Ирина Арбенина - Химеры в саду наслаждений
— Стоит!
— Понимаете, занятие у родителей Раи было, ну, очень, очень необычное… И дом такой чудной был! Мы приезжали к ней в гости как-то… Кругом чучела, чучела, оскаленные морды… Страсть!
— Вы хотите сказать, что по профессии они были…
— Таксидермистами.
— Вот как!
— Странное занятие, правда?
— Если не сказать больше. Сразу вспоминаешь Хичкока. Я уверен, что-то вас тревожит, Катя. Даже спустя столько лет!
— Да как вам сказать…
— У вас были какие-то сомнения, когда «мисс Сочи» погибла?
— Да не то чтобы… Понимаете, когда это случилось, заподозрили ее поклонника.
— Ревнивый ухажер?
— У погибшей был безумный поклонник, якобы угрожавший порезать ее бритвой. В общем, действительно довольно сумасшедший парень! И когда она погибла, все решили, что он исполнил свою угрозу.
— Его осудили?
— Да, но…
— Вы опять что-то недоговариваете! Скажите честно: что вы на самом деле думаете об убийстве «мисс Сочи»?
Горохова с обреченным видом кивнула:
— Хорошо! Видите ли, финал, несмотря на случившуюся трагедию, не отменили. И королевой стала Раиса.
— И что же?
— А тело этой «мисс Сочи»… Да ее просто исполосовали! Конечно, тот безумный поклонник был студентом-медиком, и, казалось бы, ничего странного…
— Но вам так не показалось?
Горохова молчала.
— Вы что-то заподозрили тогда, Катя? — повторил вопрос Филонов.
Бывшая участница конкурса молча кивнула.
— Скажите прямо, вы тогда заподозрили в убийстве Таирову?
— Понимаете, Раиса никогда бы не выиграла конкурс, если бы не смерть «мисс Сочи»!
— И?
— Видели бы вы порезы на теле той девушки! А я тогда все время думала о ланцете, который видела на столе у Раиного отца, в ее доме. Но я, поймите меня правильно, ни в чем не уверена!
— Однако вы настолько ужаснулись тому, куда могут завести амбиции «мисс», мечтающей о короне и славе, что в панике покинули модельный бизнес. Вышли замуж за первого попавшегося человека — за Горохова — и как бы исчезли на долгие годы.
Горохова молчала.
— Так?
— Это правда.
— Да-а, любопытная история…
* * *Выставку «Шедевры таксидермии» Филонов посетил самолично. Адрес он обнаружил в журнале «Отдых в городе», в разделе «Рекомендуем посетить». Выставка была открыта в музее биологии имени Чарлза Дарвина.
Вместе с двумя маленькими мальчиками в очках, очевидно, отличниками по зоологии, Дамиан некоторое время бродил по пустынным залам среди оскаленных, набитых ватой и опилками, замученных волков, крыс, бобров и птичек… А выйдя из музея, сразу зашел в соседний бар. Выпил скотча. Шедевры таксидермии, увы, произвели на детектива крайне гнетущее впечатление.
Разумеется, они поражали поистине ювелирным искусством исполнения. Особенно крошечные мышки размером с наперсток и всевозможные птенчики. Право, нужна была поистине нечеловеческая сноровка! Особая точность и аккуратность пальцев, чтобы не повредить эти крошечные шкурки и перышки… при сдирании.
Если бы не скотч, по спине Дамиана при возникшей мысли, возможно, пробежали бы мурашки. Правда, мурашки по спине Филонова от мыслей не бегали никогда. Только от холодной воды.
Впрочем, все неприятные ощущения от посещения музея были вполне компенсированы несомненной пользой этого мероприятия. Среди авторов, украсивших залы музея своими произведениями, Филонов обнаружил такую табличку с надписью: «Таксидермист К. Таирова».
Однако в музее с адресом К. Таировой ему помочь не смогли.
И теперь, в баре, Дамиан снова набрал номер жены Горохова.
— Катя, еще вопрос. Вы, конечно, не помните, где находился тот дом?
— Дом? Какой дом?
— Тот, в котором жила семья Раисы Таировой?
— Почему же нет, я помню. Номер дома, правда, не назову, но могу объяснить, как найти. Это в самом центре, рядом с музеем биологии.
ГЛАВА 31
— Стэплтон, вы ведь уже ознакомились в архиве с делом об убийстве «мисс Сочи»?
— Ознакомилась.
— И что вы думаете?
— Ну, я изучила заключения экспертов…
— И?
— И у меня осталось ощущение…
— Да не тяните!
— В общем, если отказаться от скучных судебно-медицинских терминов и воспользоваться художественными сравнениями и даже образами…
— Воспользуйтесь! Это иногда действительно проливает свет на истину.
