Тень в зеркале - Екатерина Александровна Неволина
Медленно переведя дыхание, я достала телефон.
Придется рискнуть. Одна я не справлюсь.
«Тебе нужна помощь?» – спрашивала смска. Ветров словно прочитал мои мысли.
«Я не знаю, кто я. Помощь нужна – меня пытаются убить», – набрала я трясущимися пальцами. Из болота я вылезать пока не спешила – вдруг Владимир только возглавляет отряд, отправленный отцом… то есть Саневым. Скорее всего, так и есть – не стал бы он рисковать. Наверняка все тщательно выверил.
«Где ты?» – пришел тут же ответ.
Я поколебалась и решила, что терять уже нечего. Как минимум две стороны знают плюс-минус место моего пребывания. Что уж там, можно добавить и третью сторону. Вдруг выйдет что-то путное? Отряд журналистов с прямым подключением к какому-нибудь центральному каналу очень бы сейчас пригодился.
Загрузив навигатор, я определила место положения, а заодно взглянула на карту. Вокруг были довольно глухие места – поле, лес, чуть вбок – какой-то поселок, но до него еще надо добираться. Ближайший населенный пункт – в трех километрах. Не близко.
Я отправила Ветрову координаты и задумалась. Выбор был невелик: сидеть в этом болоте, ожидая того, кто найдет меня первым. Минус в том, что, если смотреть на дело с позиций реалиста, это окажутся не журналисты, а убийца или люди мнимого отца. И неизвестно еще, кто из них хуже.
Сидеть в болоте, кстати, холодно. Уже сейчас я промерзла до костей и наверняка заболею, если, конечно, выберусь живой из этой переделки. Куртка не спасала от холода, а кашемировый джемпер пропитался грязью.
Надо идти. Не в ту сторону, куда ушли преследователи, и не к шоссе, где наверняка ждут люди Санева. Остается один путь – к поселку, который я видела на карте. Кстати, вопрос второй: можно ли отследить меня по телефону? Никогда не интересовалась такими деталями, но все же решила не рисковать. Аппарат я получила от мнимого отца. Почему бы тому не оснастить телефон каким-то средством для слежения? Вздохнув, я сунула телефон поглубже в грязь, прислушалась, не идет ли еще кто-нибудь, и с трудом поднялась на ноги.
Онемевшее тело подчинялось с неохотой, зато и боли в подвернувшейся ноге не чувствовалось – то ли травма оказалась пустяковой и уже прошла, то ли холод действовал не хуже анальгетика. В любом случае мне это на руку. Нужно спешить.
Прикрыв на миг глаза, я представила примерный путь в сторону поселка. Конечно, навигатор не показал детали дороги, и она может оказаться непроходимой, но кто не рискует, тот не выживает.
Продолжу отгрызать кусочки от своего слона.
Пока достаточно просто идти в нужную сторону так быстро, как только у меня получится. И, кем бы я ни была, пусть мне простятся мои грехи. Мне нужен всего лишь шанс выжить и попытаться разобраться с тем, кто я и что вообще здесь происходит.
Если бы кто-нибудь встретил меня сейчас, человека, без сомнения, хватил бы удар. Застывшая болотная грязь покрывала меня с головы до ног, делая похожей на чудовище, да и пахло от меня совсем не розами.
Вокруг был запущенный лес, поросший густым подлеском. Идти оказалось очень неудобно. Примерно через полчаса подвернутая нога снова заныла, но, к счастью, ничего особо серьезного, в целом, терпимо, а подобранная толстая палка еще улучшила дело – можно было на нее опираться и ковылять довольно резво.
Я не очень представляла, что стану делать, когда дойду. Очевидно, сначала нужно будет добраться до города. Обращаться в полицию не стоит – у того, кто назывался моим отцом, достаточно влияния. Наверное, лучше связаться с Ветровым (хорошо, что я помню наизусть его номер) и назначить встречу где-нибудь в людном месте, чтобы у меня оставался шанс сбежать, если и журналист играет не на моем поле. Самое плохое заключалось в том, что не нашлось людей, на которых я действительно могла положиться. Или они были, но я их не помнила… Как же неудачно, что я потеряла память!.. Хотя, в свете открывшихся обстоятельств, видимо, и не потеряла – ее меня лишили. Ударом по голове, препаратами – мало ли какие есть методы. Недаром добрый доктор ежедневно проверял, не возвращаются ли ко мне воспоминания. А еще давал таблетки… Для восстановления памяти, как он говорил. Но если им не нужна моя память? Да, вряд ли им бы хотелось, чтобы я все вспомнила. Значит, скорее всего, под видом лекарств меня продолжали одурманивать какой-то гадостью. Вот и от выпитого шампанского так быстро развезло – алкоголь и таблетки обычно плохо сочетаются.
Я должна была послушно играть свою роль и замещать дочь Санева после катастрофы на случай новых неприятностей. Хватит того, что она и так едва не пострадала по дороге из аэропорта.
А вдруг катастрофы с дочкой Санева вообще не было?!
Эта внезапная мысль заставила меня остановиться.
А ведь правда – эти сведения мне дали Санев и те, кто на него работают. Так какова вероятность, что они мне не лгали? Небольшая, если подумать. Но и Ветров, вроде бы, подтвердил ту версию.
Я села на землю и принялась счищать засохшую грязь. Отдохну минут пять – и дальше. А в голове все крутились мысли о том, куда же я попала…
Итак, допустим, дочери Санева угрожают. На нее даже совершена попытка покушения там, в Лондоне… Что делает Санев? Ищет подходящую девушку – МЕНЯ!!! МЕНЯ, не кого-нибудь! – бьет ей по голове в прямом или переносном смысле – и выдает за свою дочь, чтобы на нее, как на живца, поймать своих врагов.
В животе похолодело.
Версия выглядела убийственно убедительной.
Но дальнейшие перспективы внушали оптимизм еще менее. Допустим, цель достигнута. В идеале убийц ловят над моим еще теплым трупом, но что, если я буду еще жива? Заинтересован ли Санев в том, чтобы я выжила? Может быть, у него есть какое-то лекарство, которое отшибает память. Его вколют мне и отправят в дурку. Или даже не станут возиться с уколами. Зачем, если можно поступить проще.
Если они выбрали меня, а я даже не слишком похожа на Мику, у меня должны оказаться другие достоинства. Например, полное отсутствие родственников и друзей, которые станут меня искать и беспокоиться.
Это уже похоже на правду. Но так паршиво, что хотелось выть.
– Ничего, – пробурчала я себе под нос, яростно растирая больную ногу, – ничего, слона нужно есть по частям, а проблемы решать по мере поступления.
По крайней мере, одна хорошая новость у меня была: я до сих пор жива. Нет, даже
