Торговец пушками - Лори Хью

— Я всего лишь жертва моды. Кто-то шепнул, что оружие нынче — последний писк, вот я и поддался веянию.

Я стянул куртку. Племянница изгибалась уже в нескольких футах, по-прежнему гипнотизируя взглядом стену.

— Вы не станете стрелять здесь, Лэнг. Вы же не безумец.

Я скатал куртку и сунул пистолет в одну из складок.

— Зря вы так думаете. Еще какой безумец. Бешеный Пес Лэнг — вот как меня называли раньше.

— Еще немного, и я…

Пустой бокал О’Нила взорвался. Осколки разлетелись по столу, посыпались на пол. Его лицо вдруг стало мертвенно-бледным.

— Г-господи…

Все-таки чувство ритма — великая вещь. Или оно у вас есть, или его у вас нет. Я выстрелил под один из грохочущих аккордов и шуму произвел не больше, чем если бы лизнул почтовую марку. Вот племянница непременно бабахнула бы под какой-нибудь неударный звук и завалила всю операцию.

— Еще стаканчик? — спросил я, закуривая, дабы замаскировать запах горелого пороха. — Я угощаю.

Грохот внезапно стих, и девчачья троица ускакала со сцены, освободив место парочке, чей номер был построен исключительно на хлыстах. Я почти уверен, что это были брат с сестрой — с разницей в возрасте лет, по меньшей мере, в сто. Из-за низкого потолка хлыст парня был всего фута три длиной, но орудовал он им так, словно там имелись все тридцать три фута, упоенно настегивая сестренку под завывания Фредди Меркьюри.

О’Нил сдержанно потягивал новый джин-тоник.

— Итак, — продолжал я, выверяя позицию куртки на столе, — от вас мне нужна всего одна вещь, и только-то.

— Иди ты к черту!

— Непременно пойду, причем обязательно проверю, чтобы и вам там комнатку приготовили. Но сейчас мне необходимо знать, что вы сделали с Сарой Вульф.

Его стакан замер. О’Нил озадаченно посмотрел на меня поверх него.

— Что я с ней сделал? С чего это вы вдруг решили, что я с ней что-то сделал?

— Она исчезла.

— Исчезла? Прямо мелодрама какая-то. Не проще ли сказать, что это вы никак не можете ее найти? А?

— Ее отец мертв. Вы знали об этом?

Он долго не сводил с меня взгляда.

— Да, знал. Но вот что интересно: откуда ты-то про это знаешь?

— Сначала вы.

Но О’Нил смелел прямо на глазах, он даже не вздрогнул, когда я пододвинул куртку поближе к нему.

— Это ты убил его, Лэнг. — В его голосе мешались злоба и самодовольство. — Я прав, да? Томас Лэнг, отважный солдат удачи, довел-таки дело до конца и пристрелил человека. Что ж, мой дорогой друг, вам будет стоить больших трудов выпутаться из этого переплета. Надеюсь, вы это понимаете?

— Что такое «Аспирантура»?

Злобу и самодовольство точно рукой стерли с его лица.

Не похоже, чтобы он собирался ответить, так что я решил прессовать дальше:

— Хорошо, тогда я сам расскажу вам, что такое «Аспирантура», а вы будете ставить мне оценки за точность по десятибалльной шкале.

О’Нил сидел не шелохнувшись.

— Начнем с того, что «Аспирантура» означает разные вещи для разных людей. Для одних это разработка и сбыт военно-воздушной техники нового типа. Очень секретной — без сомнения. Очень неприятной — аналогично. Очень незаконной — навряд ли. Но для других, и вот тут-то и начинается самое интересное, «Аспирантура» — это не что иное, как подготовка некоей террористической операции, которая позволит производителям этой самой техники похвастать любимой игрушкой. Уничтожив при этом кучу людей. И заработав пузатенький мешок с денежками — за счет нескончаемого потока восторженных покупателей. Очень секретных, очень неприятных и очень, очень, в десятой степени очень незаконных покупателей. На след этой второй группы как раз и удалось выйти Александру Вульфу. Решив, что не может допустить, чтобы это сошло им с рук, он начал портить им жизнь. И тогда вторая группа — кое-кто из ее членов, вероятно, занимает не последние посты в определенных разведслужбах — начала склонять имя Вульфа на разных вечеринках и коктейлях, рифмуя со словом «наркоторговля» — дабы очернить Вульфа и подорвать в зародыше любую его затею. Но трюк не сработал, и тогда они стали угрожать ему смертью. Когда же не сработало и это, они и в самом деле убили его. А заодно, возможно, и его дочь.

