Сергей Волгин - Лейтенант милиции Вязов. Книга первая
Через четверть часа машины шли полным ходом в Ташкент. Вязов сидел рядом с шофером в той самой «Победе», на которой удирал убийца. Старинов лежал на заднем сиденье. Долго молчали. Старинов заговорил неожиданно.
— Славный поединок. Уважаю серьезных противников. — В голосе его было искреннее восхищение.
Шофер хмыкнул. Вначале Вязов не хотел разговаривать, но, зная о том, что преступники в припадке откровенности в неофициальном разговоре могут выболтать больше, чем на допросе, он решил задать вопрос:
— Ты куда удирал?
— Будто не знаешь? — усмехнулся Старинов. — Здорово ты выследил.
— И не только тебя.
— Он выдал?..
— Нет, — сказал Вязов.
Так, так. Фортуна не подмигнула, и теперь прощай Алешка!
— Похоже. За два преступления по голове не гладят.
— Каких два?..
— Будто забыл?..
Старинов помолчал, потом опять спросил:
— Стариков тоже взял?..
— Нет.
— Ну, успеешь. Они не убегут, народ неподвижный.
Подполковник Урманов, который прибыл в горы утром, с пути дал в Ташкент шифрованную телеграмму о задержании Стариновых и слепой Марии, но, по просьбе Вязова, предупредил, чтобы не трогали парнишку Костю.
Улики были серьезные: показания свидетелей, ру башка и брюки Старинова, клочки паспорта убитого пассажира, и все же следователю с большим трудом удалось заставить преступников подписать протокол дознания об убийстве. Особенно сопротивлялся Старинов. Копытов безвылазно сидел в кабинете, ждал, а когда протокол был подписан, он позвал к себе Стоичева и сказал:
— Гора с плеч свалилась, Николай Павлович! Теперь-то на нас не будут смотреть косо, как ты думаешь?
— Надеюсь, — подтвердил Стоичев.
— И сын у меня, кажется, за ум взялся, круглыми сутками занимается. Задал я ему жару по твоему совету. Ну не сердись, наговорил я лишнего на проклятой рыбалке. Бывает заскок у человека. Еще вот с этим письмом надо покончить. — Копытов достал из стола письмо Поклонова и расправил на стекле. — Я упросил полковника провести очную ставку со слепой.
— Я не допущу никакой очной ставки Вязова со слепой. Это оскорбление! — резко возразил Стоичев.
— Ну, ну. Не допущу… Я еще начальник отделения, — добродушно напомнил Копытов. — Знаю, что ты принципиальный. Полковник тоже возражал, и я сегодня смирный. Мы начнем с другого конца, устроим очную ставку Поклонова со слепой. Согласен?
Николай Павлович задумался: если Мария скажет, что не давала Поклонову взятку, то положение не изменится. Ясно, что он брал и у других. Положительный же ее ответ решит вопрос сразу. Но Поклонов и Копытов могут завести разговор о Вязове. Тогда надо будет уличить ее во лжи. И он сказал:
— Согласен.
— Вот и хорошо, — обрадовался Терентий Федорович. — Я надеюсь, мы уже сработались и дальше у нас дела пойдут лучше. Вязову я от имени полковника приказал явиться в управление на всякий случай. Ты не обижайся. Пусть посидит немного в приемной.
Стоичев промолчал.
Сделав перевязку руки в поликлинике и не сказав врачам об общем болезненном состоянии, Вязов шел в управление. Головная боль и этот экстренный вызов его расстроили окончательно. Вязов догадывался, что речь должна идти о письме Поклонова. Путаются в ногах разные поклоновы, не дают работать.
Голова болела все сильнее, каждый шаг отзывался в висках. Солнце пекло нещадно. Он нес руку на перевязи, хотя рана не очень тревожила. Но так приказали врачи. Удивительно, скольких разных правил надо придерживаться в жизни… и всего лишь ради предосторожности, чтобы чего-нибудь не случилось. Молодым всегда кажется, что старики специально придумывают для них эти правила: заставляют потеплее одеваться, не пить холодную воду, не грызть зубами металл, перевязывать обрезанный палец.
Управление помещалось на тенистой улице. Вязов еще издали увидел у ворот капитана Стоичева.
