Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке (сборник) - Сименон Жорж
«Отправила автобусом чемодан сменное белье одежда жду новостей целую».
– Во сколько приходит автобус?
– Минут через десять.
– Будьте добры, велите от моего имени забрать чемодан и отнести его в гостиницу «Порт».
Вторая телеграмма, подлиннее, из Нанта:
«От оперативной полицейской бригады комиссару Мегрэ.
Жертва, найденная в Л’Эгийоне, опознана тчк Доктор Жанен, 35 лет, проживавший на улице Эглиз, Нант тчк Уехал из дома 11 января без багажа тчк Продолжаем расследование тчк Для получения более детального отчета телефонируйте».
Вернулся лейтенант. Мегрэ протянул ему телеграмму, равнодушно заметив:
– А он выглядел старше своего возраста.
Потом комиссар подошел к телефону, покрутил ручку, вежливо поздоровался с работницей почты и попросил соединить его с оперативной полицейской бригадой Нанта.
Старая добрая рутина. Что там дальше? Третья телеграмма, из Версаля – ответ на запрос Мегрэ:
«По последним данным, супруга Форлакруа, урожденная Валентина Константинеско, живет в особняке «Рош-Гриз» на улице Коммандан-Маршан в Ницце».
– Алло!.. Оперативная бригада Нанта? Мегрэ. Попросите, пожалуйста… Гийом?.. Конечно, старина… Хорошо… Быстро вы сработали… Слушаю, да…
Мегрэ никогда не записывал. Если под рукой у него оказывались карандаш и бумага, он начинал вырисовывать абстрактные узоры, не имеющие никакого отношения к делу.
– Эмиль Жанен… Факультет медицины в Монпелье… Очень скромная семья в Руссильоне… Интересная деталь: два года стажировался в госпитале Святой Анны[8]… Значит, специалист по психиатрии… Хо! Хо! Весьма независимый характер… Поступил на службу в качестве морского врача… На какой корабль?.. «Мститель»… «Мститель» три-четыре года назад обошел вокруг света. Да, это объясняет одежду из Панамы… По-прежнему слишком независим… На дурном счету… Возвращается на гражданскую службу… Селится в Нанте и занимается психоанализом…
– Алло, мадемуазель… Еще один звонок, пожалуйста. Будьте добры, срочно свяжите меня с криминальной полицией в Ницце, что у Приморских Альп… Благодарю вас… Конечно, я понимаю, что вы делаете все возможное. Перед отъездом обязательно преподнесу вам коробку шоколада… Вы предпочитаете засахаренные каштаны? Записываю…
И, обращаясь к лейтенанту, произнес:
– Боюсь, как бы мне не пришлось все-таки воспользоваться своим бланком ордера на…
Интуиция? Не успел он закончить фразу, как зазвонил телефон. Дети вернулись в классы. Конечно, это еще была не Ницца.
– Комиссар Мегрэ? Минутку. С вами будет говорить господин прокурор Бурдейль-Жамине.
И снова этот отстраненный голос важного чиновника, не желавшего опускаться до всяких треволнений:
– Его опознали, верно? В сложившихся обстоятельствах лучше было бы… В конце концов, я взял на себя большую ответственность… Ордер на арест еще при вас? Что ж, комиссар, посоветовавшись со следственным судьей, мы пришли к выводу, что разумнее было бы…
* * *Появился Межа. Устроился в уголке и принялся поглядывать на заманчивую бутылку белого вина.
– Ницца!
– Спасибо… Криминальная полиция?
Комиссар коротко продиктовал инструкции и, закончив, машинально взглянул на листок бумаги, лежавший на столе. Оказывается, пока он разговаривал, набросал карандашом рисунок сочных, полных женских губ наподобие тех, которые встречаются на картинах Ренуара.
Разорвав бумагу на мелкие клочки, он швырнул их в огонь.
– Полагаю… – начал Мегрэ.
В этот момент кто-то пересекал двор. Это была дочь старой Элизы, работавшая с матерью в доме судьи.
– Межа, пригласите.
– Письмо для господина Мегрэ.
Комиссар взял письмо, отпустил девушку и медленно разорвал конверт.
Вот как! Впервые ему довелось увидеть почерк судьи: тонкий, мелкий, терпеливый, какой-то даже чересчур элегантный. Строчки идеально ровные. Бумага строгая, но редкого качества и непривычного формата.
