Дело о похищении Бетти Кейн - Тэй Джозефина
— Почему вы так думаете?
— А потому что люди обычно не идут на клятвопреступление, пусть даже ради ближайшего друга. Даже такие деревенские дурочки, как Глэдис Риз. Эта бедная маленькая мышка была чем-то смертельно напугана. Советую вам вникнуть в это дело.
— Знаете ли вы номер ваших украденных часов? — спросил Роберт у Марион, когда вез обеих дам в дом Фрэнчайз.
— А я даже не знала, что у часов бывают номера.
— У хороших часов бывают.
— Мои-то были очень хорошие, но я и не думала, что у них есть номер. Но вид у них необычный: голубой эмалевый циферблат, на нем золотые цифры.
— Римские?
— Да. Почему вы спрашиваете? Даже если я получу их обратно, я ни за что не надену их после этой девки.
— Речь не о том, чтобы получить обратно, а о том, как бы нам суметь обвинить ее в краже.
— Ох, это было бы здорово!
— Мы должны благодарить вас за то, что вы взяли нас на поруки, — сказала миссис Шарп.
— Если мы начнем благодарить его за все, что он сделал для нас, этому конца не будет, — откликнулась Марион.
Ему удалось привлечь на их сторону Кевина Макдэрмота — чистейшая случайность! А кроме этого что удалось ему для них сделать? — думал Роберт. Через каких-то две недели им придется предстать перед судом в Нортоне, а ему, Роберту, нечем их защитить.
Глава восемнадцатая
Вторник оказался знаменательным днем для английской печати.
Теперь, когда дело о похищении Бетти Кейн стало предметом судебного разбирательства, ни «Уочман», ни «Эк-Эмма» уже не имели права вести кампанию в защиту девочки, хотя «Эк-Эмма» и не преминула напомнить своим благодарным читателям, что она, она первая в такой-то день обратила на это дело внимание общественности. Отчет о судебном заседании на странице «Эк-Эммы» выглядел как будто бы вполне невинно, но в подтексте угадывались разные намеки… Роберт не сомневался в том, что и «Уочман» даст подобный же отчет. Другие газеты, до сих пор молчавшие о деле, которым полиция пока не занималась, теперь вышли с кричащими заголовками: дело принимало сенсационный характер. Даже наиболее сдержанные ежедневные газеты и те подробно описывали появление в суде двух дам Шарп, и те дали такие заголовки: «Чрезвычайное дело!», «Необычное обвинение!» Ну, а газеты менее сдержанные со смаком описывали и шляпу миссис Шарп, и небесно-голубой костюм Бетти Кейн, а также оживили свои страницы фотографиями дома Фрэнчайз, главной улицы Милфорда, школьной подруги Бетти Кейн и всего того, что имело хоть какое-то отношение к делу…
И сердце Роберта упало. Он понимал, что «Эк-Эмма» и «Уочман» схватились за дело Бетти Кейн для повышения тиража, дело давало прекрасную возможность развлечь читателя, но уже через несколько дней было бы забыто. Но теперь, когда начался процесс и о нем писала вся английская печать, дело Бетти Кейн стало известно всей стране.
Впервые Роберт пришел в отчаяние. События разрастались, как снежный ком, а выхода не видно. Приближалась развязка, приближался суд в городе Нортоне, а никаких фактов для защиты на руках у Роберта не было. Он себя чувствовал как человек, на которого сейчас свалится куча груженных стеклом ящиков, а он не может ни отбежать, ни отклониться и нет у него в руках никакого орудия, чтобы предотвратить обвал.
Рамсден становился все более лаконичным в своих беседах по телефону. Голос его звучал все менее ободряюще. Видно, и Рамсден приходил в отчаяние.
В мрачные, последовавшие за судом дни появление Стэнли утром в четверг в конторе Роберта было единственным светлым пятном.
— Привет! — сказал Стэнли. — Слушайте, по-моему, вам надо как-то повлиять на этих дам из Фрэнчайза. Ей-Богу, они какие-то странные. Бросают деньги где попало. В чайнике можно обнаружить бумажку достоинством в фунт стерлингов, а адрес мясника в телефонной книге заложен банкнотой в десять шиллингов.
Тут Стэнли вытащил из кармана горсть смятых бумажных денег и кинул их на стол перед Робертом.
— Сто двадцать, — сказал он. — Недурно, а?
— Что это?
— Комински! Не говорите, что и вы на него не поставили. После того как старая леди дала этот совет… Вы что ж, забыли?
