгляд на часы.
Время пошло.
Спускаясь со второго этажа, Макар скатал ковер, закрывавший ступени, и уложил рулон у подножия лестницы. Присел, внимательно приглядываясь к покрашенным коричневой краской доскам, из которых были сколочены ступеньки, и азартно прищелкнул пальцами: на третьей доске отчетливо виднелись следы, словно кто-то царапал краску. Он всунул нож в щель между двумя досками, держа его в том месте, где были царапины, чтобы не оставлять новых, и надавил на ручку, действуя ножом, как фомкой.
Макар опасался, что лезвие сломается, но этого не произошло: верхняя доска подалась легко, откинулась, словно крышка, и взгляду Илюшина открылось подобие длинного ящика – углубление под ступенькой, в котором лежала компактная черная коробочка размером с пенал.
– А вот и воспроизводящее устройство, – пробормотал Макар, осторожно доставая коробочку из пыльного хранилища. – Посмотрим, посмотрим…
Он нажал на кнопку магнитофона, и тот отозвался громким скрипом. Если бы Илюшин закрыл глаза и не знал, откуда доносится звук, то готов был бы поклясться, что скрипит лестница.
Затем наступила тишина, длившаяся несколько секунд, а за ней – следующий звук: снова скрипнула ступенька, на этот раз – чуть тише. За ним настала очередь еще одного скрипа, высокого и тонкого, оборвавшегося так, будто идущий по лестнице торопливо переставил ногу.
«Ну что же… работа была проделана качественная. Очень качественная».
Похвалив того, кто так хорошо записал скрипы, Илюшин выключил устройство и убрал в углубление, где оно и стояло. «Неплохо было бы отыскать пульт, с которого магнитофоном дистанционно управляли, – подумал он, опустив доску на место и проследив, чтобы она встала как следует. – Но это уже необязательный пункт моей сегодняшней программы. А вот из обязательных…»
Недодумав, что же из обязательных пунктов ему предстоит исполнить, удовлетворенный Илюшин сунул нож в карман, снова раскатал ковер, закрыв им лестницу, и проверил, не видно ли следов его пристального изучения ступенек. Все выглядело так же, как двадцать минут назад.
Он отнес нож в столовую, снова порылся в кухонном ящике, но того, что требовалось, не отыскал. Пожав плечами, поднялся в свою комнату и вытащил из потайного кармана сумки длинную гибкую скрепку. С этой скрепкой он и направился к комнате Эли.
Ему понадобилось три минуты на то, чтобы открыть нехитрый замок, и Макар замер на пороге, с интересом переводя взгляд с одной красочной вязаной игрушки на другую. Однако у него не было времени на то, чтобы рассматривать их, и он подошел к столу – большому, явно сделанному на заказ, с углублениями и прорезями, призванными облегчить жизнь того, кто за ним работал. Макар выдвинул верхний ящик и пробежал взглядом по коробочкам из-под чая, стоявшим плотными рядами.
Ключей не было, хотя Илюшин предполагал, что Эля хранит их именно здесь. Нахмурившись, он торопливо обыскал остальные ящики, однако и там его ждала неудача. Макар уже решил, что все двери придется открывать тем же способом, каким была открыта дверь в Элину комнату, но затем догадался внимательно осмотреть полки.
Связка обнаружилась на одной из них, возле вязаного крокодила, оскалившего длинную травянисто-зеленую пасть с белыми кубиками зубов. Макар усмехнулся, легонько щелкнул крокодила по носу и, забрав ключи, сбежал вниз, к комнате Леонида.
Нужный ключ подобрался почти сразу, и Макар порадовался, что ему не пришлось пользоваться самодельной элементарной отмычкой: замок был сложный, в отличие от того, что запирал комнату Эли. Оказавшись внутри, Илюшин тихонько присвистнул.
– Да вы, Леонид Сергеевич, сибарит!
На широкой кровати, стоявшей посередине просторной комнаты, было небрежно брошено белое покрывало из искусственного меха. Второе, такое же, лежало на полу. Окна комнаты выходили во дворик, и Макар, подойдя ближе, рассмотрел густые ветви яблонь и вишневых кустов, беспорядочно росших перед домом. С потолка свисала оригинальная люстра: переплетение черно-желтых змеиных тел, голова каждой змеи оканчивалась лампой. На узком компьютерном столике валялись вперемешку бумаги, книги и диски, под которыми был погребен небольшой ноутбук.