О’Нил по-прежнему сидел неподвижно.

— Но вот кого мне по-настоящему жаль во всем этом деле, — продолжал я, — помимо Вульфов, разумеется, — так это тех, кто искренне думает, будто принадлежит к первой группе, но все это время был соучастником и оказывал всестороннюю помощь группе номер два. Эти бедолаги, если можно так выразиться, все это время держали скунса за хвост.

О’Нил смотрел куда-то поверх моего плеча. Впервые за время нашей беседы я не мог определить, о чем он сейчас думает.

— Вот, собственно, и все, — сказал я. — По-моему, мы замечательно размялись, а теперь, любезная Юдифь, послушаем, что скажут судьи.

Но О’Нил молчал. Я повернулся, чтобы посмотреть, что же столь увлекательное происходит за моей спиной. Вышибала у двери указывал в сторону нашего столика. Он отступил в сторону, и на его месте возникла сухощавая и властная фигура Барнса, Рассела П.

Он направлялся прямо к нам.

Я уложил их обоих на месте и успел на ближайший самолет в Канаду, где сочетался законным браком с милейшей женщиной по имени Мэри-Бэт и открыл маленькую гончарную мастерскую.

По крайней мере, именно так мне следовало поступить.

12

И не находит он приятности в силе жеребцовой,

Как не услаждают его взор ноги мужеские.

— Ну и ушлый же вы тип, Лэнг! Если вы, конечно, понимаете, что я хочу сказать.

Мы с Барнсом сидели в очередном «линкольне-дипломате» — а может, и в том же самом, но в таком случае кто-то потрудился вычистить пепельницы. Машина была припаркована у моста Ватерлоо. Огромная светящаяся вывеска по соседству возвещала о бесценном даре Национального театра: сценической версии «Эх, мама, то ли еще будет!» в постановке сэра Питера Холла. Или что-то вроде того.

На сей раз впереди, в пассажирском кресле, восседал О’Нил, а за рулем снова был Майк Лукас. Честно говоря, меня очень удивило, что он до сих пор не в грузовом отсеке самолета рейсом на Вашингтон, упакованный в брезентовый мешок. По-видимому, Барнс решил дать ему еще один шанс после фиаско на Корк-стрит. Вообще-то вины Майка в этом фиаско не было, но в кругах подобного сорта вина и виновность мало связаны друг с другом.

Еще один «дипломат» пристроился позади нас, набитый Карлами. Карлами с очень могучими шеями. Похоже, им зачем-то позарез понадобился мой «вальтер», так что я вручил его им.

— Кажется, я догадываюсь, что вы хотели сказать, мистер Барнс, и принимаю это как комплимент.

— Да мне насрать, мистер Лэнг, что вы там принимаете. Глубоко насрать! — Он посмотрел в боковое окошко. — Господи, сколько же дерьма приходится разгребать!

О’Нил, прокашлявшись, повернулся к нам:

— Мистер Барнс хотел сказать, Лэнг, что вы влезли в операцию, чрезвычайно значительную по степени сложности. Здесь задействованы такие нити, о которых вы и понятия не имеете. И тем не менее своими действиями вы крайне усложнили нам все дело. — О’Нил рисковал, вставляя это свое «нам», но Барнс оставил его оплошность безнаказанной. — Мне кажется, я могу быть с вами откровенным…

— Да пошли вы! — перебил его я. О’Нил слегка порозовел. — Сейчас меня волнует лишь одно — безопасность Сары Вульф. Все остальное для меня — просто гарнир.

Барнс снова посмотрел в окошко.

— Шли бы вы домой, Дик, — сказал он. Возникла небольшая заминка. О’Нил обиженно сопел. Его отправляли в постель без сладкого, несмотря на примерное поведение.

— Я думаю…

— Я сказал — идите домой. Я вам позвоню. Никто не двинулся с места. Покуда Майк, перегнувшись, не дотянулся до ручки и не открыл дверцу. О’Нилу ничего не оставалось, как подчиниться.