Значит, я умерла - Хилари Дэвидсон
Я глотнула еще воды.
– Не понимаю, как это работает.
– Отели – прикрытие теневого бизнеса, – сказал Бен. – Их гости могут быть кем угодно и откуда угодно, а главное, их может вообще не быть, а доказать обратное невозможно. На бумаге все номера заполнены, постояльцы то и дело заказывают еду, напитки, массажи и все прочее. Таким манером только через один отель можно отмыть миллионы.
Я судорожно сглотнула. Вчера мы с Риган пришли к выводу, что неправдоподобно низкие цифры в отчетности Трэкстонов были липой, предназначенной для ухода от налогов. Но нам даже не приходило в голову, что подделывать можно и прибыли.
– И давно они этим занимаются?
– Много лет. Когда я разоблачу их, Тео сядет в тюрьму.
– Но Тео как раз ушел из семейного бизнеса, – возразила я. – Почему он-то виноват?
Бен так оскалился, как будто с трудом сдерживал рвущиеся наружу ругательства.
– Ты что, на его стороне?
– Нет, конечно. Просто я не понимаю, почему отвечать должен один Тео. В тюрьму должна отправиться вся семейка.
– Да пошли они, эти Трэкстоны. – Бен произнес фамилию, как сплюнул, с презрительной оттяжкой. – Считают себя солью земли, а сами обычная воровская шайка.
Но я все еще ничего не понимала.
– Бен, сестра написала мне, что ее муж кого-то убил. Она боялась, что с ней случится то же самое.
– Да, он убийца.
– Тогда почему ты так зациклился на бизнесе, хотя Тео как раз не имеет к нему никакого отношения?
– А ты на моем месте на чем зациклилась бы? – Он попытался прогнать голубя ногой, но тот не испугался, а глянул на Бена воинственно, как ястреб.
– Тео убил женщину – то ли жену, то ли подружку – в Берлине, когда был студентом. Его отец сам мне это сказал.
– Кэролайн рассказывала. Но она даже не смогла выяснить, как ту звали. Дохлый номер.
– Ну не совсем, – возразила я. – Отец Тео рассказал мне кое-что. Женщина пользовалась разными именами – то Мирей, то Марианна. Умерла от удара ножом в квартире в Берлине. Тео тогда был еще очень молод, учился в колледже. Отец сразу вывез его из страны и спрятал в какую-то клинику для наркозависимых, а полиция решила, что к женщине вломились наркоманы, квартиру ограбили, а хозяйку зарезали.
– И это, по-твоему, кое-что? Сразу видно, что ты не журналистка.
– А ты журналист-одиночка, и сразу видно почему – никто из коллег тебя дольше пяти минут на дух не выносит. Это я тут с тобой торчу, но только ради Каро. Ты – профессиональный журналист. Вот и раскопай, кто она была, эта убитая женщина.
Бен помотал головой.
– Кэролайн поверить не могла, что свекор прикрыл все делишки своего сына.
– Но почему никто не хочет подумать о жертве? – взвилась я. – Почему все делают вид, что ее как будто не было, а ее смерть важна лишь постольку, поскольку она как-то там повлияла на Тео?
– Вот ты сама и займись.
– Но я даже не знаю, с чего начать!
– А тебе и не надо ничего начинать. Продолжай делать то, что ты делаешь, – задавай вопросы. Как говорят, потряси дерево – может, оттуда что и свалится. – Норткатт пожал плечами. – Люди думают, что журналистика – это умение писать. Вовсе нет. Это умение быть настойчивым.
Я не говорила по-немецки и у меня не было денег, чтобы полететь в Берлин. Паспорта, и того не было. А из Квинса такое дело не раскроешь, это даже мне было ясно.
– А ты что будешь делать?
– Продолжу заниматься историей, которую подкинула мне Кэролайн, – сказал он. – Если хочешь помочь, отдай мне карту.
– Я лучше пришлю тебе таблицы по почте, – зажалась я.
Официант принес общий счет, и Бен заплатил. Я не возражала: пара протеиновых батончиков – вот и все, что у меня было, а ими за бутылку «Пеллегрино» не заплатишь.
– Ты говорил, что это Тео убил Каро, – начала я. – Но я не понимаю, как? Что он такого сделал, кроме того, что появился в доме, когда его не ждали?
– Он запугивал ее.
– Каро побежала к тебе, – сказала я, думая вслух.
– Она должна была передать карту моему привратнику, – ответил Бен.
– И все же она этого не сделала. Карта была при ней, когда ее нашли… – Вместо того чтобы бежать прямо к дому Бена, Каро зачем-то свернула в парк. Зачем? Или почему? Что ее туда привлекло?
– Вот именно. – Бен вдруг застыл, точно замороженный. – Что ты сказала?
– Это не кажется тебе странным? – продолжила я. – Вот смотри, она пробежала больше мили на юг, а потом, когда до твоего дома остались считаные метры, вдруг повернула в другую сторону…
– Что ты имеешь в виду?
– Может, ее кто-то преследовал?
– Тео был в доме, – размышлял Бен. – Он видел ее. Он мог ее дождаться.
Но у меня мелькнула совсем другая мысль. Отец Тео сказал, что видел, как сын вошел в дом, а вскоре вышел. Значит, он мог видеть и как моя сестра отправлялась на утреннюю пробежку. Конечно, вряд ли Теодор лично причастен к ее кончине. Но если он узнал, что Каро делится информацией о махинациях его семьи с каким-то журналистом, то кто знает, на что он мог пойти?
– Это необязательно был Тео, – возразила я. – Когда она умерла, при ней не было мобильного. Что если кто-то другой заглянул в него, проверил последние вызовы, прочитал сообщения и понял, что она встречалась с тобой?
– Никто ничего не знал, – возразил Бен, вставая и беря со стола книгу.
– Любой, у кого был доступ к ее телефону, мог знать.
– Кэролайн звонила мне с одноразовых телефонов, – возразил Бен. – Она понимала, что делает.
Он развернулся и зашагал прочь, прежде чем я успела хотя бы открыть рот. Моя законопослушная, благонамеренная сестренка пользовалась одноразовыми телефонами? Да как она узнала, где их берут?
На покинутый Беном стул отважно взлетел голубь.
– Ты что-нибудь понимаешь? – спросила я его. – Я совсем запуталась.
Глава 25
Тео
Отель Трэкстонов в Берлине стоял на Музейном острове, небольшом клочке суши посреди реки Шпрее. До Бранденбургских ворот от него примерно такое же расстояние, как от ворот до Колонны Победы в Тиргартене, только остров находится к востоку от ворот, а Колонна – к западу. Вот почему на пути к
