Тьма после рассвета - Александра Маринина
Носилевич выбрал для своего великого стояния тот угол комнаты, где его хорошо видели Гордеев и Телегин, но почти не мог видеть человек, который сидел напротив них и спиной к капитану. Если не оборачивался поминутно, конечно. «Вот и хорошо, — подумал Виктор. — Вот и стой там. А я погляжу».
— Слушаю вас, Татьяна Евгеньевна, — деловито сказал он и приготовился записывать.
— Мой муж, Олег, вчера сказал вам неправду…
Далее последовал рассказ о некоем Валентине Буслаеве, с которым Олег Муляр регулярно встречается, но почему-то не упомянул об этих встречах, хотя за интересующий оперативников период они имели место как минимум дважды. Встречи проходили в районе Проспекта Мира и станции метро «Полежаевская».
— Что же они там делали? — спросил Гордеев. — Ходили к кому-то в гости?
Татьяна замялась.
— Я не знаю. Олег всегда говорил, что они ходят куда-то пить пиво и обсуждать мужские дела.
— Куда именно? Он упоминал название заведения или, может быть, адрес? Или ориентир какой-нибудь, например, магазин, остановку троллейбуса или автобуса?
Она покачала головой, потом задумалась.
— Ориентир… пожалуй, нет, но Олег рассказывал про один дом, дескать, нагнали технику, сделали вид, что будут сносить или перестраивать, месяцы идут, а все стоит, как стояло, и дом, и техника, никакие работы не ведутся. И Олег тогда сказал, что вот, мол, дом уже скоро год как расселили, простоял пустой десять месяцев и теперь еще столько же простоит с техникой, потому что порядка нет, бесхозяйственность и показуха. Раз он знает, сколько месяцев прошло после расселения, значит, бывал там не один раз.
Похоже, Татьяна Муляр всю ночь готовилась к этому разговору, вспоминала подробности, обдумывала их, делала выводы.
Гордеев в очередной раз бросил короткий, совсем незаметный взгляд на капитана Носилевича. «Хороший я ученик, — мысленно похвалил себя Виктор, — не утратил способность перенимать чужой опыт».
— Как вы думаете, почему ваш муж скрыл от нас эту информацию? Он же умный человек, должен был понимать, что мы задаем свои вопросы не просто так. Тем более это касается вашей дочери, которую мы ищем. В такой ситуации скрывать что-то от милиции или лгать — настоящая глупость или даже грех.
На скулах женщины проступили красноватые пятна.
— Я думаю, что он мне изменяет, — выдавила она. — Он не с Буслаевым встречается, а с другой женщиной.
— Вы у него спрашивали об этом?
— Да.
— И что он ответил? Как объяснил свою ложь? Признался в измене? Или дал какие-то другие объяснения?
— Он… Олег сказал, что я все выдумываю и что он встречался с Валентином.
— То есть не отрицал, что действительно в указанные дни и часы находился не на работе в районе Ленинского проспекта, а именно в районе Проспекта Мира?
— Не отрицал. Он сказал, что не хотел упоминать Валю… Валентина, потому что у него судимость. Правда, всего лишь за тунеядство, ничего такого страшного он не сделал, просто не работал дольше трех месяцев. Но все равно…
— Хорошо, мы это проверим. Муж в курсе, что вы пришли к нам?
Татьяна отрицательно покачала головой.
— Нет. Но я ему скажу. Он все равно узнает, потому что вы же будете разговаривать с Валентином. Ведь будете?
— Обязательно, — кивнул Гордеев и снова бросил взгляд на Носилевича.
Так и есть. Теперь все понятно. Капитану нужен был именно Олег Муляр. Ради отца пропавшей девочки Аллы он и отирается рядом с операми, занимающимися розыском исчезнувших детей. Оказывается, наблюдение за наблюдающим — неплохой метод работы, а не только фразочка из похабного анекдота про расценки в публичном доме. Надо будет укрепить навык и взять его на вооружение.
А вот интересно, что теперь сделает бравый капитан КГБ? Скажет, что его миссия окончена, и отвалит от сотрудников милиции или продолжит «участвовать в оперативных мероприятиях» в надежде скрыть истинный объект своего интереса? Если первый вариант, значит, Носилевич уверен, что менты — тупые непрофессионалы и ни о чем не догадались. Если второй, значит, уважает. Ну, более или менее.
Гордеев усилием подавил невольную улыбку и продолжил задавать вопросы Татьяне Муляр.
***
Участковый Синицын после обеденного перерыва вернулся на рабочее место и первым делом поднял недавние ориентировки на розыск. Вообще-то про мальчика и девочку, пропавших 10 ноября в центре столицы, он и без всяких ориентировок помнил, потому как к работе своей относился вдумчиво, со всей возможной тщательностью, но освежить память не мешало бы. Проверил телефонограммы: нет, розыск Сергея Смелянского и Аллы Муляр не снят, значит, их пока не нашли. Если дети сбегают из дома, то либо пускаются в путешествия, либо где-то отсиживаются. В первом случае их чаще всего отлавливает транспортная милиция, во втором — местная, территориальная. Человеку нужно где-то спать и что-то есть, это без вариантов. А еду нужно добывать. То есть либо просить кого-то ее покупать, либо воровать. Излишне активно приобретаемые конфеты и колбаса вполне могли быть свидетельством того, что у старухи Лихачевой кто-то поселился. Может, гости нагрянули, родня какая-нибудь. Конфеты в огромных количествах говорят, скорее, в пользу детей и подростков, водка — нет, для оправдания водки нужны взрослые мужики. Так что вполне можно думать о родственном семействе с многочисленными чадами и домочадцами, дом-то у Лихачевой хоть и ветхий, но просторный. Можно подумать и о спекуляции, как подсказывает продавщица Раечка. А можно предположить, что конфеты и колбаса покупаются для детей, которые по каким-то причинам прячутся у бабки, а водка — на продажу. Как говорится, мухи — отдельно, котлеты — отдельно. Но проверить в любом случае надо.
Геннадий Синицын в свои тридцать три года все еще ходил в старлеях, потому как должность не позволяла получить более высокое звание, и мечтал о работе в уголовном розыске. Дружил с операми из райцентра и из поселкового отдела, присматривался, прислушивался, старался набраться ума и опыта. А вдруг когда-нибудь повезет! Вдруг его заметят и предложат перевод! К подвигам и славе Гена не стремился, его манила сама работа как таковая, с ее тонкостями и хитростями. Как добывать информацию? Как ее использовать? Как действовать, чтобы не спугнуть преступника раньше времени? Как поступать, чтобы потом не получить нагоняй от следователя, когда он ничем не может подтвердить те факты, которые ты с таким трудом и риском раздобыл? В общем, нюансов много, и все они были Синицыну безумно интересны.
Поэтому Геннадий подавил первый порыв отправиться к бабке Лихачевой самому. Отправиться-то можно, вопросов нет, участковый на то и поставлен, чтобы постоянно вступать в контакт с населением, проверять обстановочку по месту жительства, задавать любые вопросы и бдить, да только правильно ли это? Конечно, более чем вероятно, что никакого криминала там нет, но… А вдруг есть?
И старший лейтенант Синицын позвонил в уголовный розыск районного отдела внутренних дел.
***
Ольга Алексеевна Ермашова работала следователем уже два десятка лет. Сперва служила в следственном отделе РУВД, потом, когда производство по делам несовершеннолетних передали в подследственность прокуратуры, перешла в районную прокуратуру. Подростки-обвиняемые — дело морально тяжкое, потому что у всех, как правило,
