Филипп Марголин - Ловкость рук
— Тиффани Стар? — спросила Дана.
— А ты кто такая? — спросила женщина. Под глазами темные круги, кожа желтоватого нездорового цвета. Дана подумала, что некогда Стар, должно быть, была весьма привлекательной девушкой, но наркотики и определенный образ жизни лишили ее остатков шарма.
— Я Лоран Паркхёрст. И хотела бы поговорить с вами о деле Барри Лестера.
— С чего это взяла, что я буду с тобой говорить? — спросила Стар.
— Предпочитаю побеседовать об этом дома, а то еще соседи услышат. Ну, вы понимаете.
Стар колебалась. Затем сняла цепочку и отворила дверь. На ней была футболка, туго натянутая на грудях, которые, как догадалась Дана, прежде были значительно меньше. Облегающая футболка и еще более облегающие джинсы сильно поношены, но фирменные, из дорогих брендов. В вырезе футболки виднелась часть татуировки, но Дана так и не поняла, что там изображено.
В крохотной гостиной было на удивление чисто. Мебель дешевая, зато на стенах с облупленной краской висят иллюстрации с полотен Пикассо и Моне. Картины намекали на прошлое, совсем не похожее на жизнь стриптизерши. Дана также заметила несколько номеров «Пипл» и киножурналов на столике; там же лежал роман Даниэлы Стил [17], натолкнувший ее на одну идею.
— А у вас здесь очень мило, — заметила Дана, пытаясь сломать лед.
— Так что там с Барри? — спросила Стар, игнорируя попытку гостьи завязать светскую беседу.
— Вы читаете «Эскпоузд»?
— Ага. Время от времени.
Дана протянула Стар визитку, где было написано, что она репортер журнала «Экспоузд» по имени Лоран Паркхёрст.
— Работаю над статьей, которую мы собираемся напечатать.
— О Барри?
— И вас.
— Обо мне?.. — воскликнула Стар. И Дана заметила, что глаза ее расширились; очевидно, эту особу до сих пор грела перспектива стать знаменитой.
— Вы не возражаете, если мы пришлем к вам фотографа, сделать несколько снимков?
— Ну, думаю, что нет, не возражаю, — ответила Стар, напуская безразличный вид, хотя Дана чувствовала — она просто потрясена предложением, которое позволит ей прославиться на всю страну.
— Вот и замечательно. Когда вам удобно? Вы, должно быть, очень заняты?
— Я работаю по вечерам, так что б о льшую часть дня дома.
— А где вы работаете, если не секрет?
— В клубе. Я танцовщица. Там и познакомилась с Барри.
— Значит, решено. Скажу Оскару, пусть позвонит и договорится о съемках.
— А о чем будет статья?
— Не возражаете, если я присяду? — спросила Дана.
— Да, присаживайтесь. Вот сюда, на диванчик. — Перед телевизором стоял раскладной диван. Стар тоже уселась и с надеждой уставилась на Дану, которая вздохнула и вдруг нахмурилась.
— Не хотелось бы расстраивать вас, Тиффани, но вам грозят неприятности.
— Это вы о чем?
— Барри сказал полиции, будто Хорас Блэр признался ему в убийстве жены и даже назвал место, где захоронена Кэрри Блэр.
— И что с того?
— Как-то с трудом верится.
— Не мое дело. А Барри.
— Может, и так, но вы должны понимать, насколько это важно, выслушать вашу версию, чтобы все встало на свои места.
— Да никакой версии тут нет. Барри вляпался в дерьмо, вот и всё. И я ничего об этом не знаю.
— Разве? — усомнилась Дана.
— А что я должна знать?
— Ну, тут только два варианта, Тиффани. Первая: богатый и влиятельный бизнесмен с дипломами Гарварда и Принстона признается практически незнакомому человеку в том, что убил свою жену. Мягко говоря, маловероятно.
— Барри бывает очень убедителен. Вы не поверите, как он умеет расположить к себе людей.
— Хорас Блэр привык иметь дело с главами крупнейших корпораций, лидерами иностранных государств. Как-то плохо верится, что Барри мог настолько расположить его к себе, что тот всего за несколько часов излил ему душу и все выложил. Тем не менее, Барри точно знал, где находится могила Кэрри, и рассказать ему об этом мог кто-то другой. А навещали его в тюрьме только вы и адвокат Джефферсон.
Тиффани глубоко затянулась сигаретой. Дана почти физически чувствовала, как напряженно она ищет выход.
— Тиффани, у Хораса Блэра самые обширные связи. Если властям станет известно, что Барри его подставил, неприятностей ему и всем его сообщникам не миновать. И если этот «кто-то» — вы, то советую рассказать всю правду, облегчить свою участь.
— Мне нечего сказать, потому что я ничего такого не делала, — продолжала упрямиться женщина, но Дана ей не поверила.
— Это Чарльз Бенедикт попросил вас поговорить с Барри?
Дана тотчас поняла, какую ошибку совершила, но было уже поздно. Стар побледнела как мел и вскочила на ноги.
— А ну, уходите отсюда! Сейчас же!
Дана поднялась, заглянула ей прямо в глаза.