Мельком просмотрев документы, Илюшин подошел к зеркальному шкафу и сдвинул дверцу влево. За ней обнаружились костюмы, рубашки и галстуки, развешанные в строгом порядке и зачехленные в прозрачные пакеты. Заглянув за них, Макар снова обнаружил то, что и рассчитывал увидеть: длинное платье из плотного белого хлопка, с широкой горловиной.
– Парик, пожалуй, искать не буду, – сообщил Илюшин шкафу и закрыл его.
Все определенно вставало на свои места. Пока догадки Макара подтверждались, и хотя к окончательному объяснению это не приближало его ни на шаг, он чувствовал удовлетворение: все-таки Шестаковым не удалось обмануть его так же, как Зарю Ростиславовну.
Следующей на очереди была комната Эдуарда, но Макар, поколебавшись, снова вернулся на второй этаж. В памяти его всплыл недавний вечер, когда он не успел догнать фигуру в белом платье, скрывшуюся – Макар был уверен в этом – в одном из помещений на втором этаже, и Лариса, очень вовремя вышедшая в коридор, чтобы отвлечь его от преследования. Недолго думая, Илюшин отпер комнату девушки и, повинуясь неясному ощущению, закрыл дверь изнутри на ключ.
И лишь тогда огляделся.
Дорогой музыкальный центр был первым, что бросилось Макару в глаза. На полочке под зеркалом в широкой раме валялись небрежно брошенные украшения: золото с драгоценными камнями. Из разговоров, которые велись при нем, Илюшин сделал вывод, что Лариса работает на подхвате у брата и зарабатывает совсем немного. Однако и стереосистема, и украшения говорили о том, что деньги у нее есть.
«Или у того, кто дарит ей подарки», – подумал Макар, уверенный, что украшения девушка точно не покупает себе сама. Он представил Ларису, берущую в банке кредит для того, чтобы купить кольцо своей мечты, и отрицательно качнул головой: картинка не складывалась. Лариса была из тех женщин, которые хотят получить желаемое целиком и сразу и не собираются расплачиваться за свое удовольствие в течение долгих месяцев.
Илюшин был не уверен в том, что найдет в этой комнате то, что сможет пролить свет на события последних дней. Возвращаясь в дом, чтобы обыскать его, Макар почти не сомневался, что под лестницей – или за стенной панелью – должен найтись магнитофон. Он чувствовал, что объяснить происходящие загадочные события можно только чьей-то злой волей, а значит, должно существовать техническое решение по воплощению в жизнь «духов дома».
С видимыми «призраками» дело обстояло, по убеждению Илюшина, еще проще: один раз женщину в белом видела Заря Ростиславовна, один раз – он сам, когда выбежал с чердака. Макар абсолютно точно знал – перед ним был живой человек. Найденное в шкафу у Леонида Шестакова белое платье вписывалось в его версию о том, что развлекается нехитрым маскарадом кто-то из сыновей Эльвиры Леоновны: Илюшин заподозрил это сразу, памятуя об определении «высокая», мимоходом сказанном Лепицкой. Самым высоким из Шестаковых был Леонид.
Но в комнату Ларисы Макар отправился, не догадываясь, что может здесь обнаружить, – скорее по привычке проверять все, что только возможно. Пока он не нашел ничего, что оправдывало бы его интерес: обычная комната молодой женщины, занятой исключительно собой. Ни одной безделушки на полках, раскиданные по дивану и стульям вещи, тяжелый сладковато-терпкий запах духов… Илюшин подошел к шкафу – точно такому же, какой стоял в комнате у Леонида, – и заглянул внутрь.
Платья, рубашки, свитера – все находилось в таком же порядке, какой Макар наблюдал в шкафу брата-близнеца Ларисы, разве что отсутствовали чехлы для одежды. Он осмотрел шкаф, но не нашел ничего примечательного, кроме крайне легкомысленного короткого красного платья с глубоким вырезом, больше напоминавшего ночную сорочку. «Голову даю на отсечение, это не та одежда, которую Лариса надевает при матери. Вопрос – при ком?»
