Андрей Бондаренко - Ремарк и оригами
— Санти с Роем на поводке нас обходят стороной, — обернувшись, прокомментировал Роберт. — Не хотят мешать разговору. Обходительные…. Хороший, всё же, человек — Санти Гонсалес.
— Что же в нём — хорошего? — засомневалась Танго. — Как фигурант в «журавлином» деле он полностью бесперспективен. Санти — пожилая католическая монашка, умеющая летать на гидромотодельтаплане, стрелять из арбалета и расставлять капканы на гигантских крыс? Позвольте, господа и дамы, не поверить…. А про меткую стрельбу из пистолета с глушителем я промолчу. Это мог сделать и ребёнок…
— Хороший, это в том плане, что душевный, мягкий и сентиментальный. Идёт себе и о чём-то Рою рассказывает. А тот, такое впечатление, его внимательно слушает.
— Ну, да. Вроде, как слушает…
— О чём-то задумалась, шпионка? — спросил Роберт. — Или же ближайшие планы пересматриваешь?
— Это точно. Переиначиваю и перекраиваю, — согласилась Танго. — Планировала, вообще-то, послезавтра перебраться в Канберру, мол, там нужная вакансия уже открылась. А теперь, знаешь, передумала. Из-за тебя, романтика белобрысого, понятное дело…. Останусь, пожалуй, в Сиднее ещё на пару неделек. Долг, как известно, он платежом красен. Помогу — чем смогу. Как солдат — солдату…
Глава четырнадцатая
Похороны доктора
С того памятного и откровенного разговора прошло почти двое суток. Наступил четверг. Вернее, только его утро.
Зазвенел дверной звонок.
— Значит, кто-то из наших припёрся, — направляясь в прихожую, предположила Инни. — Раз дежурный консьерж предварительно не перезванивал по домофону…
— Наверное, Габов, — попробовал угадать Роберт.
— Гав! — возразил из своего кресла-качалки Рой. — Гав!
— Считаешь, что Танго? Железобетонно уверен? Ну-ну…. А с чего, братишка, ты так решил?
— Гав-в-в.
— Мол, характерная женская манера звонка? Сейчас проверим, хвостатый знаток привычек и особенностей человеческих…. Да, ты прав. Прими мои искренние поздравления…
В столовую-гостиную — в сопровождении Танго — вернулась Инэс.
— Гав? — бесконечно удивлённо выдохнул Рой, мол: — «Что это ещё такое? Удивлён беспредельно. Ошарашен, сбит с толка и поражён. Так его и растак…».
Танго была вся в чёрном: чёрное облегающее платье до колен, чёрная кардиган-накидка, чёрные колготки, чёрные туфли, чёрная бандана — на чёрных же волосах. Это уже не говоря об очках с затемнёнными стёклами на курносом носу.
— Действительно, необычный образ, — согласился с псом Роберт. — Мрачновато слегка. То бишь, демонстративно мрачновато и подчёркнуто-демонично. С откровенным шпионским перебором…. Правда, Инни?
— Не скажи, любимый, — возразила Инэс, которая, естественно, была просвещена во все обстоятельства возникшей ситуации. — Шпионы, они, наоборот, стараются быть неприметными. Их любимый цвет — серый, а совсем и не чёрный.
— Гав! — поддержал Рой, мол: — «Какая из неё — российская шпионка? Вот, если бы к угольно-чёрной бандане была бы пришпилена ярко-красная звезда, тогда-то оно — да. Без сомнений…».
— Сами — дураки, — усаживаясь за стол, беззлобно проворчала Танго. — Юмористы доморощенные и неумелые выискались. Обыкновенная оперативная необходимость. Похороны же сегодня, если подзабыли…. Вы-то, небось, в машине будете сидеть, наблюдая за участниками мероприятия? А мне — совместно с Фредди и прочими «топтунами» — предстоит на пленере работать. То есть, среди народа, желательно не выделяясь из общей «похоронной» массы…. Ну, что у нас сегодня на завтрак? Сосиски с консервированной красной фасолью? Давайте. Как говорится, регулярное и калорийное питание — для солдата — залог будущих славных побед…
— Габова надо подождать.
— Не надо…. Где моя тарелка? Инни, накладывай. Мне — четыре сосиски. Ну, и фасоли, понятное дело, побольше.
— Почему это — не надо? — насторожился Роберт.
— Ну, потому…. Не будет его сегодня.
— Неужели, приболел? — ахнула мнительная Инни.
— Типа того…
— Типа — это как?
— Так, — пытаясь скрыть смущение, Танго увлечённо впилась белоснежными зубами в тёмно-розовый бок сосиски и одобрительно заурчала: — Вкуснотища неземная и отпадная…
— Не темни, соратница, — посоветовал Роберт. — Всё равно, придётся рассказать. В любом раскладе.
— В любом?
— Ага. Железобетонно. Колись.
— Короче говоря, э-э-э…. Иван вчера, отринув в сторону бестолковую нерешительность, решил признаться мне в неземной и страстной любви…
— Продолжай-продолжай.
— Ну, и признался, понятное дело.
— А ты?
