Ричард Фримен - Око Озириса

— Ну, — сказал Джеллико, положив руку на окно, — согласны вы, или нет?

— Ладно, — хмуро отвечал Бэджер. — Я согласен.

— Вы обещаете не мешать мне, пока я не кончу?

— Обещаю.

Голова м-ра Джеллико исчезла, и окно захлопнулось. Потом я услыхал стук тяжелого болта и звон цепи.

Тяжелая дверь открылась, и показался м-р Джеллико, спокойный и бесстрастный, со старинным подсвечником в руке.

— Кто остальные? — спросил он, пристально всматриваясь через очки.

— Это доктор Барклей и доктор Джервис, — сказал Торндайк.

— А, — произнес м-р Джеллико. — Очень любезно с их стороны. Войдите, пожалуйста, джентльмены. Я уверен, что вы с интересом выслушаете наши сообщения.

Он распахнул дверь с церемонной любезностью, и мы вошли в переднюю. Он тихо закрыл дверь и проводил нас по лестнице в комнату, из окна которой диктовал нам условия капитуляции. Это была красивая старинная комната, большая и строгая, с деревянными панелями и резным камином, на котором выступали буквы J. W. Р. и год «1671». В дальнем конце стоял большой письменный стол, а за ним несгораемый шкаф.

— Я ожидал этого посещения, — спокойно заметил м-р Джеллико, ставя четыре стула против стола.

— С каких пор? — спросил Торндайк.

— С понедельника, когда я имел удовольствие увидеть вас вечером у внутренних ворот Темпля с моим приятелем, д-ром Барклеем. Я понял тогда же, что вы интересуетесь этим делом. Могу я предложить вам хересу, джентльмены?

Говоря это, он поставил на стол графин и рюмки на подносе и посмотрел на нас вопросительно, положив руку на пробку.

— Я, пожалуй, не прочь, м-р Джеллико, — сказал Бэджер.

М-р Джеллико налил рюмку и подал с церемонным поклоном. Потом, держа еще графин в руке, обратился к Торндайку убедительно:

— Доктор, разрешите налить вам рюмку?

— Нет, благодарю, — сказал Торндайк таким решительным тоном, что инспектор быстро обернулся в его сторону и, поймав его взгляд, медленно опустил на стол рюмку, которую было подносил ко рту, не прикоснувшись к вину.

— Я не желал бы торопить вас, м-р Джеллико, — сказал инспектор, — но уже очень поздно, а мне хотелось бы приступить к делу. Как вы желаете поступить?

— Я желаю, — сказал м-р Джеллико, — дать подробное показание о происшествии и хотел бы услышать от д-ра Торндайка, как именно дошел он до своих замечательных выводов. После этого я буду в полном вашем распоряжении. Притом, я полагаю, что будет интереснее, если д-р Торндайк сделает свое сообщение раньше, чем я передам вам действительные факты.

— Я вполне разделяю ваше мнение, — сказал Торндайк.

— В таком случае, — сказал м-р Джеллико, — я полагаю, что вы не будете обращать внимания на меня и сообщите свои наблюдения вашим друзьям, как если бы меня здесь не было.

Торндайк кивнул головой в знак согласия, и м-р Джеллико, усевшись в кресло за столом, налил себе стакан воды, выбрал папиросу из красивого серебряного портсигара, закурил ее и, приняв спокойную позу, приготовился слушать.

— Мое первое знакомство с этим делом, — начал Торндайк без всякого вступления, — произошло при посредстве газет около двух лет назад, и я должен сказать, что хотя вначале у меня пробудился чисто академический интерес специалиста к делу, относящемуся к моей специальности, оно возбудило во мне глубокое внимание.

Газетные известия не сообщили никаких подробностей об отношениях замешанных лиц, так что нельзя было уловить никаких мотивов преступления. Сообщались только факты. Приходилось принимать факты, не обращаясь к мотивам, взвешивать возможности без предвзятости. Это было большим удобством. Вы, может быть, удивитесь, что эти первые предположения указывали с самого начала на те выводы, которые были подвергнугы испытанию при опытах, произведенных сегодня. Поэтому лучше всего с самого начала сообщить вам те выводы, к которым я пришел путем рассуждения, принимая факты, данные газетами, раньше, чем до моего сведения дошли все дальнейшие факты.

Из фактов, констатированных газетами, вытекало четыре возможных объяснения исчезновения:

1. Человек мог быть жив и скрываться. Это было весьма невероятно по многим причинам; на одну их них я укажу сейчас.

2. Он мог умереть от несчастного случая, или от болезни, и тело его не было опознано. Это было еще менее вероятно ввиду того, что при нем постоянно находились вещи, по которым его можно было бы узнать, включая визитные карточки.

