Дмитрий Петров - Рокировка
- Да... Ты ее знаешь?
- Знаю. Это моя сестра, - радостно улыбнулся Алексей Эдуардович. - Старшая сестра. Ирина Уехала в Таллин сразу после распределения, потому что вышла замуж. Потом они развелись с мужем, но она так и осталась жить там. Я почему тебя об этом спросил: мне точно известно - она единственный доктор в Эстонии, который нелегально делает подобные операции. Никто, конечно, об этом не знает, но я ведь родной брат.
- Ну тогда ты можешь спросить обо мне у нее, - обрадовался Игорь. - Мы с ней только позавчера расстались.
- Спрошу, - согласился Алексей. - Ты же сам понимаешь, что сильно изменился. Я позвоню Ирине, поговорю с ней, а ты приходи завтра. Если все будет в порядке, я отдам деньги. Только у меня опять десятидолларовые банкноты. Возьмешь?
- Ничего, - усмехнулся Игорь, - в последнее время я стал менее разборчив в таких вещах...
Он хотел еще добавить, что успел близко познакомиться с Ириной, что она великолепная женщина, но воздержался. Все-таки Алексей был ее младшим братом, он мог неадекватно на это среагировать.
- Приходи завтра, - предложил Алексей Игорю. - Надеюсь, все будет нормально. Я очень рад, что ты вернулся. Что ты вообще жив...
Игорь ушел от Алексея, покинул квартиру, где когда-то жила, а потом была убита его сестра. Он шел по улице и думал, что единственный человек, который действительно обрадуется его возвращению, - Людмила. Во всяком случае, ему очень хотелось верить в это.
Через несколько дней Семен переехал к Людмиле. Она сама предложила ему, он не настаивал. Несколько дней Людмила жила затворницей у себя в квартире приходила в себя после всего, что пережила, работая в вагоне-ресторане. Правда, пришлось съездить в отдел кадров, забрать трудовую книжку. Теперь казалось, что ей, вероятно, долго еще не захочется нигде работать.
Семен навещал ее каждый вечер. Он приносил с собой бутылку вина, они выпивали и закусывали тоже принесенным Семеном турецким печеньем. Семе было двадцать восемь лет. Он жил в коммунальной квартире на Лиговке, в большой и неуютной комнате, доставшейся ему после смерти матери. Сначала Людмила думала, что Семен - настоящий уголовник. Ей казалось так потому, что Сема действительно жил тем, что приторговывал оружием. Он не был большим человеком в этом бизнесе, в основном исполнял роль курьера - доставлял оружие заказчикам. Поэтому так удобна была для него работа бармена в поезде. Он мог спокойно развозить оружие по городам и весям необъятной Родины.
Теперь, когда пришлось уволиться, Семен обдумывал, как бы ему устроиться в другую транспортную фирму. Экспедитором, например. Он мог бы, конечно, найти себе такое же место в вагоне-ресторане, только на другом направлении. Но такой вариант ему не подходил. Семену и его партнерам нужен был именно Север. На русском Севере имелось больше всего заказчиков оружия.
О месте бармена Семен все же сожалел. Он не говорил об этом, чтобы не расстраивать Людмилу, она и так чувствовала себя неловко. Ведь из-за нее он потерял место. Если бы не она, до сих пор ездил бы Семен с Вадиком в вагоне-ресторане и делал бы свой "маленький бизнес".
Вадик, кстати, догадывался о "бизнесе" Семена, но молчал, потому что бармен регулярно делал ему подарки.
- Дело в том, что я профессиональный бармен, - объяснял Сема Людмиле. -Еще с юности хотел стать барменом. Это тогда была самая престижная профессия. Все мальчишки о ней мечтали. Стоишь себе за стойкой, весь крутой, коктейли смешиваешь. Кого хочешь, бесплатно к себе в бар пропускаешь, раньше ведь почти во все бары платный вход был. Да еще в очереди стояли на вход, не то что теперь. Да и все девочки были мои. Я, правда, этим не злоупотреблял...
Когда Сема наконец нашел себе хорошее место и устроился барменом в "Поплавок", случилась беда.
"Поплавок" - это плавучий ресторан. В прежние времена таких "поплавков" в Питере было несколько. Посещать их считалось особенно престижно. Кухня была ужасная, только что дохлых кошек не готовили на горячее. Зато сама идея - пить и есть на воде!..
Бармена Семена однажды "по наколке" накрыла милиция.
- "Наколку" кто угодно мог дать, - пояснил Сема, - мало ли у бармена врагов! Настучали куда следует о том, что я наливаю не настоящий коньяк, а коньячный спирт. На этом, естественно, хорошие деньги выходили.
- А ты правда это делал? - заинтересовалась Людмила. Она никогда прежде не сталкивалась с такими людьми и их жизнью, и ей стало любопытно.
