Михаил Черненок - Фартовые бабочки
— Где сейчас находитесь?
— Проезжаем мост… Приближаемся к станции метро «Октябрьская»…
— Смотрите, «объект» может резко свернуть на улицу Ленинградскую. Там у него пустующая квартира, — командир ОМОНа назвал номер дома и квартиры. — Учтите, девятый этаж.
— Понятно… Проехали Гурьевскую… Приближаемся к Октябрьскому универмагу… У светофора перед улицей Никитина «объект» включил левый поворот…
— Будьте внимательны. С Никитина может сразу повернуть вправо, во двор к многоэтажкам. Первый длинный дом, второй подъезд…
— Понятно… Точно, поворачивает к своему дому… Останавливается у второго подъезда… Если войдет в подъезд, сразу будем блокировать.
— В машине взять нельзя?
— Рядом на песочной площадке детишки играют и прохожих во дворе много.
— Сейчас выезжаю к вам с группой для подстраховки.
— Понятно: «Объект» пока курит в машине…
Командир ОМОНа щелкнул клавишей селектора:
— Группа — на выезд!
— Есть, на выезд! — ответил бодрый радиоголос.
— Мы в белых «Жигулях» поедем за вами, — быстро сказал командиру Бирюков.
— Не возражаю. Только раньше нас в пекло не лезьте.
— Не полезем. Это не в наших интересах.
Когда торопливо вышли из управления, стоявший у входа «рафик» уже заполнили вооруженные автоматами молодые парни в касках и бронежилетах под зелено-пятнистыми камуфляжными комбинезонами. Едва командир сел на свое место лицом к шоферу, «рафик», включив зычную сирену и фиолетовую мигалку, сорвался с места. Бирюков с Лимакиным, Веселкиным и Евгением Андреевичем погнал «Жигули» вслед за омоновцами.
Несколько километров промчались на повышенной скорости. Перед Октябрьским универмагом сирена «рафика» смолкла, только над крышей его ритмично продолжал пульсировать фиолетовый огонь. Повернув на улицу Никитина, на пересечении ее с Ленинградской, у торцевой стены длинной девятиэтажки увидели пустой, ничем не отличавшийся от обычных, микроавтобус. «Рафик», выключив мигалку, остановился рядом с ним. Омоновцы в считанные секунды выскочили из машины и цепочкой друг за другом побежали во двор дома.
Бирюков затормозил возле «рафика», из распахнутой двери которого слышался радиоразговор. По портативной рации командир ОМОНа переговаривался со старшим группы захвата. Прислушавшись, Антон понял, что несколько минут назад Мансур, одетый по моде «крутых»: черная кожаная куртка, вельветовые брюки молодежного фасона, на ногах — туфли фирмы «Саламандра», оставил у подъезда незамкнутую «Ниссану», поднялся в лифте до девятого этажа и закрылся на ключ в своей квартире. Наряду со вторым подъездом омоновцы блокировали два соседних, чтобы предупредить случайное попадание жильцов под шальную пулю, если начнется перестрелка, и теперь ждут, когда «объект» выйдет из квартиры. Пока за его дверью — полнейшая тишина. Детей с песочной площадки около «Ниссаны» отправили на такую же площадку к другому дому.
Когда разговор закончился, Бирюков переехал к противоположной стороне двора и поставил «Жигули» так, чтобы всем, находившимся в машине, было хорошо виден второй подъезд. Веселкин показал на один из самых верхних балконов, огороженных узорными металлическими перилами:
— Вон жилье Мансура. Многодетная цыганская семья с непривычки к благоустройству там маялась. Однажды цыганята трехлетнего братишку чуть не сбросили в мусоропровод. Мансур купил частный домик на окраине города, оформил с цыганами обмен и завладел благоустроенной квартирой. Платит за нее регулярно, но живет в другом месте, у железнодорожного вокзала. Не могу понять, что его сегодня сюда привело…
— Подождем — узнаем, — сказал Антон.
Окруженный омоновцами двор опустел. У дверей трех подъездов притаились автоматами на изготовку парни в камуфляжных комбинезонах. С улицы приглушенно доносился монотонный гул безостановочно движущегося автотранспорта. Напряженное ожидание становилось тягостным.
Внезапно, как показалось Бирюкову, под крышей второго подъезда раз за разом хлопнули три пистолетных выстрела. Будто в ответ на них сразу же рыкнула короткая автоматная очередь. Через какой-то миг балконная дверь Мансуровой квартиры распахнулась, и по балкону ошалело заметался смуглый детина в милицейской форме.
— Кухнин!.. — удивленно воскликнул Лимакин.
