Вирус - Даниель Оберг

Они подъезжают к зданию страховой компании «Фольксам». Сердце Айрис поет от радости, когда они объезжают его и перед ними открывается прекрасный вид вниз на дорогу к низкому подъемному мосту, ведущему к Хаммарбю. Никаких автомобилей.

Аманда резко бьет по тормозам, и Айрис в последний момент успевает выставить вперед здоровую руку. Дано повезло меньше, и он сильно ударяется головой о приборную панель. Придя в себя, он бормочет:

– Я в порядке.

– Что случилось? Почему ты затормозила? Дорога же пустая.

– Посмотри вперед, мисс Орлиный глаз, – говорит Аманда.

– Твою мать!

Аманда взрывается от гнева. Когда все это закончится? Какой идиот развел мосты в самый разгар апокалипсиса? Что за совпадения?

Она стучит пальцами по рулю.

– Что будем делать? – спрашивает Аманда, не обращаясь ни к кому лично.

Айрис вздыхает:

– Не знаю. Если у нас и был шанс выбраться с острова, то только по этому мосту. Все остальные больше, и они почти наверняка заблокированы машинами. – Она замолкает на мгновение. – Но мы ведь не собираемся сдаваться?

– Нет, – говорит Аманда, переключая передачу. – Ни за что.

Они разворачиваются и едут на восток. Аманда щурится, чтобы прочитать дорожный указатель на следующем перекрестке: Бохусгатан. В этой части острова, к югу от кольцевой дороги, очень мало ресторанов и магазинов, поэтому Аманда сомневается, что была здесь когда-нибудь. Они подъезжают к концу дороги, и Айрис рукой показывает на уходящую вправо второстепенную дорогу:

– Надо съезжать на нее, если мы хотим попасть в Данвикстулл. Так мы объедем основные дороги.

Аманда молча сворачивает. Фургон подпрыгивает на тротуаре и оказывается на широкой велосипедной дорожке, вдоль которой растут высокие деревья. С холма открывается вид на широкое поле и дома.

– Стой! – кричит Айрис.

Аманда, еще не видя, что так напугало Айрис, бьет по тормозам.

– Твою мать, – вздыхает она и ставит локти на руль. – Ну как так можно?

В метре от переднего бампера лежит тело мужчины. Кажется, что у него на ходу свело живот, он завалился на бок и не смог встать. Рядом с ним стоит коляска с маленьким ребенком. Три огромных ворона сидят на ребенке и разрывают клювами его лицо.

Аманда взрывается. Айрис здоровой рукой закрывает Сигрид глаза. Аманда с яростным криком срывает ремень и выпрыгивает из машины. Айрис что-то отчаянно кричит, но Аманда ничего слышит и замахивается на птиц. Застигнутые врасплох, они кричат и разлетаются кто куда, но Аманда успевает схватить одну ворону за ногу и резко дергает ее на себя. Раздается хруст костей. С отвращением она швыряет птицу в сторону, и та, истерично каркая, беспомощно отползает в кусты. Аманда хватает коляску за ручку, чтобы убрать ее с дороги, но она не двигается с места. Колеса заблокированы.

– Дерьмо! – кричит она и тащит коляску за деревья.

По пути она задевает большой камень, и тело ребенка едва не вываливается на землю. Аманда наклоняет коляску вперед и прижимает ее к камню. Теперь животные и птицы не смогут добраться до останков.

Она возвращается к машине и, прислонившись к двери, глубоко дышит, чтобы успокоиться. Вскоре она приходит в себя и слышит рыдания Сигрид.

Забираясь в машину, Аманда встречается взглядом с Айрис. Сигрид уткнулась лицом маме в плечо и, содрогаясь всем телом, громко плачет вместе с ней. Дано испуганно смотрит на них.

– Когда вороны улетели, она узнала его, – тихо шепчет Айрис. – Это был младший брат ее лучшей подруги.

Сигрид не понимает, куда они едут. Она прижимается и слушает звук мотора. Ее немного покачивает, когда машина набирает скорость, тормозит или поворачивает.

Она обрадовалась, когда они проехали по велосипедной дорожке к Стора Блеккен. Это была ее любимая детская площадка. Она обожает большую горку, качели в виде лисицы и большую, почти бесконечную лужайку, где было так здорово бегать. Она знает, что они не остановятся, но все равно радуется.

Затем они резко тормозят, и она сразу узнает стоящую впереди коляску. У Лисы была такая же, когда они подружились. Ее отец любил повторять, что у коляски есть специальная ручка над сиденьем, поэтому ее можно легко сложить одной рукой, а потом поднять по лестнице.

Сигрид видела и других людей с такими же детскими колясками, но обувь на ребенке была точно такой же, какую Лиса носила несколько лет: белые кеды с красными полосками на боку и синими липучками. И желтая футболка с Молнией Маккуином тоже была ей знакома.

А потом из машины выскочила мамина подруга и ударами разогнала каких-то ужасных птиц, и тогда она увидела его. Нильса. Нильс, который всегда хотел играть с ними, хотя ему было всего три годика, и чаще всего он только мешал им, если не считать тех игр, когда они позволяли ему быть Снеговиком Олафом из «Холодного сердца». Он никогда не жаловался, и это было прекрасно, потому что Лиса и Сигрид всегда спорили, кто из них будет Эльзой.

Но теперь у него нет глаз, думает она. Глаз нет, зато на щеке есть большущая черная дыра, из которой будет выпадать еда, когда он начнет есть.

Она кричит, когда они уезжают прочь. Кричит и плачет, потому что папа Нильса остается лежать на дороге. Аманда не убрала его, зато откатила в сторону ту страшную детскую коляску, в которой сидел безглазый Нильс с дыркой в щеке. От этих мыслей у Сигрид начинается истерика. Она трясется и плачет, а мама лихорадочно гладит ее по голове и приговаривает:

– Ну же, солнышко, успокойся, не надо, все будет хорошо. Вот увидишь…

– Прекрати! – гневно кричит Сигрид и отталкивает мать. – Прекрати повторять это, ты прекрасно знаешь, что это неправда!

И тут же расстраивается, когда понимает, что случайно ударила маму по больной руке. Сигрид начинает плакать от стыда, ярости и собственной беспомощности.

Впереди появляется вода. Она узнает пейзаж, но не может понять, где они находятся. Сигрид кажется, что она очень грязная. Ей хочется убежать, спрятаться и побыть в одиночестве. Но с одной стороны сидит мама, а с другой – Аманда и странный мальчик, который недавно присоединился к ним. От голода у Сигрид болят живот и голова, и она чувствует себя самым несчастным существом на Земле.

– Я хочу к папе! – ревет она. – Я не хочу с тобой, хочу к папе!

После этих слов она еще долго не решается посмотреть маме в глаза и упорно рассматривает грязный, протертый насквозь коврик на полу.

Никто не проронил ни слова. Похоже, весь мир затих. Сигрид становится стыдно. Она понимает, что сказала страшные вещи.

– Я знаю, – слышит она хриплый голос матери. – Я все понимаю…

Снова наступает тишина. Сигрид видит, что Аманда тоже расстроилась и не знает, куда девать свои руки.