— Я вас поджидаю, Михаил Анисимович, — сказал он Вязову и взял его под руку. — Вам придется извинить меня, что я не смог предотвратить ваш вызов в таком состоянии. Выглядите вы совершенно больным.
Когда они вошли в приемную полковника, там сидели Копытов и Поклонов. Едва увидев их, Стоичев приоткрыл дверь в кабинет и спросил:
— Разрешите, товарищ полковник?
— Пожалуйста! — Полковник кивнул головой. Он сидел за столом, против него в высоком кресле еле виднелась голова слепой женщины. Шторы в кабинете были опущены, отчего в нем казалось сумрачно.
— Вы поздоровайтесь с Марией, — посоветовал Стоичев Поклонову.
— Здравствуйте, Мария! — сказал старший лейтенант изменившимся голосом.
Лицо слепой посветлело, но она промолчала.
— Вы его не знаете? — обратился к ней майор, опередив капитана.
В кабинете стало тихо.
— Знаю, это наш участковый. Только он почему-то изменил голос. Больной, что-ли?
— Теперь скажите, вы ему давали деньги? — жестко спросил капитан, мельком взглянув на майора.
Слепая покраснела и замотала головой.
— Никому я не давала денег, никому, — торопливо заговорила она, стараясь ниже опуститься в кресле. — Нет, не помню… Никому я денег не давала.
— Второго мая вы давали деньги, это видели люди, — настаивал Стоичев.
Слепая сидела не шелохнувшись, словно вспоминая что-то, шевелила губами. Краска постепенно сходила с ее лица- Вдруг она встрепенулась.
— Вспомнила! Правильно, второго числа я дала участковому взаймы двадцать пять рублей. Почему же он сам не сказал?
Капитан веселыми глазами обвел присутствующих. Поклонов стоял бледный, смотрел себе под ноги. Насупившись, исподлобья разглядывал Поклонова майор Копытов.
— Разрешите нам, товарищ полковник, идти? — спросил Николай Павлович.
— Пожалуйста, а Вязов пусть зайдет на минуту, — сказал полковник и поднялся. Он вышел из-за стола и направился навстречу к входившему Вязову. Полковник улыбнулся, обнял лейтенанта и взволнованно сказал:
— Дорогой Михаил Анисимович! От души радуюсь за вас, за ваш успех. Крепкий вы человек, но зачем ходите с большой температурой? Вы еле стоите на ногах. Поезжайте скорее домой и ложитесь в постель. Врача я пришлю.
Слепая приподнялась в кресле, видимо не понимая, что происходит вокруг нее.
Копытов и Стоичев вышли из управления вместе и некоторое время молчали. Николай Павлович знал, как трудно сейчас начальнику отделения, и не хотел быть навязчивым. Пусть он поразмыслит, это ему полезно.
— Станешь теперь хлопотать о моем освобождении? — наконец спросил Терентий Федорович.
Николай Павлович удивленно вскинул брови, замедлил шаги.
— Вы еще не все поняли, Терентий Федорович, продолжаете беспокоиться только о себе, — сухо сказал он. — У нас большой коллектив и хороший. Об освобождении пока никакой речи быть не может. Вам придется еще выслушать много неприятного от коммунистов, принять их советы, ближе быть к людям. Если же вы начнете противиться, мы вас заставим уважать коллектив. А вот Поклонова уберем немедленно.
Машина скользила по асфальту, чуть покачиваясь. А Вязову казалось, что она прыгает на ухабах и каждый толчок ее больно отдается в затылке. Он, как во сне, выходил из машины, медленно шел по коридору к своей комнате. Отворив дверь, он увидел Костю, сидевшего на чемодане, потом Виктора у книжного шкафа.
— Что с вами, Михаил Анисимович? — вскочив с чемодана, спросил Костя. — А я… пришел к вам насовсем… — добавил он тут же смущенно.
— Хорошо, Костя. Вскипяти чай, — заплетающимся языком проговорил Вязов, обернулся и увидел в дверях Надю. Он смотрел на нее и ничего не понимал.
— Зачем вы здесь?! Чего вам еще от меня надо! — вдруг закричал он и повалился на кровать.
Надя бросилась к нему, потрогала рукой жаркий лоб, потом прижалась к его щеке губами и заплакала, не замечая смущенных Костю и Виктора.
