Ты будешь одинок в своей могиле - Джеймс Хэдли Чейз
– Хотелось бы знать, о чем ты думаешь, – невесело заметила Гэйл. – Случилось что-нибудь? Кроме Бенни, конечно.
– Спасибо, что считаешь меня способным думать, – ответил я. – Послушала бы ты, что говорят по этому поводу другие. Нет, больше ничего не случилось. Вообще ничего.
Две дополнительные таблетки аспирина начинали действовать: головная боль стихала.
– Что же ты не убегаешь? – продолжал я. – У тебя что, нет дел?
Гэйл поправила платье. Ноги у нее были что надо: длинные и красивые. Правда, это не было открытием: я, разумеется, замечал и раньше.
– Ну вот, как вам это понравится? – произнесла она с горечью. – И это после всего, что я для него сделала. Он меня отшивает. Вообще не понимаю, зачем я с тобой вожусь? Ты сам мне можешь объяснить?
– Только не сейчас, – ответил я.
Мне не хотелось задеть ее чувства, но я бы предпочел поскорее остаться один. Я просто мечтал об этом.
– Мы поговорим как-нибудь потом. Я тебе позвоню завтра, наверное. А сейчас тороплюсь, еще переодеться надо. Так что ты не обидишься, если мы сейчас попрощаемся?
С этими словами я отправился в ванную и закрыл за собой дверь.
Через пару минут я услышал, как завелась ее машина. Я даже не помахал на прощание в окно. И забыл о Гэйл тотчас после того, как звук мотора стих вдали.
4
Воздушное такси приземлилось на длинной посадочной полосе аэропорта Портола в Сан-Франциско в двадцать минут четвертого. Наш самолетик должен был тащиться вслед за большим лайнером, полным голливудских звезд, и когда мы наконец добрались до выхода из аэропорта, там стояла толпа зевак, желающих увидеть своих кумиров. Пара взволнованных фанаток размахивала платками и визжала, пока мы с Керманом проезжали мимо, но мы им даже не помахали в ответ. Такое у нас было настроение.
– Слушай, Вик, – говорил мне Керман, – а ведь смотри какая штука. Ты ничего не узнаешь о человеке, пока он не умрет. Я, например, понятия не имел, что у Эда есть жена и двое детей. Он про них никогда не рассказывал. И что мать у него жива, не говорил. Он вообще не похож был на семейного человека, скажи? Ну, я имею в виду, как он кобелировал.
– Да заткнись ты! – прикрикнул я на него. – Для чего нам сейчас говорить про его семью?
Керман вытащил носовой платок и промокнул лицо.
– Ну да, незачем, – согласился он. Потом, подумав, попробовал сменить тему: – Хорошо бы тут малость прохладнее стало. Можно тепловой удар заработать. Все не так. Вот вчера вечером…
– И про погоду не надо, – сказал я.
– Ладно.
Последовало молчание, и пока мы ехали по Маркет-стрит, я припоминал все, что происходило этим утром у меня дома.
Приезжала Паула. Она рассказала, что Брендон уже повидался с ней и допросил по поводу Бенни. Она сообщила ему то же, что и я: Бенни уехал в Сан-Франциско на выходные. Дел у него там не было. Просто поехал на экскурсию. Он это любил, добавила Паула. Я говорил капитану примерно то же. Брендон нам, конечно, не верил, но поделать ничего не мог, поскольку убийство Бенни произошло вообще не на его участке.
Пока мы беседовали с Паулой, явился Джек Керман. Мы поговорили о Бенни, а потом Керман сообщил мне, что у Барклая алиби неуязвимое, как подводная лодка. Барклай, как он и говорил, действительно проводил время с Китти Хитченс и вышел из ее квартиры не раньше половины четвертого на следующий день после убийства Даны. Так что версию с Барклаем можно забыть.
Затем я рассказал Пауле и Керману про Аниту Серф. После этого они прошлись по моим комнатам с таким видом, что я понял: они мне не верят. И действительно, поверить было сложно: никаких следов пребывания Аниты в моем доме не осталось. Но они оба помнили, что у меня была желтая подушка. И исчезновение подушки в конце концов убедило их в том, что мне ничего не привиделось. А еще их убедила рана на моем затылке.
Пауле не хотелось ехать в Сан-Франциско, а я сказал, что поеду. Около часа дня я позвонил в аэропорт Оркид-Сити и заказал аэротакси.
Полет не способствовал улучшению моего состояния, а кроме того, я продолжал думать о Бенни. Мы были знакомы около четырех лет. Работали вместе и вместе играли. Он был парень безответственный, даже ненормальный, но мне он нравился. И было грустно, что его больше нет.
Керман заметил, что доказательств, подтверждающих связь убийства Эда с убийством Даны, Лидбеттера и Аниты, нет. Да, доказательств не было, но я даже не сомневался: эти убийства были связаны. Керман выдвинул идею, что Эд увлекся азартными играми, много выиграл, а потом кто-то его ограбил, убил, забрал весь выигрыш, а труп выкинул в залив.
Керман не очень-то держался за эту версию, но напоминал мне, что Эд был парень неуемный и запросто мог попасть в такую заваруху.
Я же оставался при своем мнении. Эд был на задании. Может, ему и не хватало тормозов, но только не на работе. А в тот день он работал. Он приехал во Фриско около половины пятого вчера днем. А в час ночи копы выудили его тело из Индиан-бэйсин. При этом врачи говорят, что к тому моменту он был мертв уже около четырех часов. Если так, значит его убили около девяти вечера, всего через четыре с половиной часа после того, как он приехал в город. Этого времени достаточно, чтобы начать расследование частной жизни Аниты Серф. Но совершенно недостаточно для того, чтобы отправиться играть. Мы все следовали такому правилу: сначала работа, потом игра, и Эд не был исключением.
Может быть, за ним кто-то следил во Фриско? Если Эда убили около девяти вечера, то убийца вполне мог успеть на самолет и прилететь в Оркид-Сити. И там застрелить Аниту.
«Где доказательства?» Керман спрашивал меня с таким видом, как будто это пустые фантазии. Может, и фантазии. Доказательств у меня не было, но интуиция подсказывала, что я прав, а я всегда полагался на нее, особенно в тех случаях, когда не было доказательств, как сейчас.
Такси привезло нас на Третью улицу и остановилось возле полицейского управления.
– Разговаривать с ними буду я, – сказал я Керману.
Мы поднялись по истертым ступенькам и спросили у идущего со смены копа, где тут дежурный лейтенант. Коп оказался вежливым и, хотя собирался отдыхать, изменил маршрут и отвел нас к дежурному.
Я представился дежурному и сказал, зачем мы