3. Он мог быть убит неизвестным лицом с целью ограбления. Это было совершенно невероятно по тем же самым причинам: его тело не могло остаться неузнанным.

Эти три объяснения мы можем считать отпадающими. Они не касались никого из прикосновенных лиц. Они были невероятны вообще. Единственным указанием оставался скарабей, найденный в саду Годфри Беллингэма. Поэтому я отбросил все три объяснения и обратил все внимание на четвертое. Это объяснение заключалось в том, что человек убит одним из лиц, о которых упоминали газетные сообщения. Но они упоминали троих. Очевидно, приходилось выбирать одно из трех предположений, а именно:

a) что Джон Беллингэм был убит Хёрстом, или b) Беллингэмами, или c) м-ром Джеллико.

Я постоянно внушаю своим ученикам, что неизбежным вопросом при таком расследовании является: когда в последний раз видели исчезнувшее лицо живым? Этот же вопрос я задал самому себе по прочтении газет. И ответ был: его несомненно видели живым четырнадцатого октября тысяча девятьсот второго года, в Куин-Сквер, в Блемсбери. Не могло быть никакого сомнения, что он был жив тогда и был именно там, ибо его видели в одно время два лица, оба хорошо его знавшие, и одно из них — доктор Норбери — было совершенно беспристрастным свидетелем. После этого числа его никогда никто не видел ни живым, ни мертвым. Было константировано, что его видела двадцать третьего ноября служанка м-ра Хёрста. Но так как это лицо не знало его раньше, то не могло быть определено, был ли это Джон Беллингэм или кто-нибудь другой.

Поэтому днем исчезновения надо считать не двадцать третье ноября, как предполагали все, а четырнадцатое октября. И вопрос должен быть поставлен не «что случилось с Джоном Беллингэмом после того, как он вошел в дом м-ра Хёрста», а «что случилось с ним после того, как его видели в Куин-Сквер?».

Но, как только я решил, что этот вопрос должен быть отправным пунктом при расследовании, раскрылось удивительное стечение обстоятельств. Стало очевидным, что если м-р Джеллико желал по каким-либо причинам убить Джона Беллингэма, то ему представлялся такой случай, какой редко выпадает на долю преднамеренного убийцы.

Торндайк пустился в очень подробный анализ всех фактов и затем сказал:

— Обратите внимание на следующие обстоятельства. Было известно, что Джон Беллингэм отправляется один в заграничное путешествие. Куда именно — не было определено. Он должен был отсутствовать неопределенное время, но не менее трех недель. Его исчезновение не потребует объяснений, не поведет к расследованию, по крайней мере, в течение еще нескольких недель; а за это время убийца будет иметь возможность скрыть труп и следы преступления. Условия с точки зрения убийцы — идеальные.

Но это не все. Во время отсутствия Джона Беллингэма м-р Джеллико должен был доставить в Британский Музей то, что может быть названо мертвым человеческим телом и это тело должно было быть уложено в закрытый ящик. Куда лучше? Но в этом был один слабый пункт: было бы известно, что мумия увезена из Куин-Сквер после исчезновения Джона Беллингэма, и могло в конце концов возникнуть подозрение. К этому пункту я еще вернусь.

По-видимому, не может быть сомнения, что кто-то, под видом Джона Беллингэма, действительно был в доме м-ра Хёрста. И должен был или выйти из дома, или остаться там. Если он ушел, то тайно. Если остался, то нет основания сомневаться, что он был убит и тело его было скрыто. Рассмотрим возможность обоих случаев.

Положим, что посетитель был действительно Джон Беллингэм. В таком случае мы имеем дело с положительным господином средних лет, и мысль, что такое лицо входит в дом, говорит, что останется, а потом исчезает незаметно, — такая мысль трудно допустима. Кроме того, тогда надо предположить, что он приехал в Эльтам по железной дороге, только что высадившись в Англии, оставив багаж на вокзале Черинг-Кросс. Это указывало бы на определенный план, несовместимый с его неожиданным исчезновением из дома.

С другой стороны, можно бы предположить, что он был убит Хёрстом. Физическая возможность здесь есть. Но не всякая возможность вероятна. Риск и последующие затруднения были бы чересчур велики. А поведение Хёрста, немедленно оставившего дом под охраной прислуги, несовместимо с предположением, что там было тело.

Но существует еще третья возможность, которой, как это ни странно, никто до сих пор не предположил. Посетителем мог быть совсем не Джон Беллингэм, а кто-то другой, сыгравший его роль. Такая мысль устраняет вполне все затруднения. Странное исчезновение перестает быть странным, ибо лицо, выдавшее себя за Джона Беллингэма, должно было исчезнуть, прежде чем м-р Хёрст вернется и разоблачит его. Но если принять это предположение, то возникают два дальнейших вопроса: «кто это был?» и «какая была здесь цель?».