Рекс Стаут - Рука в перчатке
- Диируди или что-то вроде этого.
- Будьте на проводе.
Мэгвайр оставил трубку на столе, а сам вернулся в комнату, где шло совещание. Через несколько минут он снова был у телефона:
- Каммингс? Слушайте, нам этот человек позарез нужен здесь, в штаб-квартире. Вы его не могли бы сюда отправить?
- Да у него свой автомобиль. Он спрашивает, где Фольц.
- Наплевать, что он там спрашивает. А вот что у него автомобиль - это хорошо. Только пошлите с ним своего человека, чтобы он никуда не делся по дороге.
В 11.50 они приехали. В комнате, где совещались, было не продохнуть от табачного дыма - у всех находящихся там глаза были измученными и воспаленными. Решено было уже устроить перерыв, когда раздался этот звонок из тюрьмы. Де Руде вошел в сопровождении охранника, окинул комнату быстрым взглядом и остановился у стола.
Шервуд потребовал у него:
- Ну, что вы забыли в тюрьме и зачем вам Фольц?
Губы у де Руде зашевелились, но слов не было слышно.
- Язык у вас есть? - рявкнул Брисенден.
Де Руде сказал:
- Я хочу его видеть. Где он?
- Спит в постельке. Полагаю, там. А с чего вы взяли, что он в тюрьме? Что за дурацкая мысль?
Де Руде сказал:
- Он у вас здесь. И я хочу его видеть.
Брисенден встал:
- Черт вас возьми, отвечайте на вопрос!
Судя по всему, тот и не собирался. Во всяком случае, пока не ответят ему. Он хотел знать, где Фольц, и рычание Брисендена, похоже, было де Руде до лампочки. Наконец Шервуд сказал ему с отчаянием в голосе:
- Послушайте, вам ясно говорят, что спит ваш Фольц, в своей постели в Берчхевене, насколько это нам известно. Когда мы уехали, он оставался там.
Может, его и стоило посадить под замок, только мы не стали этого делать. С чего вдруг вы решили, что он у нас? Кто вам сказал?
- Никто мне не говорил. - Массивная грудь де Руде вздымалась от дыхания, как у борца-тяжеловеса. - Я приехал в Берчхевен в шесть часов, привез ему кое-какие вещи. Он рассказал мне про перчатки. Тогда я понял, почему вы расспрашивали меня, что я делал днем, о его пиджаке и перчатках в нем.
Но вы не правы. - Он обвел всех присутствующих взглядом. - Вы все ошибаетесь, мистер Мартин этого не делал.
- Чего он не делал?
- Не убивал мистера Сторса.
- Верно. Ну и что?
- Вот и все. Но я видел, что он встревожен, чего-то ждет. Я поехал домой. Но в десять решил перед сном увидеться с ним. Вы, понимаете, он вырос у меня на руках. Поехал назад в Берчхевен. Патрульный сказал мне, что все поднялись наверх, кроме мистера Рэнта и миссис Сторс, они были в студии.
Я поднялся в его комнату и постучал, но ответа не получил, вошел, но его там не было. Тогда я заглянул в комнату мистера Циммермана, но мистера Мартина не было и там. Я спустился в студию, спросил миссис Сторс, но она тоже не знала. Поэтому я решил, что вы забрали его, из-за перчаток. Подумал, вы отвезли его в тюрьму, поехал туда. - Де Руде распрямил свои могучие плечи. - Где он?
- Святой Михаил и все угодники. - Шервуда трясло от негодования. - Он такой же человек, как все. Возможно, в ванной.
- Нет, я там смотрел.
- Ну, значит, где-нибудь еще. Какой вы тупой.
Я думаю, может быть... Впрочем, какое вам дело, что я думаю... Шервуд повернулся к патрульному и сказал: - Позвоните в Берчхевен. Скажите нашему человеку, чтобы он проверил, куда делся Фольц.
И пусть немедленно даст нам знать.
Патрульный вышел. Шервуд встал, потянулся и широко зевнул:
- Поедете со мной, инспектор? Это лучше, чем трястись обратно в Нью-Йорк. Тогда вам и поспать удастся всего три часа, в восемь надо быть здесь.
Все задвигались, стали разбирать свои шляпы.
Мэгвайр шептался с человеком из тюрьмы. Генеральный прокурор что-то мрачно внушал Брисендену, а тот уныло соглашался. Инспектор Кремер подошел к столу и помогал Шервуду собрать бумаги в его необъятный портфель. Про де Руде все забыли. Громко переговариваясь, собравшиеся потянулись к выходу.
Зазвонил телефон, патрульный снял трубку. С минуту поговорил и повернулся к начальникам:
- Харли докладывает, что Фольц у себя в комнате, в постели.
- Он входил к нему? Видел его?
- Да, сэр. Он вошел, и Фольц рассердился, что его будят.
- Угу. Где этот проклятый дурак? - Шервуд повернулся и увидел де Руде. - Вы все слышали? Он спит в своей постели. И нам бы всем не мешало соснуть. Кроме вас, таким толковым парням самое место в тюрьме, она давно по вас плачет. Поехали, инспектор?
