Роман Канушкин - Стилет - Обратный отсчет
"Игнат Воронов" - написано на обложке книги. Красные буквы на черной глянцевой обложке первой книги ее мужа. Почему-то сейчас эти буквы показались ей необычно яркими, словно они горели, словно пытались ей сообщить что-то. "Но может, действительно Дед прав и Макс прав - все будет хорошо, а я просто беспокойная дуреха". Галина посмотрела на прикрепленный к стене турник - ежеутренняя зарядка Игната начиналась с пятидесяти подтягиваний, стояния на голове и отжимания на пальцах... Потом - все эти нунчаки, звездочки, которые он метал в деревянную мишень, короткий японский меч-кинжал - катана, длинный самурайский меч. И его специальная библиотека и видеотека, а также множество художественного материала о самураях и вообще о Японии... Игнат говорит, что это самая удивительная и непостижимая страна на свете, но это его дело, и, пожалуй, это единственная любовь Игната, которой он не смог ее заразить. Воин-монах - для него это лучший путь мужчины, но она... она вовсе не желает, чтобы ее мужчина был монахом, а сейчас... в эту минуту, когда в небе кружит заминированный самолет, она очень не хочет, чтобы ее мужчина был воином. Галина подошла к маленькому письменному столу, он весь завален книгами и вороновскими рукописями. Здесь примерно за год, с бесконечными перерывами на местные и дальние командировки, был написан первый его роман "Краповые береты", а потом позвонил издатель, сообщив, что книга, возможно, станет бестселлером сезона. И самое удивительное, как Игнат отреагировал на эту новость. Казалось, что он совершенно не удивился.
- Конечно, - сказал Игнат, - ведь книга хорошо написана...
Вот и все - книга хорошо написана. Что это за пресс-конференция и что такого сенсационного на ней должны сообщить?
Она снова бросила взгляд на письменный стол - сейчас Игнат работает над какой-то странной книгой, он почти никогда ничего не рассказывает. Но Галина знает, что там будет одна глава о японских летчиках, летчиках-камикадзе. Игнат показал ей архивные фотографии - летчик машет рукой перед взлетом, своим последним взлетом, прыжком в Вечность. Он улыбается, и глаза его уже видят Солнце, к которому он понесет себя. Галина слышала, что у летчиков есть тост - "чтобы количество взлетов соответствовало количеству посадок...". Но у летчика со старой фотографии другой путь, и на этом пути количество взлетов на один больше. Почему Игната так интересует эта тема? О чем он иногда думает, ее сумасшедший возлюбленный, что творится за сомкнутыми веками, за шторками его длинных, почти женских ресниц, о каких снах он ей никогда не расскажет? Он тоже видит Солнце? Галина не отдаст его никому, она хочет быть с ним всегда. Только... вряд ли он ее послушает.
Эта глава так и будет называться - "Священный ветер". И когда Галина спросила почему, Игнат указал ей на желтую повязку: на архивной фотографии вокруг головы японского летчика был повязан желтый шарф, на нем, почти неразличимые, два значка, два иероглифа. Игнат написал их на бумаге и сказал, что это значит - "Священный ветер"...
- Это что, их знак? - догадалась Галина.
Она посмотрела на своего мужа и подумала, что хочет спросить его еще о чем-то, но поняла, что никогда не сможет этого произнести.
- Да, - улыбнулся Игнат, - это их знак. Таким был знак камикадзе.
Галина положила книгу на стол и повернулась к телевизору - скоро очередной выпуск новостей, и она должна посмотреть его. Информационный выпуск в 16.00, где новостью номер один будет заминированный лайнер, кружащий сейчас в небе, и, когда после заставки диктор проговорит слово "здравствуйте", этому лайнеру останется кружить меньше часа.
Галина посмотрела на табло электронного будильника - только что на ее глазах число "15.43" стало числом "15.44". Она открыла верхний ящичек письменного стола и достала пачку сигарет "Кэмел". Как он курит такие крепкие? Галина спустилась бы в магазин и купила что-нибудь полегче, да только сейчас она не может покидать дом. Четвертая сигарета за последний час... Может, она действительно рехнувшаяся перепуганная дуреха?
Галина достала из бокового кармана своих джинсов тонкую зажигалку "Крикет", прикурила, и снова ее взгляд упал на эту крымскую фотографию самые красивые, самые загорелые и самые счастливые. Она, Игнат и Макс. Нет, не так - Игнат, она и Макс... Господи, что за глупости?!
Галина повернулась к зеркалу - то, что она увидела, ей очень не понравилось. Вздохнула и проговорила:
- Ну вот, перепуганные глаза на пол-лица...
И тогда зазвонил телефон.
