Леонид Словин - Жалость унижает ментов и бандитов
«Про унты можно сказать егерям, что купил. Или подарили…»
Ехать оставалось недалеко.
Романиди жил в хорошо знакомом обоим доме на Арбате. В том самом Плотниковом переулке. После исчезновения Джабарова Смердов поселил его в квартире Люськи…
На Арбате съездовское запустение не чувствовалось.
У поликлиники 4-го Главного Управления протолкнулись сквозь табун персональных машин. Водители ожидали своих хозяев и их близких с врачебных приемов. В окнах поликлиники для номенклатуры горели огни. У входа высокий мясной мужик проверял пропуска у входивших.
— Вылитый Виталька Субанеев, — заметил Волок.
— Они все — один к одному! Что тут, что там, на Старой Площади!
Волоков свернул у необозначенной снаружи номенклатурной аптеки. У входа тоже стояли машины с престижными номерами: «МОС», «ММБ», «ММК», «ММГ», «МОМ».
— Хлебное место…
— Согласен.
У дома на Плотниковом остановились.
— Алло! — Волок обернулся к заднему сиденью. — Друг! Приехали…
Спавший не проявлял ни малейших признаков жизни.
Голицын просунул руку.
— Проснитесь…
Романиди не шевелился.
— Если оставить его в подъезде — все равно кто-нибудь разденет… задумчиво заметил Волок.
Он имел в виду другой возможный вариант.
Голицын помолчал. Ему в голову пришла та же мысль. Он тут же моментально мысленно все прокрутил. Теперь проверял на парнере:
— А что скажем Смердову?
— «Мы подвезли его к дому, он вышел. Попросил нас привезти еще водки. Мы уехали. Когда вернулись, смотрим — он лежит в подъезде. Раздетый…»
— Почему поехали вдвоем? Почему не завели в квартиру?
— Он не выглядел таким пьяным!
— Дальше!
— Занесли в квартиру!
Голицын решительно это отверг:
— Не годится!
— А чего?
— Для Смердова надо дерзко и доказательно…
Волок мог предлагать различные варианты, но решал он, Голицын москвич, из нормальной семьи, кончивший в свое время спецшколу. Решал единолично и окончательно. Словно ставил печать.
После того, как его решающее слово было произнесено, Волок уже не нес ответственности за свое предложение. Голицын брал все на себя.
Голицын обернулся, дернул спящего, но тот даже не пошевелился.
— Тормози!
Волок прижал машину к тротуару.
— Иди на заднее сиденье. «Мы вернулись — он раздетый. Не занесли его в квартиру, потому что не нашли ключа. Считали, что его унесли вместе с одеждой!»
— Так…
— Ключ обнаружим потом на сиденье… Все! Я сажусь за руль…По дороге займешься делом… Все вещи — в багажник… «Глаза боятся, а руки делают…»
— А потом?
Голицын взглянул на часы.
— Восемнадцать с минутами… Мы привезем его раздетого к Смердову! Прямо в отделение! Водку достанем по дороге? Мы ведь как бы за водкой уезжали?! Так?!
— Нет проблем. Гони!
НИКОЛАВинный магазин еще работал.
Для очереди, растянувшейся на квартал, прока от этого было немного.
— Водка кончилась! — объявили с крыльца. — Последние четыре ящика…
Народ все равно не разошелся.
У многих не было выбора. Срывались планы, кого-то ждали в гости. Кто-то наломался за день, мечтал расслабиться…Оставалось уповать на чудо.
— Завмаг обещал: подвезут…
Несколько молодых поддатых парней хорохорились.
Крепкие, короткоостриженные, в дубленках и лохматых шапках задирали прохожих. После того как магазин закрывали, наступал их час. В ход шел самогон.
А пока они развлекались.
Никола — бывший истринский вор, человек Игумнова, стоял у угла. В его задачу входило опознать Волока, когда тот тут появится, и вступить в разговор.
На него не обращали внимания.
Впалые щеки. Бесцветные маленькие глазки недавно народившегося кобелька дворняги. Дешевое суконное пальтецо.
Невзрачная личность с постоянно ускользающим пустым воровским взглядом.
Вся тот же, как бы выведенный на лбу для тех, кто понимает, афоризм:
«Кто не был, тот будет, кто был — тот не забудет!»
Явный уголовник, проведший большую часть жизни за решеткой…
Закрытие магазина фатально приближалось — Волокова не было.
«Может вообще сегодня не пригребет…»
Никола поглядывал на приблатненых у входа. Он не знал Башиловку, появился на ней впервые. Приходилось держаться с оглядкой:
Среди парней отличался один — молодой амбал, с заметным животом, в вязаной шапочке «петушок». Амбал задирал то одного, то другого. Несколько раз поглядывал он и в его, Николы, сторону.