«Господин комиссар!
Заранее прошу простить меня за то, что пишу вам письмо, вместо того чтобы прийти к вам лично в кабинет или в гостиницу. Как вы знаете, мне довольно сложно оставить дочь без присмотра.
Я много размышлял после нашего последнего разговора и пришел к выводу, что мне необходимо сделать несколько признаний.
Я готов встретиться с вами в любое время и в любом месте по вашему усмотрению. Однако вы окажете мне огромную честь, если снова посетите мой дом, хотя, учитывая обстоятельства, это может показаться не совсем уместным.
Думаю, излишне указывать на то, что весь день я проведу дома и буду ждать вас в любое время.
Заранее приношу вам свою благодарность. Примите также, господин комиссар, заверения в моем глубочайшем уважении».
Мегрэ положил письмо в карман, не показав его ни лейтенанту, ни Межа, которые не могли скрыть любопытства.
– Когда привозят утренние газеты? – поинтересовался комиссар.
– Пожалуй, только что привезли. Их доставляют вместе с почтой, а машина как раз прошла под окнами, пока вы разговаривали по телефону…
– Межа, принесешь мне свежий номер? И заодно убедись еще разок, что этим утром к судье, кроме горничных, никто не приходил…
Мегрэ уже не был таким жизнерадостным, как пять минут назад. Взгляд его потяжелел. Он бесцельно переставлял предметы на столе, шагал из угла в угол. Затем посмотрел на телефон и, подумав, снова покрутил ручку.
– Это снова я, мадемуазель. Полагаю, мне придется удвоить количество засахаренных каштанов… Вы уже закончили сортировать почту?.. Она еще у вас?.. Нет ли писем для судьи Форлакруа?.. Скажите, а он сегодня никуда не звонил?.. А ему не звонили?.. Нет? И ни одной телеграммы?.. Спасибо. Да, я жду еще одного очень важного звонка из Ниццы…
Межа вернулся в сопровождении троих мужчин, которых оставил ждать во дворе. Войдя в кабинет, он объявил:
– Журналисты.
– Вижу!
– Один из Лусона и двое из Нанта… А вот местные газеты.
Во всех напечатали фотографию убитого, но ни в одной не было указано (и это вполне объяснимо), что жертву опознали.
– Что им сказать?
– Ничего.
– Вот они рассердятся! Но пообщаться все равно придется: они тоже остановились в гостинице «Порт»…
Мегрэ пожал плечами, подбросил в печку угля и взглянул на часы. Дети уже выходили из школы и направлялись по домам. Что они там тянут, в Ницце? Пригрелись под своим ярким солнышком?
Комиссару никак не давала покоя одна мелочь. Почему судья написал ему именно в то время, когда труп был опознан? Он узнал? И если узнал, то откуда?
Телефон… И снова не Ницца. Это из Марана – сообщали, что так и не смогли напасть на след Марселя Эро; поиски продолжаются…
Прекрасно! Тут наконец-то соединили с Ниццей – в тот же момент… Три голоса в трубке одновременно.
– Маран, вешайте трубку! Вешайте, черт возьми!.. Алло! Ницца?.. Да, Мегрэ. Скажите, указанная дама за последние три недели никуда не выезжала?.. Вы уверены?.. Телеграмм не писала – ни вчера, ни сегодня утром?.. Как?.. Я не расслышал имени… Люше… Ван Уше?.. По буквам… В, Виктор… Ван Усшен… Да, слушаю… Голландец… Какао… Да! Сообщайте мне любые новости. Если меня не окажется на месте, диктуйте моему инспектору.
Окончив разговор, Мегрэ вполголоса, будто говорил сам с собой, пробормотал:
– Жена судьи уже несколько лет живет в Ницце, с неким Горацием Ван Усшеном, сколотившим состояние на какао…
Он откупорил бутылку белого вина, выпил один бокал, затем второй и рассеянно посмотрел на Межа:
– Сиди здесь, никуда не уходи, жди моего возвращения.
Трое журналистов попытались преградить ему дорогу, но комиссар с угрюмым и суровым видом прошел мимо. В гостинице «Порт» как раз пили аперитив перед обедом. Несколько человек немедленно вышли на крыльцо – посмотреть, куда он направляется. Комиссар кивком поздоровался со стоявшим на страже у дома судьи жандармом и дернул звонок.
