Джулия Хиберлин - Тайны прошлого

Я прошла пару футов, уронила сумку и начала срывать с себя отвратительную одежду, которой касался этот гад. Мне даже захотелось сжечь кружевное черное белье, за которое я заплатила в «Нордстроме» пятнадцать баксов. Не могу сказать, что в момент, когда расплачивалась, я не думала о рельефной груди Хадсона.

Где же его черти носят?

Вместо того чтобы провести ритуал сжигания трусиков, я захромала в ванную, опустилась на колени возле мраморной ванны и выкрутила краны на полную, чтобы шум льющейся воды заглушил мои всхлипы. Я обняла себя, лежа в позе зародыша на холодной черной плитке пола, голая, с опущенной головой, и слезы текли по ногам, пока не иссяк их запас в организме. К тому времени ванна наполнилась ровно настолько, чтобы утопиться, хоть я и не планировала. Я вылила в нее огромное количество пены, поставила джакузи на режим «мягкий массаж» и попробовала воду ногой. Идеально. Затем я прошествовала с голым задом до мини-бара и откупорила себе бутылку «Шардоне» с бешеной наценкой от отеля. Я собиралась отпраздновать тот факт, что сегодня меня не будут пытать и насиловать.

Если бы кто-нибудь когда-нибудь спросил меня, психолога, что делать с нервным срывом, когда серьезная терапия недоступна, я бы посоветовала горячую воду как дешевый способ эмоциональной разгрузки.

Я соскользнула в ванну, закрыла глаза, нырнула с головой и досчитала до шестидесяти. Старая привычка, оставшаяся с тех пор, как мы с Сэди соревновались летом, кто дольше пробудет под водой в нашем пруду. А потом я слегка подняла лицо, оставив уши погруженными в воду, и позволила минутам медленно ускользать от меня. Мое рациональное мышление всегда лучше работало в ванне.

Я погрузилась чуть глубже. Каждая клеточка моего тела сопротивлялась мысли о том, что Энтони Марчетти может оказаться моим биологическим родителем.

Потому что на земле не было никого, кто сильнее отличался бы от папы, который меня вырастил, от владельца ранчо, от той самой соли земли. Несмотря на факты, я просто не могла поверить в то, что папа мне лгал, да еще так чудовищно. Мы с Сэди всегда получали выволочку за малейшее искажение правды. «Белая ложь — все равно ложь», — говорил он, хотя большинство техасцев считали ложь во благо чертовски полезной штукой.

Вода в ванне уже остывала. Я включила горячую большим пальцем ноги. Мама всегда говорила, что я люблю вариться в кипятке. Когда температура стала нормальной, я снова закрыла глаза и начала размышлять над планом, который почти сформулировала еще в библиотеке. План никак не относился к сегодняшним исследованиям и моему происхождению. Он включал в себя поездку в Оклахому для расследования убийства. Газетные статьи из маминой ячейки притягивали меня как магнит. Они что-то значили. Они относились к тому времени, когда мама была в своем уме и совершала осознанные поступки.

Две грубые ладони подхватили меня под мышки и выдернули из теплой воды на холодный воздух. На долю секунды, когда я еще не успела открыть глаза, мне показалось, что это Луи вернулся завершить начатое.

— Ты что творишь? — злой голос Хадсона тут же уничтожил все мои попытки расслабиться. Он схватил полупустую бутылку «Шардоне» и швырнул ее в раковину. Второй рукой он почти до боли вцепился мне в локоть.

— Пытаюсь расслабиться после тяжелого дня, — пролепетала я, сдерживая ярость и поспешно прикрывая руками грудь. Но Хадсон, казалось, не столько возбудился, сколько впечатлился палитрой моих разнообразных синяков.

— Ой-ой-ой, — сказал он, моргая, и разжал пальцы. — Ребята снаружи проголодались. Я раз пять позвал тебя из-за двери в ванную, но ты не отвечала. Я беспокоился.

Я натянула на себя полотенце и сменила тему, пытаясь вернуть себе хоть немного достоинства.

— Как ты сюда добрался?

— Как обычно, — протянул он, — на такой большой летающей штуке.

— Почему ты здесь?

— Я кое-что пообещал тебе за текилой. А я всегда держу слово, данное под текилу.

Он видел, что я злюсь, и успокаивающе поднял ладонь.

— Я поговорил с Сэди. Она рассказала мне, что ты задумала. Она знает, что ты под моей защитой. А теперь мне хотелось бы знать, что вообще происходит?

— А…

— Ага. — Хадсон присел на край ванны, чувствуя себя совершенно непринужденно, в то время как я стояла, вцепившись в спасительное полотенце.

Пришлось обойти Хадсона и добраться до халата, висящего на двери.

— Я не смогла дозвониться ни до Мэдди, ни до Сэди. Они не отвечают. Я пыталась звонить из машины.

— Не беспокойся. Они сейчас на пути в дом твоего кузена, в Марфе, немного поживут в безопасном месте. Ехать им долго. Сэди обещала завтра тебе перезвонить.