* * *
В это же время раздался телефонный звонок в кабинете Деда.
- Товарищ генерал, все в порядке, - сказали в трубке. - Она уже у нас.
- Молодцом, - проговорил Дед. - Срочно ко мне!
Потом Дед набрал номер своего старого боевого товарища:
- Толя? Еще раз привет тебе, дорогой. У меня есть кое-какая, скажем так, очень секретная информация относительно этого заминированного самолета. - Дед сделал паузу. - О-о-очень секретная... И прежде чем предпринять какие-либо шаги, я хотел бы показать ее тебе.
* * *
А за сорок минут до этого со взлетной площадки объекта "Л-III" поднялся черный вертолет с хищными контурами - это была грозная боевая машина, несущая мощное вооружение и развивающая скорость до 650 километров в час. Вертолет мог выполнять фигуры высшего пилотажа и считался лучшим в мире Черный бог войны, получивший название "Черная Акула". Только сейчас на его консолях не было полного вооружения - облегченная до минимума боевая машина несла на борту совсем другой груз, и ей предстояло выполнить задачу, прямо противоположную своему назначению.
Еще через десять минут пилот "Черной Акулы" подполковник Рохлин увидел вдалеке серебристую точку.
"Ну вот и они", - подумал Рохлин и произнес в переговорное устройство:
- Все. Их наблюдаю. Выхожу на заданную.
Получив разрешение, подполковник Рохлин повел машину вверх.
* * *
А еще за какое-то время до момента, когда подполковник Рохлин повел свою машину вверх, некто в ведомстве Деда решил, что на человека по имени Михаил Коржава можно положиться. На борту заминированного аэробуса "Ил-86" находилась телевизионная группа, но его внимание привлек именно Михаил Коржава - известный ныне режиссер-рекламщик: он начинал как телеоператор, снимал в "горячих точках", не боялся лезть под пули и в свое время доставлял всем немало хлопот. Сейчас Михаилу Коржаве предстояло снять эксклюзив, такой эксклюзив, что для любого оператора это могло бы стать лучшими кадрами в жизни. Но для подобного деликатного дела требовался человек с железной психикой, человек, не подверженный панике, человек, уже не раз проявивший себя в экстремальных ситуациях, потому что ничего страшнее паники на борту заминированного авиалайнера быть не может. Вряд ли этот некто из ведомства Деда знал о баскетбольной корзине, установленной сначала вместо сцепки у взбесившегося локомотива, а потом на носу большого пассажирского самолета, и вряд ли он догадывался о том, что мир остывает, но в нем есть островки тепла, обнаруженные Чипом на краю катастрофы в самолете, несущем в себе бомбу, адскую машину, готовую взорваться на высоте 1600 метров или к пяти часам вечера. Но этот некто нашел такого человека - Михаила Коржаву. Именно он.
Решение принято, и точка поставлена.
* * *
Островков тепла было два - этот мальчик, рассказавший ему о нити, которую надо смотать, и распутный ангелочек с губами невинного ребенка стюардесса по имени Жанна. Чип, слушая седеющего командира экипажа, был удивлен его просьбой, потом, подумав, заявил: минут через пятьдесят после начала полета он догадался, что с самолетом что-то не так. Чип сказал, что на борту есть некоторое количество далеко не глупых людей, обративших внимание на солнце, постоянно находящееся не там, где ему следует быть при нормальном полете на запад, и что информация о контрабандном грузе и возвращении в Москву была верным шагом, предотвратившим возможную панику, однако... он должен знать, что им угрожает. Если они хотят сотрудничать, то играть надо в открытую. Чип должен знать характер неполадки, насколько это серьезно - играть в открытую, и тогда он сделает все, о чем его просят.
Он некоторое время смотрел на командира экипажа, затем проговорил:
- У нас какие-то проблемы с шасси? - Но тут же сам отрицательно покачал головой и произнес: - Командир, давайте начистоту. Ситуация не совсем под вашим контролем, верно? Поэтому прослушайте мою информацию: на борту самолета находится мальчик, который что-то знает. Он всего лишь ребенок и не может сформулировать на языке взрослого то, что с ним происходит. Но возможно, он пригодится нам гораздо больше, чем мы все можем предположить. Он очень необычный мальчик, может быть, можно говорить об обостренном восприятии, может, о паранормальных способностях, сейчас не время и не место для подобных дискуссий. Командир, ребенок все знал с самого начала, и, когда мне передали вашу просьбу, я решил переговорить с ним. Он называет это Чудовищем. И он говорит, что скоро оно проснется. Еще он говорит, что знает выход. Поэтому давайте начистоту, командир. Ни шасси, ни контрабандный груз. Давайте честно - о чем идет речь?