— Одним словом, Дамиан, тело жертвы было словно бы подготовлено к… так сказать… к препарированию. Характер порезов, как признали эксперты, словно от медицинских инструментов. Короче говоря, босс, «мисс Сочи» выглядела, как приготовленный к препарированию заяц!
— А правда, что осудили студента-медика?
— Ага. Все решили, что убийца — тот самый безумный поклонник девушки, который готовился стать хирургом. Милиция сразу же взяла в оборот этого сумасшедшего фаната «мисс Сочи».
* * *По экрану металась, выделывая замысловатые акробатические кульбиты, практически совершенно голая девица. «Меня не удержишь, меня не догонишь!» — не пела, а поистине заклинала девушка, причем непонятно кого.
— Вот шлюха! — почти с восхищением произнесла Алла Степановна Цветкова, глядя на юную и голую представительницу шоу-бизнеса, так старательно суетившуюся на экране. — Ну и девка! Да кому ты нужна, чтобы тебя догонять? Тоже мне певица… Да таких профурсеток на каждом углу пруд пруди. Правда?
Ответа от патронессы на эти свои тирады сиделка не дождалась.
Вообще-то Цветкова отлично знала, что разговоры об упадке нравов на телеэкране — беспроигрышная тема в беседах с ее подопечной. Кроме этой темы, пожалуй, еще две-три столь же безотказно оживляют скуку человеческого существования.
— Такие развязные девки и развращают молодое поколение, — добавила Цветкова уже менее уверенно.
Правда, сама Цветкова, не лишенная здравого смысла, деловитая немолодая дама, считала: если родители нормальные, то и с ребенком все будет в порядке. Никакой телевизор его не развратит и не собьет с пути истинного, никакое изображение на экране.
Но такие взгляды не пользовались популярностью ни вообще у широких масс телезрителей, ни конкретно у ее хозяйки. И Цветкова предпочитала держать их при себе. Люди не любят, когда им намекают на то, что они сами виноваты в том, что с ними происходит. Сами, а не телевизор. Когда вопрос стоит так остро, человек чувствует себя некомфортно. А Цветковой платили деньги за то, чтобы она делала жизнь своих хозяек именно комфортной. За то, чтобы она развлекала их, ухаживала за ними, а не поучала их.
Между тем ее хозяйка молчала. У Цветковой было ощущение, что она вообще заснула.
Это была особенность ее нынешней патронессы — понять, спит она, дремлет, смотрит телевизор или слушает Цветкову, было совершенно невозможно. И уж тем более невозможно было понять, что она думает. И думает ли вообще…
«Ну, ладненько. Так-то и лучше! — вздохнула про себя Цветкова. — Так-то оно спокойней!»
Необходимость постоянно молоть языком, развлекая своих полулежащих в креслах хозяек бесконечными разговорами, была довольно утомительной обязанностью. Предыдущая госпожа не давала Цветковой вообще ни минуты передыху своими «Ну, не молчите же! Мне скучно. За что я вам только деньги плачу?».
Нынешняя хозяйка была в этом смысле не в пример лучше. Нынешняя хозяйка Аллы Степановны Цветковой была большей частью тиха и малоразговорчива.
По сути дела, профессиональная сиделка Цветкова, устроившись в плетеном кресле-качалке неподалеку от своей патронессы, говорила одна.
Постукивали спицы, которыми Цветкова, профессиональная компаньонка и, как следствие, профессиональная вязальщица, сплетала свои бесконечные шали… Негромко бубнил телевизор… «Меня не удержишь, меня не догонишь!» — продолжала заклинать полуголая девица на экране.
— Может быть, выключить? — Цветкова неуверенно взглянула на телевизор.
— Не надо!
Это была первая фраза, которую Алла Степановна услышала от своей хозяйки за все утро.
— Не надо, — повторил необъяснимого тембра шелестящий и свистящий шепот. — Пусть прыгает… Пока!
Показалось сиделке Цветковой или нет, но на мгновение страдающие глаза ее патронессы будто бы вспыхнули гневным недобрым огнем. И снова померкли, погасли. От боли, наверное. Алла Степановна вздохнула и, оставив телевизор включенным, продолжила вязание.
Полуголая девушка на экране тоже продолжила свои метания, замысловатые акробатические кульбиты и заклинания. «Меня не удержишь, меня не догонишь!» — пела она. Как следовало из бегущей по краю экрана строки, звезду шоу-бизнеса, которую сиделка Цветкова так пренебрежительно обозвала старинным и замысловатым ругательством «профурсетка», на самом деле звали Даша.
