Валерий Барабашов - Изувер
«Шеф приехал» — и пошла открывать.
— Борис Григорьевич, вы прямо к кофе подоспели, только что сварила. Налить?
— Налей, налей, — рассеянно проговорил Кашалот, по-хозяйски входя в киоск и защелкивая дверь — снаружи тянуло холодом, а здесь, внутри, было тепло. Об условиях своих продавщиц (не только в этом киоске) Кушнарев заботился, денег на электроэнергию не жалел. Чего, в самом деле, жалеть, в холоде какая дура будет сидеть? Хотя зимы теперь не очень морозные, но все равно — не лето, а женщине всегда подавай в помещении плюс двадцать, как минимум.
Словом, могучий масляный электронагреватель, выглядевший как обычная паровая батарея, стоял под прилавком, у ног Марины, и она, судя по всему, блаженствовала. А Койот сидел в подсобке, у дверей, потягивал из большой чашки дымящийся ароматный кофе.
При появлении Кушнарева встал, поглядывал то на Маринку, то на шефа мне, мол, удалиться или как?
— Борис Григорьевич. — Кашалот подал ему руку.
— Павел.
— Ну-ну. Да ты садись, Паша, чего вскочил?
Я не старшина, ты — не солдат.
— Вы — шеф, хозяин, — Койот попытался улыбнуться.
— Садись, садись… А я вот здесь. — Кашалот сел на низенький стульчик, снял высокую пыжиковую шапку, пригладил пятерней волосы. Внимательно смотрел на гостя Марины, размышлял:
«Видно, тут он не первый раз. Хахаль Маринки, тот самый сожитель, о котором она говорила. Ну, это ее личное дело… Да, похож на фоторобота, похож. Жук прав».
Маринка подала Кашалоту кофе.
— Пожалуйста, Борис Григорьевич. Что еще хотите: печенье, вафли?
— Не надо. Есть не хочу, сладкого тем более — толстеть начинаю.
В окошко постучал покупатель, Марина пошла к прилавку, а Кашалот завел с Койотом осторожный разговор:
— Чем занимаешься, Паша?
— Да так, на подхвате, в магазине у отца.
— Он, что же, магазин держит?
Койот невольно засмеялся.
— Это его магазин на плаву держит. Грузчиком.
— А-а… Ну и как — концы с концами сводишь?
— Свожу. Иногда шабашим с парнями. Рядом с рынком живу, а там работенка всегда есть. Фуру с арбузами или апельсинами разгрузишь — на три-четыре дня башлей хватает. Сейчас вот картошка пошла. На хавку, короче, добываем. И на бутылку тоже.
— Ненадежно все это, Паша. Сегодня есть работа, завтра нету.
— А что поделаешь?! Вся наша жизнь ненадежная. Но я не жалуюсь, мне много не надо. Спокойней живется.
— Философ… Женатый?
— Был. Сынок есть, Костик. Людка, жена, прогнала. Мало, говорит, зарабатываешь, а я тебя кормить не собираюсь.
— Понятно. С Мариной сошлись? — Кашалот говорил вполголоса, с одобряющей и подбадривающей улыбкой.
— Она сказала?
— Намекнула. Мол, дружу с одним хорошим парнем. За ручки возьмемся и ходим по Придонску.
Койот усмехнулся, ничего не ответил.
— Баба она стоящая, — продолжал Кашалот. — У меня лично претензий к ней нет, на нее можно положиться… Говорила она тебе насчет моего предложения?
— Ящики у вас тут таскать? Я и на рынке это делаю. День вкалываю, три-четыре дома, отдыхаю, сил набираюсь. Мне это подходит.
— У меня тоже работенка приличная найдется. День поработаешь месяц-другой в отгулах будешь. Может, и два-три. В зависимости от ситуации.
Койот с интересом глянул на Кушнарева.
— Это как? Что-то я про такую работу вообще никогда не слыхал.
Кашалот отодвинул пустую чашку, глянул на продавщицу:
— Марин, ты открой нам коньячку да поди погуляй, к Наташке сходи на полчасика. Мы с Павлом потолкуем.
Марина понятливо кивнула, сделала, что ей велели, откупорила голенастую бутылку «Белого аиста», поставила на крохотный раздвижной столик рюмки, порезала лимон и, накинув на плечи куртку-дубленку, ушла в соседний киоск.
Разлив коньяк по рюмкам, Кашалот приподнял свою:
— Ну, со знакомством, Павел! Долго я тебя, парень, искал!
— Искали?!
— Да ты пей, пей, не мандражи. Я не мент. Но искал, да.
Кашалот заметил, что гость выпил неохотно, весь как-то напрягся, насторожился.
Посоветовал:
— Расслабься, Пашок. Ты у своих. Я же сказал — не мент.
— Ну… вы намеки какие-то странные делаете, Борис Григорьевич. — Койот посасывал дольку лимона, не поднимал глаз. — Зачем-то искали меня, а я и не прятался ни от кого. Чего мне прятаться? Маринка в курсе всех моих дел.
