Дарья Калинина - Кража с обломом

— Смотри-ка, — снова удивилась Мариша, — а я про это даже не подумала. Кто у нас еще есть на примете? Родственник — это раз, потом два худосочных юноши, по виду торговые или страховые агенты, и еще два неудачливых взломщика.

— Агенты и взломщики могли быть отправлены для сбора информации конкурирующими организациями. Или не только информации. Если организации тоже участвуют в поисках, значит, брильянтов у них нет. Иначе чего бы они стали усердствовать?

— Чтобы создать видимость того, что брильянтов у них нет, в то время как брильянты были давно у них, — снова сочла нужным пояснить я.

Мариша глянула на меня с выражением мистического ужаса в глазах и на время перестала задавать вопросы. Да и этого самого времени на разговоры друг с другом у нас осталось не так уж много, потому что нам пришлось потратить немало усилий, чтобы найти понимающего проводника. Наша парочка уже давно села на тот самый, нужный и нам поезд, а мы с Маришей все еще не могли найти подходящего проводника. Наконец в предпоследнем вагоне таковой был нами обнаружен. Это было сродни чуду, все остальные проявляли просто удивительную бдительность и непременно желали знать, почему это мы отказываемся брать билеты в кассе, когда вагоны полупустые. Рассказ о потерянном паспорте не внушал им доверия, а, наоборот, заставлял еще сильнее сомневаться в нашей благонадежности. Все они были отвратительно трезвы и просто паталогически пристрастны, а наш доброжелатель распространял вокруг себя вино-пиво-водочные пары, и море ему было по колено.

Наш изрядно потрепанный и обросший душераздирающими подробностями рассказ произвел на него впечатление настолько сильное, что он, еще не дослушав и до середины, ударился в слезы. Это было, конечно, глупо с его стороны, так как он лишился возможности передавать его из поколения в поколение в своей семье как образчик чудовищной несправедливости мира по отношению к двум юным девицам и выдающегося благородства с его стороны — по отношению к тем же самым девицам.

— Проходите, — не то всхлипнул, не то всхрапнул он. — Места 15-е и 16-е. Если кто придет, то переходите на 24-е и 25-е, а если уж вам совсем не повезет, то идите в туалет и ждите меня там.

К счастью, ожидать его визита в туалете нам не пришлось. Хотя 15-е и 16-е места оказались заняты, но зато были свободны 13-е и 14-е, которые мы незамедлительно и оккупировали. Соседей по купе у нас оказалось двое. Один — крепышок в милицейской форме, что, с одной стороны, заставило меня чувствовать себя увереннее, а с другой вселило вполне понятную робость. Вторым оказался изрядно пьяненький старичок, которого всю первую половину дороги волновал вопрос о том, куда и кто свистнул из купе все верхние полки, на которых он намеревался всласть выспаться. Вторую же половину пути (когда он окончательно уяснил для себя, что полок ему никто не вернет) он шастал по вагону и нагнетал панику, уверяя, что сам только что слышал от проводника: мы опаздываем на два часа. В промежутках между рейсами он возвращался в наше купе, надевал легкую куртку и отправлялся в тамбур, чтобы не пропустить Петербург. Эту операцию он проделал минимум четыре раза и в последний раз за три часа до прибытия.

— Я больше не выдержу, — простонала мне на ухо Мариша, косясь на безмятежно похрапывающего сержанта. — Если бы не мент, я бы давно пристукнула этого старичка.

— Зато они не протестуют из-за того, что с нами едет безбилетная Дина, — попыталась я направить ее мысли в более мирное русло. Но Мариша упрямо не желала успокаиваться и продолжала причитать:

— Мало того, что он постоянно оставляет дверь открытой, а значит, нас может увидеть любой, в том числе Жорик или его анемичный дружок, так он еще и заставляет меня каждый раз доставать из-под себя свой «дипломат», потом снова прятать и вообще всячески отравляет нам жизнь и воздух! И вообще есть хочется.

— Что же ты предлагаешь?

— Направиться куда-нибудь, где продают еду.

Например, можно пойти в вагон-ресторан.

— Ну да, и там наткнуться на приятелей твоего Мишки, то-то они рады будут, — возмутилась я.

— Но ты-то вполне можешь сходить туда и купить какой-нибудь колбасы. Длинный тип тебя вообще не знает, а Жорик видел один раз и вряд ли запомнил. Стоит тебя немного раскрасить, и он ни в жизнь не вспомнит, что вы уже встречались.

Я колебалась. Тогда Мариша пустила в ход последнее средство.

— Я просто умираю от голода, — жалобно застонала она. — Пульс слабеет и ноги холодеют, дышать не могу и голова кружится.