Бирюков не успел ответить. Дальнейшее произошло мгновенно. Детина с разбегу вскочил на перила и, словно кенгуру спружинив ногами, прыгнул на соседний балкон, расстояние до которого было явно непреодолимым. Рискованному прыгуну удалось дотянуться до соседних перил лишь кончиками пальцев и он, конвульсивно изгибаясь всем телом, стремительно полетел вниз. Удар о землю был глухим, как будто упал не человек, а мешок с песком.
— Безумству храбрых поем мы песню, — мрачно продекламировал Веселкин.
Бирюков глянул на него:
— Приговор приведен в исполнение…
К упавшему мигом подбежали два омоновца, а на балкон Мансуровой квартиры высыпала чуть не вся группа захвата. Один из омоновцев, задрав голову, крикнул им:
— Готов! Спускайтесь, рыцари, с поднебесья!..
Когда Бирюков и приехавшие с ним подошли к месту падения, потерпевшего уже перевернули на спину. Взглядевшись в окровавленное лицо, Веселкин сказал:
— Теперь понятно, что привело Мансура сюда. Здесь у него форма хранилась. Хотел преобразиться в сотрудника милиции и улизнуть из города.
— А издали — вылитый наш участковый, — виновато проговорил Ломакин.
По словам участников группы захвата, переодетый Мансур через оптический дверной глазок, видимо, заметил на лестничной площадке кого-то из них и прямо сквозь дверь открыл стрельбу из пистолета. Чтобы проникнуть к нему в квартиру, пришлось автоматной очередью выбить замок. Поняв безвыходность своего положения, Мансур отважился на крайний риск. Прыгая на соседний балкон, он рассчитывал уйти в другой подъезд и оторваться от преследования.
В карманах Мансура обнаружили пистолет системы «Кольт», в обойме которого не доставало трех патронов, старое милицейское удостоверение Дениса Слугина с подмененной фотографией и пачку купюр по десять тысяч рублей каждая.
Осмотр пустующей квартиры почти ничего не дал. В нише платяного шкафа висела одежда, оставленная Мансуром после переодевания, а на кухонном подоконнике лежали несколько номеров газеты «СПИД-инфо». Номера с фотографией грудастой красавицы в шарфике среди них не было.
Водительское удостоверение Романа Мансурова и автомобильный техпаспорт нашли в «Ниссане». Эти документы были подлинными. Вероятно, Мансур оставил их в машине специально, чтобы сделать свое исчезновение более таинственным.
Евгений Андреевич, не теряя времени, принялся за юридическое оформление происшедшего, а Бирюков с Веселкиным стали обсуждать сложившуюся ситуацию. Из всей троицы подозреваемых в нападении на «Марианну» живым, возможно, оставался только Денис Слугин. Где его искать, Костя не знал, так как уже по нескольку раз проверили предполагаемые места, в которых мог бы укрываться разыскиваемый.
— На даче Капелюшного смотрели? — спросил Антон.
— Вчерашним вечером буквально каждый закуток обшарили, — ответил Веселкин. — После смерти хозяина там полнейшее запустение.
— Хозяйка не препятствовала осмотру?
— Наоборот, всячески содействовала.
— Была уверена, что там никого нет?
— Выходит, так.
Бирюков немного подумал:
— А что, Костя, если сегодня внезапно туда нагрянуть? В моей практике был случай, когда разыскиваемый отсиживался именно там, где недавно его искали.
— Давай попробуем, — согласился Веселкин. — Возьмем на всякий случай с собой пару омоновцев и прямо отсюда заедем за хозяйкой.
Инга Капелюшная открыла дверь квартиры с неохотой. В роскошном халате, полнотелая и холеная, с гордой аристократической осанкой, она походила на породистую молодую графиню из зарубежных фильмов. Хмуро выслушав Бирюкова о цели внезапного визита следственной группы, высокомерно спросила:
— Неужели репрессивные методы никогда не прекратятся в России?
— В чем вы их видите?— вопросом на вопрос ответил Бирюков.
— То есть как в чем?! Вчера почти полдня я впустую убила на дурацкий обыск дачи. Сегодня снова то же самое от меня требуете. Когда это кончится?
— Когда отыщем убийцу вашего мужа.
— Боже мой, одним сексуальным маньяком стало меньше, а вы из этого раздуваете национальную трагедию. Никуда я с вами не поеду и ключи от дачи не дам.
— Инга, не изображай королеву Марго, — резко вклинился в разговор Веселкин. — Не тебе, радость моя, права нам качать! Миллионершей ты еще не стала и, даю слово, никогда не станешь.
Ярко подкрашенные синими тенями Капелюшной удивленно округлились:
