Дарья Калинина - Мулатка в белом шоколаде
— Дедушка! — взмолилась наконец Леся. — Вы нам про Куриных рассказать обещали!
— А! Ну да! Курины в нашей деревне раньше почтенной фамилией были. Еще до революции они разную домашнюю птицу в больших количествах держали. На каждой ярмарке их кура и яйцо лучшими считались.
— А потом что?
— Знамо что! — хмыкнул дед. — После революции их кулаками посчитали. Старший Курин вовремя с пятью своими сыновьями разделился да велел им в разные стороны сваливать. Тем и спаслись. Но хозяйство на разные части распалось. Кто-то в город подался. Кто-то заболел да помер. Кто-то в Жихаревку перебрался. Так от Куриных у нас, почитай, никого и не осталось.
Подруги расстроились. Но потом сообразили. Ведь Наташа была Куриной только по мужу. А как была ее девичья фамилия?
— Во! — кивнул головой дед. — В аккурат только бабка Гана тут и осталась. Хоть и не Курина, да дочь за Куриным замужем была. В общем, из всей фамилии только бабка Гана. Да внучка ейная!
И дед странно хмыкнул.
— Внучка? Курина?
— Ага, — кивнул дед. — По паспорту Курина. А так…
— А что так?
— Наташка ее в городе нагуляла, — произнес дед, изрядно развеселившийся от выпитого самогона и явно не прочь теперь посплетничать. — Говорила-то, конечно, что от мужа родила. В законном браке. Только бабы наши документы подсмотрели. Митька — Наташкин муж — в шестидесятом году помер. А ребенок у нее аж в шестьдесят втором родился. Разве же такое бывает?
— А где сейчас эти женщины?
— Наташка, как ребенка матери завезла, так хвостом вильнула и обратно в город подалась. Только ее и видели! Бабка Гана потом говорила, что померла дочка. А где похоронена, она и не знает.
— А девочка?
— Какая?
— Наташина дочка!
— Какая же она девочка! — развеселился дед. — Ей уже за сороковник перевалило. Скоро на пенсию выйдет. А так ничего не скажу, справная получилась баба. Мать хорошая. Да и жена. Михею своему спуску не дает. Пить особо не позволяет. И он при ней шелковый делается! Только как поглядишь на нее, сразу скажешь, не русская она. От грузина или армянина ее Наташка нагуляла. Только у них такие носы крючками бывают. В наших местах отродясь таких носов не водилось.
— И где она сейчас?
— Да где ей быть? Дома у себя. Говорю же, хозяйка из нее справная получилась. И корову держат, и свиней. Куда же ей от хозяйства деваться? Скотина — она ведь каждый день кушать хочет. Эх вы, городские! Ничего-то вы в нашей жизни не понимаете. Дома Наталья, где же ей еще быть?
Подруги слушали и ужасались. Похоже, они проделали этот длинный путь совершенно напрасно. Дочь Петеросяна стала примерной женой и трудолюбивой крестьянкой. Вырастившая ее бабушка сумела привить внучке простые народные понятия о жизни. И за лучшей долей дочь Наташи, похоже, никуда не гналась.
Но все же подруги решили повидаться с Аней — так звали дочь Наташи Куриной. И окончательно прояснить вопрос, не была ли она на свадьбе у своего брата по отцовской линии. Они нашли женщину там, где им и пообещал гостеприимный старичок. На скотном дворе. В столь ранний час тут уже кипела работа. Коровы ушли на пастбище, но вот прочая домашняя живность требовала ухода.
— Скажите, вы Анна? — спросила Кира.
Возившаяся с какой-то бадьей полная женщина распрямилась и, приставив к глазам ладонь козырьком, внимательно посмотрела на подруг. Сразу же была видна в ней примесь южной крови. И хотя волосы женщины были старательно вытравлены в белый цвет, все же темные глаза и смуглая кожа однозначно указывали на ее происхождение.
— Комнату не сдам! — отрезала она, едва увидев подруг.
— Да мы не из-за комнаты.
— Молока тоже нет! Корова нынче не телилась. Самим не хватает! Вы к Ивановне идите. Она торгует.
И женщина махнула рукой в сторону соседского дома. Ей явно не терпелось избавиться от подруг. Она то и дело досадливо косилась то на окна собственного дома, то на подруг. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: подруги пришли не вовремя. Оставалось только понять, чем была вызвана подобная нервозность хозяйки дома.
— Не, мы не за молоком, — покачала головой Кира.
— Ничего на продажу нет!
— Да мы просто поговорить!
— О чем?
Говорить Анне Дмитриевне тоже явно не хотелось. Но извечное женское любопытство все же превозмогло ее странную недоброжелательность.
— О вашем отце.
