Анна Князева - Подвеска Кончиты
Вернувшись за стол, Монгол уставился в свою тарелку. Воропай усмехнулся:
– Ты что, смерть с косой в толчке повстречал? На тебе лица нет.
– Рука что-то, – соврал Монгол.
– Нет. Не то… – Воропай внимательно смотрел на него. – Что случилось?
– Мне срочно нужна машина.
– Это касается того, что случилось в вагоне?
– Нет. Это личное. Нужно встретиться с одной девушкой.
– Юра, – Воропай обратился к охраннику, – отдай ему свою машину, сам пересядешь ко мне.
Монгол направился к выходу. Воропай усмехнулся:
– Будешь возвращаться – звони.
– Хорошо.
Проследовав мимо Дайнеки, он намеренно держался в тени охранника. Она не смотрела в его сторону.
На улице Юра отдал ключи, документы и ласково погладил капот.
– Береги ее, ладно?
Не сразу сообразив, о чем он, Монгол напрягся, ему показалось, что речь идет о Дайнеке.
– О ком ты?
– О машине своей.
– Можешь не волноваться. Спасибо.
Долго ждать не пришлось. Спустя полчаса Дайнека вышла из ресторана со своими друзьями. Было уже темно. С водительского места Монгол хорошо видел, как втроем они подошли к машине и, усевшись в нее, выехали со стоянки. Он чуть не отправился следом, но перед самым его носом из проулка вывернули синие «Жигули» и пристроились им в хвост.
Монгол пытался понять, что происходит. Он в замешательстве огляделся и увидел Дайнеку. Она стояла там, откуда только что отъехал автомобиль, потом развернулась и пошла в другую сторону.
Монгол осторожно поехал за ней, то пропуская вперед, то нагоняя. Так продолжалось около часа. Вдруг она шагнула на проезжую часть. Рядом остановилось такси. Договорившись с водителем, Дайнека пошла в магазин. Через двадцать минут появилась с грузчиком, который нес большую коробку. Коробка благополучно уместилась в багажнике, автомобиль тронулся, и Монгол поехал следом.
Такси остановилось на окраине города, у старого двухэтажного дома. Водитель затащил коробку в подъезд, вернулся и быстро уехал.
Монгол остановил машину так, чтобы видеть фасад дома. В одном из окон первого этажа вспыхнул свет, и он снова увидел Дайнеку. Кроме нее в комнате была женщина в инвалидной коляске и старуха. Они поставили телевизор на стол у окна. Теперь видимость была ограничена.
В какой-то момент Монгол понял, что в комнате появилась четвертая женщина. Минут через двадцать она исчезла. Свет погас, и вспыхнул голубой экран телевизора.
– Довези до острова Отдыха! Заплачу, сколько нужно! – сказал женский голос в открытую дверь его автомобиля. Это была та женщина, которая только что находилась в комнате вместе с Дайнекой.
– Садитесь, – он сам не знал, почему согласился.
Женщина расположилась на заднем сиденье и, как только отъехали, заговорила по телефону.
Она говорила тихо, но Монгол слышал каждое слово.
– Это я. Все как ты говорил. Тогда в комнате была не она. Не кричи на меня, прошу, не кричи!
Неожиданно женщина обратилась к Монголу:
– К спортивному комплексу на острове Отдыха, знаете, там сейчас луна-парк. Так вот – прямо к нему.
Она вернулась к своему разговору:
– Это не моя вина, что они похожи. Прошу тебя, Крестовский, найди кого-нибудь еще… Я не могу сделать это еще раз.
Монгол напрягся, до него дошел скрытый смысл ее слов, а когда женщина назвала Крестовского, стало очевидно: Дайнеке грозит опасность.
Он вспомнил девичью фигурку на перроне в Москве и все понял: Дайнека ехала в том вагоне.
Женщина закончила разговор.
– По-моему, мы заблудились.
– Я плохо знаю город.
– Ну, вот… – она не прочь была пококетничать. – Надеюсь, вы не обидите беззащитную женщину? – кондиционер разнес по салону приторный запах духов. – Как вас зовут?
– Дмитрий.
– Диму-у-у-уля…
Автомобиль съехал с моста к луна-парку. Притормозив у металлического забора, Монгол неожиданно газанул, они съехали к Енисею и остановились в кромешной тьме.
– Как это понимать? – казалось, женщина нисколько не испугалась.
– Нужно поговорить.
– Так я и поверила… Я тебя насквозь вижу.
Монгол включил свет и повернулся.
– Только поговорить, Алена. Ты мне расскажешь все, иначе живой отсюда не выйдешь.
На заднем сиденье автомобиля сидела женщина, которая ехала с ним в одном купе.
Алена замерла. Потом потянулась к сумочке.
– Оставь, я быстрее…
– Чего ты хочешь? – она держала себя в руках.
– Что ты делала в доме на Второй Гипсовой и какое задание дал тебе Крестовский?
