Себастьян Фитцек - Я – убийца
– А ты как себя чувствуешь? – в свою очередь поинтересовался Штерн, осторожно промакивая кожу вокруг пульсирующей гематомы на лбу.
– Ничего. – Симон постарался подавить кашель.
– Мне жаль, ужасно жаль, – повторил Штерн уже в восьмой раз с тех пор, как они уехали с виллы. – Но я все исправлю. Обещаю.
– Ничего ведь не случилось, – отозвался Симон усталым голосом.
Штерн включил верхний свет в салоне, чтобы лучше видеть мальчика. Симон зевнул, его веки слегка подрагивали, и Штерн понятия не имел, хороший это или плохой знак после всех событий прошедшего дня.
– Ты чего-нибудь хочешь? Может, пить? Или тебе нужно принять лекарства?
– Нет, я просто устал. – Симон снова закашлял. Его левая нога немного дрожала. Штерн не замечал этого на пути сюда.
– Сможешь дойти один до стеклянных ворот?
– Конечно. – Симон открыл пассажирскую дверь и помедлил. – Но я хотел бы остаться с тобой.
Штерн помотал головой, и даже это движение причиняло боль.
– Мне жаль.
– Но, может, я тебе нужен?
– Иди-ка сюда. – Штерн притянул Симона к себе и обнял так крепко, как только мог, игнорируя почти невыносимую боль в спине.
– Да, ты мне нужен. И поэтому очень важно, чтобы ты сделал именно то, что я тебе сказал, хорошо? Ты пойдешь сейчас в больницу и сразу же отметишься в своем отделении, слышишь?
Симон кивнул.
– Ладно. А ты что сейчас будешь делать? – глухо проговорил мальчик в рубашку Роберта.
– Я со всем разберусь.
Симон отстранился и посмотрел на него снизу вверх:
– Правда?
– Правда!
– Значит, завтра я уже не должен буду никого убивать?
– Нет.
– Я этого совсем не хочу.
– Я знаю. Ты действительно справишься один? – спросил он еще раз.
– Да, мне лучше. Только в горле щекочет.
– А дрожь в ноге?
– Ничего страшного. Кроме того, мне сейчас дадут лекарство против этого.
Симон уже опустил одну ногу на асфальт, когда Роберт положил руку ему на плечо.
– Ты еще помнишь самое прекрасное место в мире? Что ты сказал доктору Тифензее, когда он спросил тебя в своем кабинете?
– Да. – Симон улыбнулся.
– Мы поедем на этот пляж, – пообещал ему Роберт напоследок. – Когда все закончится. Ты, Карина и я. И купим самое большое мороженое, да?
Симон улыбнулся еще шире и помахал Роберту, прежде чем направиться к воротам. От парковки до входа в клинику было всего несколько метров, но Штерн следил за каждым шагом мальчика, почти гипнотизировал его. Он завел мотор. Не чтобы уехать, а чтобы в случае необходимости тут же рвануть к Симону. Конечно, здесь, на территории клиники Зеехаус, мальчику не грозили опасности, каким он подвергался в последние часы. Но страх Штерна исчез, лишь когда Симон скрылся за раздвижными стеклянными дверями внутри здания больницы.
Он посмотрел на часы и включил заднюю передачу. Было восемнадцать часов сорок шесть минут. Нужно поторопиться, если он не хочет опоздать на ярмарку.
24
– Хорошо, он здесь. Что я должен делать?
Бородатый мужчина в больничном кафетерии помешивал пенку в своем латте макиато, наблюдая, как мальчик пошел к лифтам.
– Симон наверняка пойдет в свое отделение, – проинформировал он собеседника в трубке и вытащил длинную кофейную ложку из стакана, чтобы облизать ее. Но тут встрепенулся.
– Подождите, – перебил он своего телефонного собеседника. – Они его только что узнали. Врач. Да, он говорит с врачом. Полагаю, тут сейчас такое начнется.
Он выпустил рифленый кофейный стакан из своих огромных лап и встал, чтобы лучше видеть толпу санитаров, медсестер и врачей, которая постепенно собиралась вокруг Симона. Голоса становились громче. Больница загудела от суетливого возбуждения.
– Правда? Вы уверены?
Взволнованные голоса перед лифтами звучали все звонче, и мужчине стоило усилий сконцентрироваться на инструкциях, которые поступали по телефону. Он попросил собеседника говорить громче. Наконец все понял и одобрительно хмыкнул.
– Все ясно, будет сделано.
Пикассо положил трубку и оставил кофе стоять нетронутым.
25
– Вааоуу бииилеееу…
Буквы расплывались у нее в голове. Неестественно растянутые, как на записи в замедленном воспроизведении, они складывались в непонятные слова.
«Где я? Что произошло?»