— Никогда его не знала. Бабушка рассказывала, что он пил сильно. Да и помер еще до моего рождения.
— Нет, — покачала головой Кира. — Не об этом человеке речь.
— Мы с вами хотим поговорить о вашем настоящем отце.
Анна Дмитриевна окончательно растерялась. И даже ее недоброжелательность куда-то улетучилась. Кровь отхлынула от ее щек, а полные руки задрожали.
— Что вы говорите? — пробормотала она. — Я вас не понимаю.
— Бросьте, — отмахнулась Кира. — Уверена, вам все уши прожужжали, что вас мать не от своего мужа родила.
Анна Дмитриевна отбросила в сторону тряпку и грузно опустилась на стоящий во дворе старый стул. Лицо у нее было задумчивое.
— Верно, — произнесла она. — Да мне и говорить не надо было. Стоит в зеркало посмотреть, как все ясно становится. В детстве-то мне бабка твердила, что я в нашу дальнюю родню пошла. Мол, среди них есть такие смуглые. Только потом-то я со всей своей родней по материнской линии перезнакомилась и поняла: нет среди них никого похожего на меня.
— И вы поняли, что ваш отец совсем не тот человек, который записан у вас в паспорте в графе «родители»?
— Да.
— И вы стали его искать?
Анна Дмитриевна искренне удивилась:
— С какой стати мне его искать?
— Ну, как же. Отец все-таки.
— На кой он мне сдался? — махнула рукой женщина. — И потом, где бы я его искала, если я даже его имени не знаю?
— Разве вам бабушка не рассказывала?
— Никогда!
— А мать?
— Мать умерла, когда я была совсем маленькая! Вырастила меня бабушка. И она ни о чем таком никогда не упоминала.
— А вы не пробовали ее расспросить?
Женщина хмыкнула.
— Подите за мной, — поманила она подруг. — Да не бойтесь. Небось не укушу!
И она первой пошла в сторону плодового сада, раскинувшегося за домом. Деревья тут были старые. С огромными разлапистыми ветками, явно нуждавшимися в обрезке. Тут стояло глубокое плетеное кресло, в котором дремала старуха, завернутая в одеяло.
— Бабушка, — позвала Анна Дмитриевна. — Ты меня слышишь?
Старуха подняла морщинистые веки и уставилась на внучку.
— Ты тут откуда взялась, Зуля? — удивилась она. — Ты же в Баку живешь?
— Приехала уже.
— Это хорошо! А Али тоже с тобой? А дети ваши?
— Тоже приехали, — кивнула головой Анна Дмитриевна, пока подруги безмолвно удивлялись этому диалогу.
Какая еще Зуля? Кто такой Али? И при чем тут их дети?
— И сколько их уже у вас? — заинтересовалась тем временем старуха. — Детей-то? Вроде бы мне писала, что пятеро?
— Теперь уж семеро, — отозвалась внучка.
— Так ты у нас героиня, — пробормотала старуха, снова погружаясь в дрему.
Анна Дмитриевна отошла от старухи.
— Видели? — спросила она у подруг. — И это еще хороший день. Она меня за свою подругу приняла и даже поговорила. А так иной раз и вовсе не узнает. И не говорит ничего, только мычит или болтает бессвязно.
Подруги и сами уже поняли. Сейчас что-либо выяснить о своем отце у бабушки Анна Дмитриевна не могла. Ну а раньше?
— А раньше бабушка всегда говорила, что я родная дочь своего отца! И все! На этом разговор заканчивался.
Тем не менее подруги не сдавались. Однако Анна Дмитриевна, нервно поглядывая на окна своего дома, заверила девушек, что никуда не уезжала из деревни с самой весны, когда они с мужем ездили в город за семенами и необходимыми для хозяйства покупками. Подруги ей верили и не верили. С одной стороны, похоже, она говорила правду. Но с другой — откуда такая нервозность?
— Аня! — внезапно раздался из дома хрипловатый мужской голос. — Ты где?
И следом за голосом из дома высунулась мужская голова с всклокоченными со сна светлыми волосами. В отличие от крашеных волос своей жены волосы у Аниного мужа были натуральные. И вообще он был очень красивый мужчина. Немного располневший, но очень и очень ухоженный. Что-то в его внешности напоминало сытого самодовольного котяру.
При виде подруг мужчина чрезвычайно оживился.
— У нас гости? — окинув взглядом растерявшуюся жену, спросил он.
Голова его пропала. Но через минуту мужчина уже стоял во дворе. Обнимал он жену, но при этом глаз не сводил с подруг, буквально пожирая их взглядом — от пяток до макушки.
— Вы ведь из города? Комнату на лето снять хотите? У нас есть отдельный домик. Я вам сейчас его покажу. Аня, где ключи?
— Нет, он не готов. Там не убрано и…
