Тиканье часов - Герберт Осбери
— А потом вы заманили меня в ловушку, — сказал Керриган.
— Да, — сказал инспектор, — но в то время я понятия не имел, что это были вы. На самом деле, я подозревал МакДоннелла. Но я большой сторонник шоковых методов, Керриган. Я верю, что любой виновный сознаётся в преступлении, если испытает достаточно сильный и внезапный шок. В таких обстоятельствах он выдаст себя, если только он не чрезвычайно выдающийся человек. У меня не было никаких улик ни против вас, ни против кого-либо другого, но я верил, что если кто-то из вас совершил убийство, то он выдаст себя, услышав тиканье часов. Видите ли, человек, убивший Уолтона, знал, что пистолет подвешен к маятнику; он знал, что часы не ходили много лет; он должен был заметить, что они не шли, когда он вошёл в комнату, потому что, естественно, он обращал на них внимание; его мысли были бы всё время заняты ими.
— Мне показалось, что убийца Уолтона не мог испытать большего потрясения, чем услышав, как внезапно начали тикать часы, потому что тогда он подумал бы, что пистолет найден и изъят. Иначе часы не смогли бы работать. Как могут работать часы с таким тяжёлым грузом, привязанным к маятнику?
— Поэтому я нанял лучшего оператора, которого только смогла предоставить мне телеграфная компания. Он встроил в часы датчик и подключил его к передающему устройству в комнате наверху. У меня была кнопка под столом, соединённая с зуммером рядом с его аппаратом, чтобы сообщать ему, когда начинать отправку. Он экспериментировал со своим «жучком», пока не настроил его так, чтобы он посылал точки в точности имитирующие тиканье часов. Когда я нажал на кнопку звонка, после того как Джеймисон и китайцы были отосланы, оператор просто приложил палец к панели и начал вводить точки. Он посылал их до тех пор, пока я снова не нажал на кнопку звонка, подавая сигнал к остановке.
— Ваша схема сработала, — сказал Керриган, — но зачем все эти расспросы людей? Почему вы не пригласили нас сюда по одному и не включали своё тикание?
— Вы были бы слишком бдительны, — сказал инспектор. — Я хотел создать атмосферу нервозности и страха. Я подозревал, что Джеймисон, возможно, был замешан в какой-то нечестной сделке с Уолтоном, потому что у обоих мужчин плохая репутация на Бродвее, и время от времени до нас доходили всякие слухи, но я подождал, пока он приедет сюда, чтобы арестовать его, потому что подобные вещи всегда вызывают дополнительный шок в подобных обстоятельствах. Внутренне я был уверен, что он не совершал этого убийства. Я полагаю, что Джеймисон и Уолтон были главарями крупной международной сети наркоторговцев с почти идеально отлаженной структурой здесь и в Европе, на которую мы пытались выйти в течение нескольких лет. Они не занимались фактической продажей наркотиков наркоманам, хотя в значительной степени контролировали поставки. Я полагаю, что больной молодой человек, о котором упоминали Калинетти и миссис Джонсон, был единственным человеком, которого Уолтон действительно собственноручно снабжал наркотиками.
Керриган заёрзал на стуле.
— Это, — сказал он, — и было причиной, по которой я убил его.
— Больной молодой человек…
— Он был моим сыном, — перебил Керриган. — Он был моим единственным сыном, и Уолтон из мести сделал из него наркомана. Поэтому я убил Уолтона.
— Я подумал, что между молодым человеком и убийством может быть какая-то связь, — сказал инспектор. — Вы не хотите рассказать мне об этом? Вы не обязаны, но если есть какие-то смягчающие обстоятельства…
— Я расскажу вам, — сказал Керриган. — Я получил сатисфакцию. Я готов понести наказание. То, что Уолтон сделал с моим сыном, погубило мою жену и почти разрушило жизнь моего мальчика. Я убил его за это.
20. История убийцы
Керриган откинулся на спинку стула и засунул руки в карманы пиджака. Теперь он казался спокойным и владеющим своими эмоциями.
— Как я уже говорил вам, — сказал он, — мы с Уолтоном родились в одном городе. Но я не говорил вам, что мы были претендентами на руку одной и той же женщины, девушки, которую мы знали всю жизнь. Я завоевал её сердце и привёз в Нью-Йорк. Уолтон последовал за нами несколько лет спустя. Мы были друзьями. Он часто бывал у нас дома, и когда родился мой сын, он, казалось, всегда проявлял к мальчику большой интерес. Мы разрешали ему навещать Уолтона летом в его загородном доме.
— Я никогда не подозревал, что Уолтон был моим врагом, пока два года назад моему сыну не исполнилось семнадцать лет. Потом он заболел, всё время нервничал и уставал. Я отвёл его к врачу, который сказал, что мальчик употребляет наркотики. Я поговорил со своим сыном, и в конце концов он сказал мне, что это Уолтон приучил его к наркотиками и что Уолтон снабжал его ими.
— Я пошёл к Уолтону, и он посмеялся надо мной. Он сказал, что сделал моего сына наркоманом, и сказал, что я всё равно ничего не смогу ему сделать. Я пригрозил ему арестом, и он сказал мне, что, хотя я могу это сделать — и я должен был это сделать — его организация продолжила бы снабжать моего сына наркотиками. Я поместил мальчика в санаторий, под присмотр лучших врачей, которых смог найти, но Уолтон нашёл способ, подкупив медсестёр и обслуживающий персонал, снабжать его наркотиками и там. Моему сыну становилось всё хуже и хуже, и наконец его мать узнала, что с ним и кто в этом виноват. Это убило её. Она умерла чуть больше года назад.
— Возможно, мне следовало уведомить власти, но я понимал, что это ни к чему хорошему не приведёт. Я часто приходил