Карине казалось, что она сидит в стиральной машине, которая работает в режиме отжима. Жесткая скамейка сильно дрожала. Невидимая сила то и дело бросала Карину вперед, а через секунду снова прижимала к жесткой спинке.
Карина часто заморгала, и ей вдруг стало нехорошо. Словно дыша не носом, а глазами, она уловила вонь. Алкоголь. Рвотные массы.
Она с трудом держала веки открытыми и все равно ничего не узнавала вокруг. Ничего, что могло бы объяснить произошедшее с ней.
Худощавый мужчина с косым пробором в волосах цвета корицы и с усиками склонился над ней. В руке он держал какую-то пластиковую карточку, как будто предъявлял удостоверение.
– Шшшшт… ссссс… что со мной случилось? – пыталась произнести Карина.
Но ее собственные слова звучали еще непонятнее, чем то, что говорил незнакомец со строгим лицом. Мужчина, показавшийся ей грубоватым, обратился к ней громче, и на этот раз Карина наконец разобрала, что он сказал. Правда, только слова. Значение его хмурого требования осталось для нее загадкой.
– Ваш билет, пожалуйста.
– Что? Как?
Карина повернула голову, напрягла все силы и посмотрела за спину контролера. Напротив нее была еще одна скамья. Пустая, если не считать пенсионерку. Та с отвращением рассматривала Карину и презрительно закатила глаза, прежде чем снова погрузиться в иллюстрированный журнал.
– Я, я… Я помню…
Карина поняла, что источником отвратительного запаха была она сама. Дешевое красное вино. Вся куртка ее спортивного костюма была в пятнах.
Как такое возможно?
Последнее, что она помнила, – это тот жуткий голос: «Холодно».
А потом уверенность, что она провалилась в вечный сон без сновидений. Но сейчас?
Она схватилась за пульсирующие от боли виски и, к огромному удивлению, не обнаружила никакой раны. Даже шишки.
– Долго еще? Или придется вас забрать.
Шли секунды, и все больше деталей вокруг складывались в странную картину. Поцарапанные стекла, мерцающие неоновые трубки над головой, поручни. Карина осознавала, где находится, но не понимала, как здесь оказалась. Точно так же она могла очнуться на какой-нибудь льдине в Антарктике. Вагон городской электрички, в котором она тряслась сквозь берлинскую ночь, казался ей таким же нереальным.
– Я думала, что умерла, – сказала она контролеру, что вызвало у того легкую улыбку.
– Нет, только так выглядишь.
Он схватил ее за правую руку, которую Карина не успела отдернуть, и вытащил что-то у нее из пальцев.
– Вот он. – Проверил штамп на билете и, по всей видимости, остался доволен. – Такое я редко встречал. Напилась, как свинья, но билет купила.
Контролер вернул бумажку и посоветовал провести следующие выходные спокойнее. Потом направился дальше.
Поезд замедлил ход и въехал под крышу плохо освещенного перрона. На табличке готическим шрифтом было написано: «Станция Груневальд».
«Мы всего в двух станциях от озера Ванзее».
Карина встала, отметила, что другие пассажиры расступались и шарахались в разные стороны, словно она угрожала заразной болезнью, и, шатаясь, вышла на платформу.
В голове гудело, как в улье. Голос, видимо, приставил ей к голове электрошокер, облил сивухой и запихнул, как бездомную, в электричку.
Но зачем?
На свежем воздухе она пришла в себя, но ее страх лишь усилился. Главное не что произошло с ней, а что случилось с Симоном. И Робертом.
Посередине пути к лестнице она остановилась рядом с пустым павильоном для ожидания и пропустила вперед немногочисленных пассажиров, которые вышли из вагона вместе с ней.
И что теперь?
Она чувствовала себя такой же беспомощной, как и час назад, когда не знала, куда ехать, чтобы спасти Симона и Роберта. Только сейчас ей физически было намного хуже. Череп раскалывался от боли, ее тошнило, а сильное урчание в животе напоминало постоянную вибрацию. Она схватилась за желудок. Рука случайно задела сумочку на поясе. Теперь завибрировали и пальцы, и одновременно что-то запищало.
Лишь со второй попытки Карине удалось расстегнуть молнию. Она удивилась, обнаружив, что все деньги, медикаменты и даже пистолет на месте, потом достала из сумки пищащий органайзер, который Роберт попросил ее хранить у себя.
Раскрыла кожаный чехол и уставилась на мигающий текст. Пищащий сигнал должен был напомнить Роберту о встрече, которую он назначил в четверг. И к тому же из-за нее.
Карина отключила звук и поняла, что это не совпадение. Игра, которая началась на территории заброшенной промзоны рядом с автострадой три дня назад, продолжалась.
Она поежилась и принялась растирать себя руками, словно надеялась разорвать нити, за которые дергал невидимый кукловод, пытаясь свести ее с ума.