«Где же он требух нажрал?! Небось на пиве, шакал…»
И свалит было нельзя. Надо было ждать Волока!
Опыт подсказывал: конфликта не миновать.
Так и вышло.
Амбал с бочонком вместо живота уже оставил мужичонку, к которому перед этим пристал, сделал несколько шагов в направлении Николы.
— Вот кто мне сегодня поставит бутылку… — Он вроде в шутку, но крепко потянул Николу за лацканы пальто. — Правда, дедок?
Никола отнекивался, но не напористо. Ему хотелось избежать открытой конфронтации.
— Откуда?! У меня у самого нет!
— А это уж твои проблемы… — Амбал не отпускал вора, все сильнее наваливался на него молодым здоровым пузом. — Верно, дедок?
Мускулы так и ходили у него под курткой.
— Так как же?!
Несколько человек из очереди оглянулись, но в это время на крыльцо вышел один из грузчиков.
Толпа обратилась в слух.
Но грузчик только позвал кого-то из толпы, вернулся в магазин.
— Поставишь или нет?.. — Амбал был настроен агрессивно.
— Да если б было! Разве я стоял бы здесь?! Подумай сам!
— Хорошо. Я достану. А ты заплатишь…
— Откуда у меня?! — Никола отступил дальше, к углу здания. — И вобще! Я чего?! Должен?
— А прописка у этого магазина у тебя есть? — Амбал пузом оттеснял Николу за угол, в палисадник, в темноту. — Ты прописался?
Квадрат зоровенными ручищами все сильнее стягивал у Николы на горле оба лацкана.
— Сейчас задавлю с хода…
Никола пятился назад. Все меньше оставалось надежды, что все как-то еще обойдется. Амбал вынуждал его к действию. Выхода не было.
— Откуда у меня деньги? — Никола увел взгляд: боялся нечаянно выдать себя.
Они были уже за углом, на порядочном расстоянии от очереди, одни в пустыре палисадника. Амбал все еще не чувствовал опасности.
— Есть или нет… Меня это не колышет! Сейчас такое с тобой сделаю придешь домой, старуха не узнает… Мужик ты или баба! Понял, дед?!
Никола томился духом. Он дошел до черты, которую с самого начала себе наметил.
Для начала спросил привычно:
— Слушай, ты кто такой по жизни?!
— Я?! — Амбал даже возмутился. — Сейчас узнаешь…
Он притянул вора ближе.
Рука Николы тихо скользнула в карман.
Живот амбала напрягся.
В тот же момент что-то горячее, липкое возникло у него под одеждой, потекло от живота по бедру. На мгновение амбал заглянул в бесцветные пустоватые глаза Николы, в которых ровно ничего не отразилось. И сразу наступила слабость.
— О-о-о… — прошептал он. — Мне плохо! Дай руку…
Николы рядом уже не было.
Унылым с чахлым палисадником двором вор вышел с другой стороны дома. По пути он незаметно обтер нож газетой, сунул в снег. На всякий случай заметил место.
У черного промерзшего, без стекол телефона-автомата никого не было. Никола снял трубку, набрал «02».
— Человека порезали!.. — Никола прикрыл рот платком, назвал адрес. На Новой Башиловке. У винного магазина. Знаете? За домом.
Слова звучали невнятно. Но Николу поняли.
— Там вечно дерутся! — человеческая жизнь на другом конце провода не очень-то ценилась.
— Я думаю, у него селезенка задета… — предположил вор.
— Вы случайно не медик?
— Нет.
— Ваша фамилия? Адрес?
— Ни к чему вам! Потом затаскают… Я сказал. А там, как хотите.
Никола вернулся к очереди.
Он видел, как примчалась милиция, отделение находилось где-то неподалеку. Тут же почти одновременно к магазину подъехала «скорая».
Амбала внесли на носилках.
— Давно напрашивался… — заметил кто-то.
Никола стоял спокойный:
«Не заявит!»
Обращаться в милицию за помощью блатным считалось западло.
Волоков с Голицыным подъехали к магазину на Башиловку перед самым его закрытием. Волок сидел рядом с водителем. Он сразу выскочил, бегом пробежал к крыльцу, очередь колыхнулась, пропуская.
Никола, следивший за подъезавшими машинами, его тотчас узнал.
«Светловолосый, пышные волосы. „Москвич“ небесного цвета… Он!»
Через минуту Волок уже поздоровался с ментами на крыльце, нырнул в дверь.
— Для своих у них всегда все есть…
Стоявшие в очереди — те, что только что пропустили его, возмущались. Правда, негромко, с оглядкой.