Заново наполнив рюмки, Кашалот вынужден был подняться, захлопнуть окошко в киоске (в него то и дело стучали покупатели), выставил табличку: «ЗАКРЫТО». Все это время думал о том, что хахаль Марины держится хорошо, просто отлично, такого на хапок не возьмешь, голой задницей не напугаешь. Нервы у парня, судя по всему, из проволоки, то есть то, что надо. Да и голова работает, в глазах ум светится, не то что у Колорадского Жука или того же Рыла. Этим бы вмазать да кулаками помахать. Впрочем, такие ему, Кашалоту, тоже нужны… эти не рассуждают, а выполняют команды. А вот с этим парнем придется повозиться, придется. Поуговаривать, как целку, хвост перед ним пораспускать. А потом — прижать. Но спешить не надо, ни кчему. Он сам пришел к нему в сачок, в бредень, который, конечно, гораздо меньше, чем ментовский этот «невод», и уж теперь-то, парень, ты никуда не денешься. Или выйдешь из этого киоска другим человеком, с новыми обязанностями, или…
Но не надо опережать события и решать за него. Он же не дурак, по всему видно. Замочил ментов (теперь Кашалот не сомневался, что сделал это именно он, Павел) — его не нашли. Напал на инкассаторов, замочил одного, троих мужиков ранил — крутой мэн, крутой! Ну, не повезло ему с добычей, не учел чего-то, не предусмотрел — бывает. Планируешь одно, а на практике получается другое. И не такие операции срываются. Мерзляков сразу же после чепе на Дмитровской рассказывал ему, Кашалоту: мол, всю городскую милицию на ноги подняли, первые трое суток оперы, в том числе и их, Заводского, района почти не спали, что называется, землю рогом рыли, искали этого бандита, но он как в воду канул. Свернул за угол магазина — и пропал, испарился. Вот это класс работы! Какой там Мерзляков его найдет?!
Алкаш и бабник. Перевертыш. Мент поганый, что еще про него скажешь?! Но — нужный человек, очень нужный, компаньон и все такое прочее. Без него бы на ощупь пришлось жить. А на ощупь в их деле нельзя, надо видеть, куда и зачем идешь — не в капкан ли? Хотя бы по этой причине.
Кашалот вернулся к столику, сел на свое место, снова налил. Заговорил решительно, с напором:
— С инкассаторами ты хорошо задумал, Паша Деньги можно было хорошие взять. Только одному такую операцию не поднять, запомни на будущее. Подельники нужны, разделение труда. Как на любом производстве. Без этого нельзя. Да и рискованно все же. Есть способы… ну, безопаснее, что ли. Мягче. И надежнее. Почти стопроцентные. А в таких делах можно и одному сработать.
Ни один мускул не дрогнул в лице Койота. Он спокойно выпил коньяк, пожевал лимон, выплюнул кожицу. Спросил ровно:
— Вы о чем это, Борис Григорьевич?
Кашалот удовлетворенно хмыкнул — парень нравился ему все больше и больше. Вынул из кармана куртки записную книжку со снимком, положил перед Павлом.
— Видишь, тебя свидетели довольно точно срисовали. Знакомый мент рассказывал мне, что человек двадцать тебя видели. Эти портретики, Паша, во всех отделах у ментов висят, на стендах, на руках у розыскников имеются. Если бы этот знакомый мент сейчас тут оказался, он бы точно тебя замел. Как пить дать.
Койот спокойно взял в руки газетную вырезку, посмотрел.
— Похож, да. Только брови не мои, лоб тоже не мой. И вообще…
— Ну… ты же в шапочке был, лоб не видели. Но зеленкой и твой хорошо намажется.
Койот усмехнулся, глянул исподлобья.
— Это зачем?
— Да так, я слышал, перед вышаком лоб зеленкой мажут. Чтоб, значит, заражения крови не было.
— Шуточки у вас, Борис Григорьевич! — Койот крутанул головой, невольно и зябко повел плечами. Вернул снимок. — Это ошибка. Мало ли похожих людей. Даже двойники есть, своими глазами по телевизору видел: у Ельцина есть, у Брежнева, Ленина… А что уж про нас, простых смертных, говорить! Стандарт. Лоб, нос, глаза, рот… Природа штампует, как на станке.
— Паша, не муди, — размеренно, увесисто кладя слова, заговорил и Кашалот. — Я как увидел тебя, сразу усек — ты это. Ты, родной, больше некому. Когда мент этот знакомый рассказал мне, что к чему, кого они ищут, дня три-четыре спустя поехал на джипе к тому магазину «Сельхозпродукты», потоптался там. Разбитые витражи видел, следы от пуль. Походил, подумал. За угол свернул, по Репина прошелся, по Артуровской. На Ленинскую вышел… Куда, думаю, он мог деться?
Вроде бы за мента думал, розыскника. Был ты один, без тачки и сообщников. И как в наше водохранилище булькнул. Тогда я и подумал: а он где-то тут, рядышком залег. У него тут хата или, на худой конец, надежное лежбище — баба или там хорошие знакомые, у кого переночевать можно. Тогда я и похвалил тебя: умен парень, ничего не скажешь! Рисковый, да, собака, но так и надо в нашем деле. Менты же ринулись черт знает куда, по всему городу, по области «невод» свой дырявый закинули, а ты тихонько домой пришел, лег.
