Тайна пациента - Лорет Энн Уайт
Ру умолкает и смотрит всем по очереди в глаза.
– Ладно, давайте все поспим и завтра примемся за дело.
Волновой эффект
Сейчас
Смерть Арвен – словно булыжник, брошенный в тихие воды Стори-Коув, и волны расходятся гигантскими, концентрическими, многочисленными кругами, попадая в каждый дом, каждую жизнь района, затрагивая абсолютно все.
Эта мысль приходит в голову Лили, когда она сидит рядом с Томом на диване в гостиной и смотрит новости. Репортер на экране стоит с микрофоном возле центрального полицейского участка.
Потом появляется видео, где Диана, Лили и Том приезжают к Брэдли домой. Лили с растущим ужасом видит свой красивый баклажановый дом с зелеными карнизами. Камера ненадолго останавливается на ее табличке.
Оак Три Терапи, Л. Брэдли, к. н.
В горле поднимается желчь. Она бросает взгляд на Тома. И нечто, увиденное в его лице, наполняет ее ужасом.
Том отводит глаза и переключает канал.
– Следователи по убийствам почти ничего не рассказывают о теле бегуньи, найденном…
Он снова переключает канал.
Экран заполняет запись, как машина Дианы подъезжает к их дому. Слышен голос репортера:
– Миссис Клайстер? Миссис Клайстер, вы защищаете профессора Брэдли? Его обвинили…
У Тома звонит телефон. Лили подпрыгивает.
Он выключает звук на телевизоре, достает из кармана телефон, бросает взгляд на экран, мягко ругается и отвечает на звонок.
Он слушает, и Лили напрягается, наблюдая за изменениями на лице мужа.
Том говорит в трубку:
– Но я ничего не сделал. Я просто ее нашел…
Он слушает, кивает. Вешает трубку. Отрешенно смотрит в пустоту.
– Том? – говорит Лили.
Он прочищает горло.
– Это декан. Руководство провело экстренное совещание и приняло решение, что мне следует немедленно уйти в отпуск, прямо сейчас, пока все не разрешится. Она говорит, возможно, все нормализуется к осени.
– Возможно?
Том молчит.
– Они не могут так поступить. Верно? Как же презумпция невиновности?
– Она сказала, будет проще, если я дам понять, что временный уход – мой личный выбор. Они продолжат платить мне зарплату. По их мнению, это лучший вариант для репутации школы, – Том смолкает. У него в глазах стоят слезы. – Завтра кто-нибудь соберет и привезет сюда мои вещи.
Лили смотрит на мужа. Волны только начались. Как скоро начнут звонить ее пациенты?
Почти в ту же секунду в ее кабинете раздается телефонный звонок.
– Том, – очень тихо говорит она, – думаю, нужно отправить детей к твоим родителям. Пока все это не пройдет.
Они смотрят друг другу в глаза.
Оба понимают: «это» не пройдет никогда. Не теперь.
* * *
Мэттью тихо сидит в темноте на верхней ступени лестницы, прислушиваясь к телевизору и разговорам родителей внизу. Почти весь свет в доме выключен, потому что снаружи собрались журналисты. Родители пытаются сделать вид, будто вся семья отправилась спать или вроде того. Весь день Мэттью волновался. Но теперь он просто устал. И испуган. Они даже нормально не поужинали. Просто разогрели пиццу. И родители не разговаривают при нем и Фиби, и Фиби тоже с ним не разговаривает.
Он заглядывал в ее комнату. Она проплакала почти весь день с тех пор, как они вернулись от Коди. А теперь сидит в своем айфоне. Когда он постучал, она велела ему проваливать.
Слезы жгут Мэттью глаза.
Он не знает, почему полицейские забрали сегодня утром его папу в участок. Или почему люди по телевизору ведут себя так, будто его папа мог сделать что-то плохое маме Джо.
Он не знает, почему папа был в крови, когда вернулся с пробежки, или почему он оставил окровавленную футболку в сарае. Или почему по телевизору говорят о других убийствах бегуний.
Недавно Мэттью ходил в сарай искать папину футболку, но ничего там не нашел.
И теперь он ужасно боится, что мама с папой узнают, как он рассказал детективу о сделанных фотографиях.
Мэттью начинает плакать.
* * *
На той же улице, в доме Коди, Джо смотрит те же самые новости вместе с Саймоном. Ханна возится на кухне. Дети Коди наверху, делают домашнее задание.
– А что полиция говорит о возможной связи с Убийцей Бегуний? – спрашивает у журналиста ведущий.
– На данный момент, по сути, ничего, – отвечает тот. – Но гибель женщины явно считают подозрительной, и этот случай расследует тот же детектив.
Саймон смотрит молча. От него волнами исходит раздражение. Ханна пытается быть милой, и она очень добра, но Джо чувствует пустоту. Оцепенение. Словно его ноги, руки, пальцы и стопы принадлежат кому-то еще. У него не получается даже думать.
Единственное, что хоть как-то поддерживает Джо – возможность написать Фиби. Но даже это электронное общение становится все напряженнее. Фиби все сильнее беспокоится за отца и его защищает. Джо чувствует – его стены тоже растут. Они говорят только о его матери.
Приходит очередное сообщение от Фиби: у Джо вибрирует телефон и загорается экран. Он читает сообщение.
«Знаю, я говорила, что папа сводит меня с ума и иногда мне хочется его убить, но он бы никогда не причинил никому вреда. Жизнью клянусь. Я не знаю, как по телевизору и в „Твиттере“ могут такое говорить».
Джо не может – просто не может больше ей отвечать. Он встает и направляется к лестнице.
– Джо, – Ханна спешит за ним. Она кладет руку ему на предплечье. – Мне очень жаль. Нам не следовало включать новости. Пойдем, поедим десерт. Я сделала…
– Я не голоден. Спасибо.
Он идет наверх, в комнату, приготовленную для него Ханной. Садится на кровать и смотрит в окно. Уже стемнело. Звезды усыпали небо высоко над верхушками деревьев, маячащих за их коттеджем. Эмоции наполняют глаза, и тяжело дышать.
Он думает о своем будущем. Женщина-детектив позвонила и сказала, что вскрытие назначено на завтра, на восемь утра.
Он ложится на спину и вспоминает прочитанное на мамином ноутбуке:
«Сержант Возняк и констебль Конти посмотрели на семейное фото, потом друг на друга. Оба боялись самого худшего. С собакой можно разобраться потом, но дети могут быть наверху. Мертвые. Или живые и в опасности.
Они быстро вернулись на первый этаж. Констебли Вулкот и Маник ждали их, бледные, держа оружие наготове. Конти жестом попросил их оставаться на месте. Возняк и Конти отправились вверх по лестнице с пистолетами в руках.
Ковер на втором этаже тоже