А эта Марфа достаточно далеко?

— Кстати, — сказал Хадсон, — Луи отказался говорить, пока его адвокат не вернется в город, то есть до завтра. Его отец и Энтони Марчетти стали заклятыми врагами в попытке разделить сферы торговли наркотиками в семидесятые годы. Возможно, они до сих пор враждуют. ФБР особо не балует меня деталями.

Я потянулась к халату, и Хадсон отвернулся. «Мило», — мрачно подумала я.

— Луи угрожал мне. — Мой голос слегка дрожал. — Намекал, что все это связано с убийствами, за которые сел Марчетти… все, я уже прилично выгляжу.

— Ты всегда выглядишь более чем прилично.

Я внезапно почувствовала себя слишком усталой, чтобы продолжать перепалку, и он уловил мое настроение, молча проводив меня в спальню, где на полу все так же валялась одежда. Хадсон не сказал ни слова, когда я собрала вещи и сунула в корзину для мусора под столом.

— Как ты понял, что нужно искать меня возле «Боба»?

— Швейцар, который рассказывал тебе утром, как пройти в кофейню, видел, как ты «гуглишь» библиотеку на своем телефоне.

Шпионы, шпионы, вокруг одни шпионы.

— А затем, — продолжил он, — я просто действовал по обстоятельствам.

Он действительно так хорош в своей работе? Или он — очередной пункт в списке тех, кто мне лжет?

Спустя час, после двух порций пива, я почти перестала об этом думать. Я намеренно оделась в несексуальную «бабушкину» пижаму в мелкий цветочек, скрутила мокрые волосы в подобие веревки на спине. Хадсон сдал билет на самолет, который я пропустила сегодня днем, и заказал нам новые, на завтра, забронировав себе место рядом со мной. Он не собирался пускать меня на борт, пока не убедится, что кровяное давление не взорвет мою голову.

А теперь он лежал рядом со мной, вытянувшись на кровати так, чтобы лучше видеть экран телевизора. Никаких прикосновений, сказала я ему, когда мы устраивались для просмотра второй половины игры «Кабс».

Все было хорошо, пока Хадсон не нарушил мое правило в конце седьмого иннинга. Он перевернулся на бок и провел пальцем по моему синяку.

— Томми, мне кажется, что тебе лучше исчезнуть на какое-то время, пока я со всем этим не разберусь. Если я знаю ФБР, а я их знаю, они не станут делиться с нами информацией. У меня есть местечко в Кабо. Забирай туда Сэди и Мэдди. Уже завтра ты сможешь отдохнуть в тысяче миль от опасности, загорая в полное удовольствие.

— Я обгораю, — сказала я, не в силах сосредоточиться ни на чем, кроме пальца, скользящего по моей руке подобно кончику раскаленной кочерги. Это сравнение напомнило мне кое о чем.

— Хадсон, у меня в сумочке отрезанный палец маленькой девочки… — Смех у меня получился слегка истеричным.

— Что? — Хадсон поднялся, сшибив ногой недопитое пиво со столика. Он не спрашивал меня о встрече с Розалиной Марчетти, не спрашивал, оказалась ли я ее дочерью.

— Вчера, в доме Розалины… Она сказала, что она мне не мать. И отдала мне палец своей дочери. Похитители прислали его по почте тридцать один год назад. Она хочет, чтобы я нашла эту девочку. Она убеждена, что Марчетти знает, где искать. Розалина говорит, что мы с мамой… в долгу перед ней. — Я поняла, что меня начинает заносить. — У меня не хватило… смелости… открыть коробочку.

— Боже! — Хадсон снова рухнул на кровать. — Ты живешь в какой-то очень сложной мыльной опере. И никто не сравнится с тобой в умении убить настроение. Давай сюда палец. Иначе я не смогу заснуть.

Я вынула коробочку из сумки, размышляя, почему не швырнула ее в реку Чикаго.

— Ну, — подбодрил он. — Открывай.

Я щелкнула крышечкой и подавила желание сблевать.

Палец, по размеру совсем кукольный, лежал на черном бархате.

Он был пыльно-серым, тщательно завернутым в салфетку, как недоеденная картошка.

Я прочистила горло.

— Его нужно отправить для теста на ДНК. Мой друг по колледжу работает в медицинской лаборатории. И у меня есть для него пара заданий для исследования. Добавлю к ним и себя.

— Ты уверена, что хочешь это сделать?

— Нет, — сказала я.

И захлопнула крышечку.

Я хотела продолжить разговор, сказать ему, что Розалина заявляла, будто я родилась от связи Энтони Марчетти с моей мамой. Но Хадсон стянул штаны, открывая бледно-голубые «боксеры» на фоне прекрасной загорелой кожи и самые потрясающие голени, какие только могут быть у парня, не являющегося профессиональным кэтчером. А затем стащил футболку. Все, как я запомнила, даже лучше. Возможно, я еще не до конца убила его настрой.