— Это от духоты, — заявила я, открывая сумку, в которую запасливая Мариша покидала наиболее приглянувшиеся ей вещички Иннокентия, когда стало ясно, что он отправляется вместе с нами. «Должна же быть от него хоть какая-то польза», — сказала она тогда. Теперь они пригодились, правда, далеко не все. Например, я наотрез отказалась напяливать на себя ярко-фиолетовый парик с роскошными волосами, которые доходили мне почти до пояса.

— Зря, — с сожалением сказала Мариша. — Они бы тебя никогда в нем не узнали.

Но я продолжала стоять на своем. Пошарив в сумке, мы нашли миленький паричок с короткими седыми волосами. Мои стриженые волосики вполне поместились под него. Потом Мариша увеличила мне рот. Правда, из-за тряски он получился чуточку кривоват, но ведь мне не на телевидение идти, как справедливо заметила Мариша. Потом она нарисовала мне множество морщинок в уголках глаз и губ, основательно меня припудрила и прилепила к моему подбородку пару волосатых родинок. Так что я стала похожа на молодящуюся особу лет пятидесяти и к тому же еще слегка не в себе. После этого Мариша выдала мне пару махровых полотенец, которые полагалось обернуть вокруг бедер и груди, чтобы зрительно их увеличить. Этим мне следовало заняться уже в туалете, так как наш сержант начал просыпаться. Туда я и отправилась. Примерочная в вагонном туалете была так себе, к тому же после искусственного утолщения моей фигуры джинсы на меня уже не налезали. Мне пришлось переодеться в брючный костюм, позаимствованный из тех же источников и заботливо врученный мне Маришей.

Когда я вернулась, сержант как раз открыл глаза.

Увидев меня, он сначала замер, а потом начал поспешно оглядываться по сторонам, видимо, опасаясь оказаться в купе один на один со странной особой, прибывшей сюда с неизвестной целью.

— Вам чего? — осведомился он у меня, а так как я молчала, то он счел нужным поспешно добавить:

— Здесь все места заняты.

— Это ко мне, — поспешила мне на выручку Мариша. — Она ненадолго.

Сержант кинул на меня недовольный взгляд и вышел в коридор, предоставив нам возможность всласть все обсудить.

— Это замечательно! — восхитилась Мариша. — Он тебя не узнал. Бери деньги и смело отправляйся в ресторан. Может, тебе повезет, и ты повстречаешь наших знакомых.

Я поразмыслила и поняла, что наши с Маришей понятия о везении сильно отличаются.

— Прислушивайся, и если услышишь выстрелы, то беги мне на выручку, — тяжело вздохнула я и поплелась за чем-нибудь съестным, чувствуя себя по меньшей мере столетней старухой.

Мариша, предварительно оглядевшись по сторонам, участливо махала мне вслед, что, на мой взгляд, было с ее стороны чистой воды цинизмом. В душе я надеялась, что мне удастся избежать встречи в вагоне-ресторане. Насколько я помнила, вагон-ресторан находился как раз между той частью поезда, где был вагон наших знакомых, и нашим. Таким образом, существовала вероятность, что если я не встречу их в ресторане, то не встречу вовсе. Чего ради им обследовать нашу часть поезда? Если только ради нас с Маришей, но думать об этом не хотелось.

Итак, я продвигалась вперед, полная самых противоречивых желаний, и меня вдобавок здорово кидало из стороны в сторону. Так что не будь я обмотана толстыми полотенцами, то насажала бы себе немало синяков. Особи мужского пола в возрасте, достаточно преклонном для того, чтобы польститься на меня в моем новом облике (зрение уже не то, что в молодости), но еще недостаточно преклонном, чтобы забыть, что в вагоне можно приволокнуться, провожали меня заинтересованными взглядами и предлагали свою помощь. Но почему-то, узнав о пункте моего назначения, быстро скисали. Видимо, пенсий не хватало на то, чтобы водить приглянувшихся дам по ресторанам.

Впрочем, до ресторана я так и не добралась, так как встретила на своем пути официанта, тяжело нагруженного корзиной с разнообразной снедью. Он мне здорово обрадовался, заявив, что я его первая покупательница за этот рейс, а уж как обрадовалась я, и передать трудно. Этот милый молодой человек избавил меня от необходимости самой тащиться в ресторан.

— А что вы можете мне предложить? — требовательно спросила я чуть дребезжащим голосом, старательно подделываясь под свой мнимый возраст.

На самом деле я взяла бы все, что угодно, вплоть до сушеной воблы с пивом, но выбор оказался несравнимо шире. Я взяла два пакетика чипсов, две запечатанные в целлофан булочки с вареньем, шоколадку, жевательную резинку, печенье, два пакетика с копченой колбасой и четыре бутылки пива. Две из них я намеревалась пожертвовать нашему шебутному старичку, чтобы он наконец угомонился. Расплатившись, я повернулась, чтобы идти обратно, но вдруг обнаружила у себя за спиной необъятного Жорика, за которым маячил его длинноногий приятель.