Сильвия заснула. Она не собиралась этого делать, хотя и не спала всю ночь в субботу. А теперь, в десять вечера в воскресенье, в голове у нее царила большая суматоха, чем сутки назад, и было трудно дышать. Прошло двадцать четыре часа с тех пор, как нашли перчатки, которые она сама и купила. Стив Циммерман сделал свое экстравагантное предложение... его глаза она не могла забыть. Нарочитая невозмутимость Мартина, когда она рассказала ему о Стиве и его предложении, была тоже необъяснима.
Да еще эта выходка Дол, которую она не могла понять. Хотя Сильвия и пошла в комнату рано, как все остальные, но ее страшила длинная темная ночь впереди, в плену долгих и печальных раздумий о событиях, невольным участником которых она оказалась.
Но на самом деле хватило всего нескольких минут, проведенных в темноте, после того, как она надела пижаму, быстренько умылась, выключила свет и нырнула в постель, чтобы заснуть. Молодые нервы, не привыкшие к подобным испытаниям, требовали отдыха, и противиться этому было нельзя. К 10.20 она спала как убитая.
У патрульного Харли, на посту в прихожей, давно уже не было такой тяжелой ночи, если учесть, что речь сначала шла о том, чтобы просто покараулить дом, погрузившийся в сон. Сначала примчался де Руде, шмыгал взад-вперед, потом наконец около одиннадцати из студии вышли Рэнт и миссис Сторс и разошлись по комнатам, затем в двенадцать позвонили из штаб-квартиры, пришлось плестись наверх к Фольцу, проверять его. Через полчаса после этого снова здорово.
Харли только что вернулся с террасы - ходил за сигаретой, - как наверху раздался тихий стук. Он вслушался: стук повторился. Он прикинул что к чему и решил, что это его касается, раз сержант Квил вручил ему перед уходом нарисованную карандашом схему расположения комнат с гостями, и стал подниматься по лестнице.
Когда он ходил к Фольцу, то выключил свет в холле наверху. Пришлось включить его вновь. В коридоре направо не было видно ни души, тогда он свернул за угол и прошел в другой холл. Посередине находился мужчина, и Харли увидел, что это тот самый здоровенный детина, о котором сержант сказал, что он пил весь вечер напропалую, - кажется, его зовут Чишолм. Харли подошел к нему чуть ли не на цыпочках, но уверенно. Положение было щекотливое, но пьяный есть пьяный, пусть даже не на улице, а дома.
Он обратился, понизив голос:
- Кого вы ищете?
Лен Чишолм прислонился к двери, в которую стучался, и высокомерно поднял брови, но до ответа не снизошел.
- Выкладывайте: что нужно?
Лен оторвался от дверного косяка и наклонился к самому уху патрульного, прошептав с видом заговорщика:
- Садись, и я тебе расскажу. Давай сядем на пол.
Харли проворчал:
- Ну, налил зенки. Что тебе надо от Циммермана посреди ночи?
Лен пытался выпрямиться, но ноги его не держали. Он снова прильнул к косяку и повысил голос:
- Циммерман? - Тут он, похоже, врубился, что от него хотят. - Я с ним, прохвостом этим, и вовсе не собираюсь говорить. Даже если ты мне его подашь на серебряном подносе.
- А зачем к нему стучишься?
- Это не его дверь. Я шел проведать мисс Боннер, понимаешь? Только к ней!
- Это комната Циммермана.
- Ну да! - Лен повернулся и, упершись носом в косяк, стал в него напряженно всматриваться. Не поверил глазам, потрогал пальцем. - Скажи-ка, и правда. - Он зашатался. - К мужикам я посреди ночи не хожу, нет у меня такой привычки. Это уж ты мне поверь на слово. Ошибочка вышла. - Тут он оторвался от косяка и, держась за стенку, направился мимо патрульного заплетающейся походкой, но почти держась на ногах.
Харли шел за ним и бормотал:
- Слава богу, вроде правильно выруливает, не хватает еще только на себе тащить такую тушу. - Но все обошлось как нельзя лучше. Лен не промахнулся, удачно свернул за угол и проскочил по коридору прямо в свою дверь. Казалось, она сама громко захлопнулась за ним.
Полицейский скорчил недовольную гримасу, секунду подождал и спустился вниз по лестнице.
Как хлопнула дверь Лена в 12.30, могли слышать многие, кроме Сильвии, конечно, - та слишком крепко спала, - но Дол расслышала вполне отчетливо, ее комната была рядом с комнатой Лена, чуть дальше по коридору. И она не спала. Даже не раздевалась. Дол то сидела за маленьким столиком в простенке между окнами и что-то писала, то просто сидела, подтянув колени к подбородку, на банкетке у окна, то мерила комнату, расхаживая в одних чулках, и никак не могла разобраться в том хаосе, который царил у нее в голове. Никогда еще за всю жизнь ей не приходилось так напряженно думать, как в ту ночь с двенадцати до двух; мысли были обрывочными, некоторые мучительными, и ничего конкретного. Первый час она провела с карандашом в руке и бумагой, рисовала схемы событий субботнего дня, строила теории, за и против, баланс возможного и невероятного. В конце концов ей удалось понять, что так она ничего не решит: слишком много гипотез и допущений. Дол уселась на подоконнике и стала думать о Джэнет, о том, почему та соврала. Вплоть до того, чтобы пойти к Джэнет и все выяснить.