- Конечно, - охотно подтвердил Сема. - Так все делали. Это поймали меня одного, а занимались этим все. А почему бы и нет? Пьяным мужикам и их еще более пьяным подругам совершенно все равно, что пить - коньяк или коньячный спирт. Ну представь себе: приезжает в ресторан компания, человек пять. Все пьяные, никто ничего не соображает. Кричат: "Коньяку!" А зачем им настоящий дорогой коньяк, они же все равно в нем ничего не понимают! Они и вкуса-то толком различить не могут. Им надо только, чтоб напиток покрепче был да чтоб название шикарное. И если налить им спирт соответствующего коричневого цвета и сказать, что это лучший армянский коньяк, останутся очень довольны. Все равно они никогда не пробовали настоящего армянского коньяка. И вот нагрянула ко мне милиция, санитарный контроль, а я и не сообразил, меня же никто не предупредил. - Ну и что, нашли? - спросила Людмила.
- Нашли, - кивнул Сема. - Я же не успел приготовиться. А мне в тот день как раз привезли пятнадцать подушек.
- Каких подушек? - не поняла Людмила.
- Известно каких -кислородных, -ответил Семен. - Самый лучший способ транспортировки и хранения спирта - кислородная подушка, каждый бармен знает. Ну вот, милиция нагрянула, а у меня в подсобке все эти пятнадцать подушек и лежат. Меня и забрали, прямо с рабочего места.
- И что? Посадили? - ужаснулась Людмила. Но Сема усмехнулся и, побарабанив пальцами по столу, ответил:
- Посадили, только ненадолго. Они же меня в КПЗ отвезли и дело возбудили. А подушки конфисковали как вещдоки. Это вещественные доказательства, - со снисходительной улыбкой пояснил он, - то есть главная улика против меня. Я сидел три месяца в камере, суда ждал, на допросы ходил. А к тому времени, когда суд должен был состояться, вещдоки исчезли.
- Подушки пропали? - уточнила Людмила.
- Да нет, подушки как раз остались, только за три месяца весь спирт, что в них хранился, выпили. Никаких улик. Все улики милиционеры уничтожили...
Он довольно захохотал. Видимо, воспоминания доставили ему удовольствие.
- Я даже не ожидал, - добавил он, вновь радуясь давней удаче.
- И тебя освободили? - удивилась Людмила.
- Конечно, а что им оставалось делать? Пришлось им мое дело закрывать. Но потом, правда, все равно посадили. Уже за другое.
"Другим" оказался разбой -более тяжкая уголовная статья.
- Квартиру брали, - поделился Сема. - Трое товарищей и я. Я с ними как раз в КПЗ и познакомился, пока по первому делу сидел. Через три месяца меня выпустили, а потом и этих троих. Ну мы встретились, как полагается, выпили. Тут они мне и предложили в компанию войти.
- И ты пошел на разбой! - воскликнула Людмила. Чего только не узнаешь о человеке! Семен внешне вовсе не походил на бандита.
- Пошел, - кивнул он. - Там ведь как дело было? Они сказали, что есть верная квартира, где только одна старушка живет, а барахла у нее всякого полно. Можно квартирку взять, а старушку только связать - и все. У меня тогда работы не было, я только что вышел. Обратно в ресторан меня не брали, там место было занято. Денег не было, работы не нашел. А тут еще мама умерла, так что я совсем один остался. Ну я и согласился. Ребята те крутые были, казались такими, во всяком случае.
- И вы ограбили старушку? - не выдержала Людмила. Ей было странно сидеть рядом с человеком, который оказался способен на такое.
- Ну не я. Я на стреме стоял, - пояснил Сема. - Потому мне только год и дали. Я же ничего не делал, только смотрел. А троих дружков моих закатали на всю катушку.
Оказалось, что старушку-то они убили. Не хотели, конечно. Только ударили доской по голове, чтобы сбить ее с ног и заставить замолчать. А старушка окочурилась. Старенькая уже была, вот и не вынесла удара.
Стали они добро из квартиры выносить, а тут соседи увидели через глазок в двери напротив. Вызвали милицию, и она вдруг приехала вовремя. Бывают же такие случайности!
Подельникам дали по восемь лет, а Семену - только год, потому что он и вправду ничего не делал, только караулил.
А когда освободился, нашли его люди, перевозящие оружие, - очень прибыльный нынче в России бизнес.
Семен рассказал свою историю, бутылка была выпита, и он замялся. Людмила оценила его скромность. Вообще, нельзя было сказать, что Семен ей нравился, просто он стал единственным человеком за последнее время, который отнесся к ней хорошо. Он защитил ее, позаботился о ней.
Людмила с ужасом отгоняла от себя воспоминания о последней встрече в поезде с Мишей. Разве не ненавидела она его всей душой? Разве не задыхалась от презрения к этому торжествующему мерзавцу? И все же рабски служила ему, исполняла его желания и даже, к собственному стыду, против воли, несколько раз испытала позорное наслаждение...
