Медаль для мародера - Григорий Андреевич Кроних
Первая хорошая новость за последние дни. Родион повеселел и направился домой. И так расслабился, что не сразу заметил двух человек, дежуривших у подъезда. А мог бы, ведь сам таким же образом провел утро у дома Клокова.
— Метлин Родион Семенович?
Родик отмахнулся от вытянутых из кармана корочек. Ну кто еще может задать такой дурацкий вопрос и таким дурацким тоном? Разве что член нобелевского комитета, но красных корочек у него наверняка нет.
— Капитан Смолянинов, — все равно представился приставучий мент. А второй придвинулся ближе, перекрыл дорогу на случай, если клиент предпочитает общаться со шведами. Родион и пытаться не стал, тем более что за ним ничего такого нету.
— А в чем дело? — соблюдая традицию, спросил он.
Смолянинов молча пригласил его в «газик», а на Родиков вопрос дал ответ уже дознаватель Сиротин.
— Не дело, а дела, — начал с уточнения следователь.
— Еще один институт ограбили? — бодрясь, спросил Метла, но уже почувствовал спиной неприятный холодок.
— Да нет, тут Зила взяли на грабеже, а его подельник скрылся. Вы ведь, кажется, друзья?
Вот и все, мелькнула мысль. Он-то боялся, что у Глисты с Зилом не окажется алиби на время налета на кассиршу, а теперь ему самому нужно алиби на время Зиловского гоп-стопа. Интересно, кого он и где?.. Сиротин просто так не скажет, крутить будет, но и так, зная привычки приятеля, догадаться можно. Наверняка ночью прохожих бомбил. И на это время никто алиби Родиона обеспечить не может, разве что родаки, но для следствия это не в счет. А стоит его с Зилом связать, тогда можно и на кассу колоть: статья одна, эпизодом больше, эпизодом меньше — уже без разницы. Так что: уже пора соглашаться?
2
Нет, ну это уже наглость, решил Метла. Понятно, что дело такое — ментовское, но беспредел-то зачем творить? Ясно же, что к делам придурковатого Зила он отношения не имеет, но следователь все равно задержал его «до выяснения». Хочешь проверять на причастность — проверяй, зачем в крытку-то кидать?! Ясный перец: Сиротин во что бы то ни стало решил найти крайнего в этом чертовом налете. А Родику нет никакого резона за чужие грехи чалиться. Мало того что у него надежное дело сломали, деньги увели — ему еще и отвечать «в особо крупных размерах»?! Метла подумал и пошел в отказ: ни в чем не участвовал, нигде не состоял. Дознаватель тоже подумал (видно было, как желваки помогают мозгам перетереть новую информацию) и выписал постановление о задержании на максимальный срок без предъявления обвинения. Три дня. Родик чуть в морду ему не плюнул! Ему, гаду, справку в дело кинуть надо: что провел оперативно-розыскные мероприятия, что проверил на причастность, задержал по подозрению, а у Родика на финише миллионное дело повисло. Три дня! За это время все что угодно может произойти. Тот же Леня ноги сделает или с девчонкой что, или их подельники смоются, деньги поделят…
Да мало ли что передумал Родион за трое суток в камере. То он прощался с деньгами, то верил, что стоит только взять за жабры Клочка, как тут же на него посыплются с неба деньги. Эту картину Метла представлял особенно четко: банкноты приятных зеленых и сиреневых тонов (почему-то всегда падали пятихатки и тысячи, купюр помельче не попадалось) крутились в воздухе плотной метелью — так, что неба было не видно. Красиво. Ничего лучше Родик и вообразить себе не мог. Лучше только доллары, но кто ж зарплату в институте будет долларами выдавать!
В худшие минуты воображение подсовывало два пустых брезентовых мешка или влюбленного осоловелого Леню, который думает только о девчонке и ни про какие бабки ничего не знает. А может получиться так, что эта самая Оля не знает про них, и Клочок зря за ней следит. При такой крутой мамаше чего ей заботиться о колобашках, они и так не переводятся… И время, время течет на воле и в камере по-разному. Это особенно бесило. Время, как говорится, деньги, и чем больше его утекает, тем все дальше оказывается Метла от вожделенных брезентовых мешков. Может быть, лишний час в крытке, последний, никому, даже дознавателю, не важный час навсегда развел его с налетчиками, может, их как раз сейчас поймали, и Родион уже никогда не поспеет получить с них свою долю.
Много чего передумал Родик, валяясь на нарах, но с сокамерниками в разговоры старался не вступать. По прошлому опыту знал, что самый улыбчивый может оказаться стукачом, а самый быкастый — подсадной уткой.
На третий день Сиротин вызвал его с вещами, вяло предупредил об ответственности за дачу ложных показаний, повторил все прежние вопросы. Все, выдохся следак, почувствовал Метла, больше он ему досаждать не будет. Напомнив о действии подписки о невыезде пока идет следствие, дознаватель Родиона отпустил. Даже не извинился, сволочь.
Ну и ладно.
Вернувшись домой, Метла, несмотря на то что горячей воды не было, первым делом полез в душ. Благодаря жаре последних дней (в камере он проклял ее во веки веков) холодная вода стала почти теплой. Затем Родик за минуту срубал банку сайры в масле и запил все той же тепловатой водой. Вот теперь пора и делом заняться. Времени потеряно много, очень может быть, что Клочок не зевал и долю себе уже хапнул. Наверняка взял меньше, чем мог, он ведь по большому счету лох. Ну, ничего, Метла всех ополовинит, это уж как пить дать.
Родион снова отхлебнул воды и снял телефонную трубку. Первым делом надо забить стрелку.
— Алло, это кафедра?
— Кафедра механики. Здравствуйте.
— Клокова позовите.
— А его нет, он сегодня на после обеда отпросился, — ответила какая-то девчонка.
Ясный перец, Клочок времени не теряет!
— А как ему домой позвонить?..
На всякий случай Родион решил попытать