– А почему не спросишь, как мы оказались в одном купе? – она загадочно улыбнулась.
– Тебя подослал Крестовский. Зачем?
– За тобой, дурачком, присматривать. Чтобы глупостей не наделал. С чего ты решил, что я буду с тобой говорить?
– У тебя нет другого выхода…
– Убьешь?
– Убью, – он тяжело смотрел ей в глаза.
– Дурак, Крестовский тебе за меня голову оторвет!
– Твою голову я оторву значительно раньше.
Алена замолчала, похоже, такой поворот событий ее не устраивал.
– Ты не сделаешь этого.
– Тогда рассказывай.
– А если я расскажу, какие у меня гарантии?
– Никаких.
Женщина заволновалась и, наклонившись, почти зашептала ему в ухо:
– Пообещай, что Крестовский никогда не узнает, что это я тебе рассказала.
– Даю слово.
– И еще… Про того мужика в вагоне. Не говори ему про кавказца.
– Не скажу.
– Хорошо. Теперь спрашивай.
– Что тебе нужно в том доме?
– Крестовский приказал убрать девчонку, ее зовут Людмила Дайнека. Она что-то видела, одним словом – ненужный свидетель. Несколько дней назад по ошибке вместо нее убили другую.
– Кто?
– Какая тебе разница? – огрызнулась Алена.
Монгол опять внимательно посмотрел ей в глаза:
– Ну ты многостаночница…
– Кто бы говорил!
– Чего теперь хочет Крестовский?
– Теперь он ищет того, кто исправит ошибку.
– То есть?
– Ему нужен человек, чтобы убить девчонку.
– Этим человеком должна быть ты, – сказал Монгол.
– С ума сошел? Я больше туда не пойду!
– А ты и не пойдешь. Сейчас позвонишь Крестовскому и пообещаешь убрать Дайнеку, но не вздумай выполнить обещания. Держись от нее подальше.
Алена задумалась.
– Хочешь, чтобы она осталась жива?
– Да.
– А что я потом скажу Крестовскому?
– Не знаю.
– Я не могу позвонить сейчас, он не поверит. То не хотела, а то – раз, и согласна.
– Тогда позвони утром. И предупреждаю, – голос Монгола зазвучал угрожающе. – Если ты опоздаешь…
– Не опоздаю, не дура. Слишком хорошо тебя знаю, на тот свет не спешу. Только и у меня есть условие.
– Не в твоем положении.
– Если нет, звонить не буду, – твердо сказала Алена.
Монгол ненадолго задумался, потом наконец спросил:
– Чего хочешь?
– Ты должен выполнить то, что тебе поручил Крестовский.
– Сумка уже у меня.
– Знаешь, о чем я. И сумка здесь ни при чем.
– Тебе-то это зачем?
– Если не отыщешь и не привезешь, он заставит меня. А я не смогу.
Монгол обдумывал сказанное. Похоже, у него не было выбора.
– Хорошо. Как только все подготовлю, я сам ему позвоню. А ты позвонишь завтра. Если нет – найду и убью.
Глава 19
Якутско-Охотский почтовый тракт, Якутск
Октябрь – ноябрь 1806 года
Наконец установились морозы.
Старик якут велел выждать несколько дней, пока лед как следует схватится, однако Резанов не мог более ждать и 20 октября отправился со своим гавайским слугой Томори к реке Алдан.
Перебирались на другой берег с большим трудом. Во время рискованной переправы под ногами трещал лед, угрожая вот-вот проломиться. Тем не менее с Божьей помощью реку преодолели. Через три дня Николай Петрович Резанов достиг берегов могучей реки Лены и увидел прямоугольные бревенчатые башни Якутского острога.
За рекой его встретил весь город. В соборе отслужили молебен.
Проехавшись по захолустным улицам забытого Богом Якутска, командор увидел по большей части азиатские лица и тощих быков, запряженных в сани взамен лошадей. Строения – сплошь деревянные, грубые и невзрачные. Прямая улица только одна – от крепости до собора.
В губернаторском доме Резанову отвели лучшие комнаты. Хозяин озаботился состоянием камергера и, не желая брать на себя ответственность в случае его смерти, послал за врачом.
Выйдя из комнаты командора после осмотра, доктор покачал головой и доложил губернатору:
– В таком физическом состоянии никак нельзя было ехать верхом в такую погоду. Одна лишь сила духа этого упрямого человека довела его до Якутска. Другой умер бы уже на середине пути.
На протокольные мероприятия у Резанова не было сил. На несколько дней он слег, терзаемый лихорадкой и другими хворобами. А лишь только пришел в себя, но еще не имея сил работать с бумагами, занялся чтением. Из журналов в доме у губернатора отыскался только «Друг Просвещения» от 1805 года. Но и этой малости был рад Николай Петрович. Листая страницы, он будто возвращался к привычной жизни.