— На визитке мой номер. Постарайтесь хорошенько обдумать ситуацию и позвоните, если решитесь рассказать. И учтите, говорить со мной куда как проще, чем с ФБР.
Она уже была на полпути к двери, как Тиффани вдруг спросила:
— Так фотограф приедет или нет?
— Из того, что вы тут рассказали, истории не слепишь. Если передумаете, знаете, где меня найти.
Дверь за Даной закрылась, и Стар посмотрела в глазок. Когда Катлер сошла по ступенькам и скрылась из вида, Тиффани принялась нервно расхаживать по комнате. Я на это не подписывалась, твердила она себе. Ей всего-то и надо было, что передать какую-то ерунду Барри, которая затем поможет выбраться ему из тюрьмы. И с ней ничего такого не должно было случиться. И нечего этим репортерам шастать по квартирам и вынюхивать. И эта Паркхёрст упомянула ФБР, я вас умоляю! Никто не говорил, что ФБР вдруг может ею заинтересоваться.
Стар закурила сигарету и пожалела, что в доме у нее нет ни крошки дури. Чертова реабилитационная клиника! Ей страшно хотелось отключиться от всего этого дерьма, и немного порошку ее бы успокоило. А ей надобно сохранять спокойствие, чтобы хорошенько все обдумать.
Тиффани рухнула на диван и уставилась в потолок, точно ждала, что найдет там хоть какой-то ответ. Глубоко затянулась и снова подумала о ФБР. Ей определенно не хотелось связываться с этой конторой. Кто-то должен помочь исправить ситуацию, потому как ей определенно придется выкручиваться, если к ней вдруг заявится это долбаное Ф, долбаное Б, долбаное Р, черт бы их всех побрал! Был лишь один человек, способный уладить проблему, человек, который и вовлек ее в эту поганую историю.
Тиффани встала с дивана и схватилась за телефон.
— У нас проблемы, — выпалила она, как только Чарльз Бенедикт поднял трубку. — У меня только что побывала репортерша из «Экспоузд». Хочет знать, о чем я говорила с Барри в тюрьме.
— Не думаю, что это умно — обсуждать такие вопросы по телефону.
— А я думаю, было не очень умно с моей стороны соглашаться на все это дерьмо с Барри. И придется тебе подсластить пилюлю.
— Давай встретимся где-нибудь и поговорим спокойно.
— Встретимся обязательно. Но должна предупредить: эта репортерша говорила о ФБР и упоминала твое имя.
— Упоминала обо мне?
— Да, Чарли. Она хочет знать, не ты ли послал меня потолковать с Барри.
— Мне страшно жаль, что репортер тебя побеспокоила. Но волноваться совершенно не о чем. Я о тебе позабочусь. Весь день у меня занят, но мы можем встретиться вечером. И я успею заскочить в банк.
Стар повесила трубку. Перспектива срубить деньжат ее взбодрила. И еще она уже почти жалела о том, что Барри скоро выходит из тюрьмы. От этого типа одни сплошные неприятности. Она надрывает задницу, зарабатывает танцами в клубе, приносит домой деньги, а этот сукин сын всегда умел уболтать ее и выманить все до последнего. Ну, и еще он большой умелец строить разные грандиозные планы насчет быстрого обогащения и все такое прочее, которым никогда не суждено сбыться.
Тиффани надоело жить в нищете, к тому же она знала: ее Барри готов трахнуть любую, кто только даст. Черт бы побрал этого Барри. Он корень всех ее проблем. И возможно, она должна избавиться от него раз и навсегда. Если она заключит сделку с федералами, они могут включить ее в программу защиты свидетелей. И тогда она выберется из этой дыры. Возможно, они даже отправят ее в какое-нибудь приятное местечко, на Гавайи или в Лас-Вегас. Ей ужасно нравился Лас-Вегас.
И вот Тиффани приняла решение. Она встретится с Бенедиктом, посмотрит, что тот может предложить. Если ей покажется мало, она позвонит репортерше, сдаст Барри и уберется отсюда к чертовой матери.
Глава 38
Николай Орланский организовал досрочно-условное освобождение Григория Карпинского в знак благодарности за избиение Барри Лестера. Через несколько дней после выхода из тюрьмы Григорий принял душ, побрился, надел самые самый клевый свой прикид и направился в ночной клуб «Сцена», что в Колледж Парк, которым владел Орланский, где собирались студенты из университета Мэриленда. Орланский использовал это заведение для отмывания денег, а Григорий по уик-эндам работал там вышибалой. На неделе он попытал счастья с девушками из колледжа, завсегдатаями бара. Николай разрешал трахать этих девчонок, но только по обоюдному согласию. Орланский очень заботился о репутации своего заведения, так что никаких изнасилований или наркоты типа рогипнола. И Григорий строго следовал правилам, установленным Орланским, поскольку не раз становился свидетелем того, как тот наказывал его коллег-нарушителей с использованием скальпеля, щипчиков и электродрели только за то, что те попользовали какую-нибудь девчонку, подцепленную ими в клубе. От девушки откупались, инцидент замалчивали, а рыбы в прибрежных водах получали щедрую подкормку.