— Стэн, последнее время я забыл, что вообще существуют бега и скачки. Итак, вы поставили?
— Неужели нет? И это — десятая часть выигрыша.
— Бог мой! Сколько же вы поставили, Стэн?
— Двадцать фунтов, в жизни столько не ставил! Между прочим, Билл тоже выиграл. Собирается жене меховое пальто купить.
— Ну что же, — сказал Роберт, сгребая со стола банкноты и складывая их. — Если случится худшее и наши дамы полностью разорятся, старая дама сможет зарабатывать, давая советы, на какую лошадь следует ставить…
Стэн пристально взглянул на Роберта, встревоженный его тоном.
— А что, плохи дела?
— Ужасающи! — ответил Роберт.
— Хозяйка Билла была на суде, — после паузы сообщил Стэн. — Она говорит, что не поверила бы этой девчонке, даже если бы та утверждала, что в шиллинге двенадцать пенсов.
— Почему? — удивился Роберт.
— Уж больно хороша, чтобы быть настоящей. Девчонки в пятнадцать лет такими не бывают, вот что она говорит.
— Да ей уже шестнадцать.
— Ну, все равно. Она говорит, что и ей было когда-то пятнадцать, и подругам ее тоже было пятнадцать и этому голубоглазому чуду их не провести!
— А вот присяжных она, боюсь, проведет!
— Не провела бы, если б присяжными были женщины!
— Но это, увы, невозможно… Как, Стэн, вы сами отдадите эти деньги миссис Шарп?
— Нет. Поедете к ним — отдайте. А лучше положите их в банк. А то засунут в цветочную вазу, а потом забудут, куда дели.
Стэнли ушел, а Роберт, пряча деньги в карман, улыбался задумчиво. Чудесный малый этот Стэнли. Ведь, казалось бы, ему должно быть приятно самому отдать деньги, пересчитав их на глазах миссис Шарп, но он постеснялся. И отдал деньги Роберту под тем предлогом, что Шарп якобы суют их куда попало. Стэнли явно это выдумал…
Приехав во Фрэнчайз, Роберт впервые увидел слезы на глазах Марион, и слезы эти появились после того как он рассказал о визите Стэнли.
— Но почему же, почему он сам не захотел отдать нам деньги?
— А потому, думается, что он знает ваше теперешнее положение… Когда ваша матушка дала ему совет насчет Комински, вы были более или менее обеспеченные дамы, живущие в доме Фрэнчайз. Теперь же вы обвиняемые, взятые на поруки под залог в 200 фунтов каждая, это не говоря о судебных издержках, которые впереди. А значит, по мнению Стэнли, сейчас у вас каждая копейка на счету…
— Ну что ж, — сказала миссис Шарп. — Не все мои советы давали такие прекрасные результаты. Не скрою, я рада этим деньгам. Очень мило со стороны молодого человека!
— А нам удобно брать десять процентов? — спросила Марион.
— Таково было условие, — отозвалась миссис Шарп.
— А у нас новости, — сказала Марион. — Мои часы вернулись!
— Каким образом? Вы их нашли?
— Да нет, нет! Она их прислала по почте! Глядите!
Марион показала небольшую, очень грязную белую картонную коробку, где лежали ее часы с голубым циферблатом, завернутые в прозрачную розовую бумагу. Поверх — клочок белой бумаги с надписью печатными буквами: «Мне их не надо!»
— С чего это у нее проснулась совесть? — спросила Марион.
— Не верю, что у таких, как она, просыпается совесть, — ответил Роберт. — Таких вещей из рук не выпускают.
— Но ведь она послала их обратно!
— Это не она послала. Это кто-то другой. Кто-то, кто был испуган и у кого есть зачатки совести. Если бы Роз Глин хотела отделаться от ваших часов, она бы просто бросила их в пруд. Но некто хотел и отделаться, и в то же время поступить порядочно. Этот некто явно чувствует себя виноватым перед вами. Быть может, это Глэдис Риз?
— Вы думаете, что Роз отдала часы Глэдис Риз?
— Думаю, ибо это может многое объяснить. И главное, объясняет то, каким образом Роз удалось заставить Глэдис поддержать ее показания на суде. Понимаете? Глэдис оказалась лицом, принявшим краденый товар. Вдумайтесь: надеть часы Роз не могла, все на ферме Стэйплс видели их на вашей руке. А значит, она великодушно преподнесла их своей подруге. Между прочим, из каких мест эта девушка, Глэдис Риз?