— Что — я? — разволновалась Танго и, кипя от возмущения, принялась азартно и зло кусать вторую сосиску. — Ну, что я могла сделать? Сперва попыталась, как и учили, всё свести к шутке, мол: — «Служебные романы, они абсолютно несерьёзны и полностью бесперспективны, так, только маета одна и геморрой душевный…». Но ничего не получилось. Габов только пуще прежнего распалился и давай дальше уверять в серьёзности своих чувств и намерений. А так же, понятное дело, добиваться однозначного ответа…
— И?
— Пришлось, всё же, ответить…. То есть, признаться, что уже давно и плотно являюсь женщиной замужней. Более того, любящей и — до пошлого неприличия — верной…
— А он — кто? — тут же загорелась азартная и без всякой меры любопытная Инэс. — Ну, тот мужчина, которому ты так неприлично верна? Кто же является единоличным королём твоего глупого и горячего сердца?
— Королём? Бери выше, подруга, Императором.… А раз я — «Кузнецова», значит, и он, как легко догадаться, является — «Кузнецовым». Служит, понятное дело, Родине. Армейское прозвище — «Хантер».
— Поздравляю, — хмыкнул Роберт. — Отличный выбор. Кто бы сомневался…. Но, всё же. Чем дело-то закончилось? С Габовым, я имею в виду?
— Расстроился, конечно. И в серьёзный запой ушёл.
— Откуда знаешь — про запой?
— А Ваня мне звонил — часа три с половиной назад, на рассвете, — вздохнула Танго. — Пьяный в хлам. Стихи читал — о любви: и на русском языке, и на английском. И свои, и чужие…. Ну, а вы, парочка счастливая и влюблённая, что межуетесь? Кушайте. Налегайте на сосиски. Нам уже на похороны пора…
На похороны Сильвио Висконти Роберт и Танго поехали вдвоём — Инэс в самый последний момент отказалась, объяснив это своё решение так:
— Не люблю я, ребята, кладбищ. И смерть не люблю — во всех её проявлениях многогранных. И всех этих официальных процедур похоронных, наполненных — без конца и без края — лицемерием махровым. С Души, извините, воротит…. Лучше я в театр поеду. Репетиции, правда, начинаются только завтра, но ничего: послоняюсь по костюмерным, в кулисах постою, с билетёршами поболтаю. То, да сё. Напитаюсь — внепланово — волшебной атмосферой театральной. Для лучшего, так сказать, мировосприятия…
Они уселись в тёмно-синий «Шевроле Лачетти».
— Чёрт, помню, что похоронная церемония начинается в час дня. Но, вот, на каком кладбище? Внимания не обратил, — признался Роберт. — Что же теперь делать? Вернуться в квартиру и навести справки в Интернете?
— Возвращаться — плохая примета, — нравоучительно известила Танго. — В том глубинном смысле, что не очень хорошая. По крайней мере, так мы, русские, считаем…. Заводи двигатель, Ремарк. Поехали.
— Куда?
— Конечно же, на запад. Как и завещал нам великий и непревзойдённый Джек Лондон, мол: — «Чтобы не случилось, всегда держите курс на запад…». Если, понятное дело, я ничего не путаю.
— Нет, так не пойдёт. Тем более что Лондон говорил, как мне кажется, про север…
— Ха-ха-ха! Я же просто пошутила…. Нас, русских, считают безалаберными раздолбаями и забывчивыми раздолбайками. Так вот, лично ко мне все эти громкие термины не имеют никакого отношения. Ну, ни малейшего. Являюсь, образно выражаясь, редчайшим исключением, так как до тошноты памятливая, дотошная и предусмотрительная…. Заводи, короче говоря, машину и рули на запад. А точнее, к англиканскому кладбищу «Руквуд», где и намечены похороны доктора Сильвио Висконти. Ты рули, а я, дабы с пользой скоротать время в дороге, буду делиться имеющейся информацией, случайно осевшей в моей аналитической голове.… Итак, Руквудское кладбище было основано в далёком 1867-ом году и на сегодняшний момент является крупнейшим некрополисом (то есть, кладбищем), Южного полушария нашей замечательной и прекрасной планеты, так как занимает площадь около трёхсот гектар…. В гектарах тебе, Ремарк, не очень привычно? Хорошо, иду навстречу и уточняю: порядка восьми сотен акров. Так, надеюсь, доходчивей? Тогда продолжаю. На данном кладбище насчитывается более миллиона захоронений, что не может, честно говоря, не впечатлять…
Через двадцать пять минут они подъехали к «Руквуду».
— Вот же, непруха, — нажав на тормоз, расстроился Роберт. — Нам надо — к кладбищенскому входу за номером «пять». А дальше не проехать: к четвёртому входу, практически перегородив всю дорогу, направляется какая-то странная процессия, состоящая из нескольких сотен людей. Почему — странная? А одеты все эти деятели откровенно старомодно. Женщины в длинных юбках и тёмных кофтах, почти все со светлыми платками на головах. Большинство мужчин — в непривычной моему глазу военной форме, с разнообразными бородами на хмурых физиономиях. Передние, и вовсе, несут какие-то золотистые знамёна и деревянные доски с аляповатыми картинками на них. Ничего не понимаю…
